Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 41 из 52

ГЛАВА XXXI.

ПЭРСТВО РОДА ДЕ ЖАНВИЛЬ

Старик в углу задумчиво потёр подбородок и посмотрел на оживлённую улицу за окном.

– Я полагаю, – начал он, – есть доля правды в утверждении, что Провидение наблюдает за банкротами, котятами и адвокатами.

– А я и не слышала о подобном высказывании, – ответила Полли со сдержанным достоинством.

– Вот как? Возможно, я неверно цитирую; во всяком случае, так должно быть. Котята живут и процветают, несмотря на общественные и домашние потрясения, которые способны уничтожить взрослого кота. Сегодня в утренних газетах сообщается о банкротстве благородного лорда, а в светских листках – о его визите в дом члена кабинета министров, где он является самым почётным гостем. Что касается адвокатов – когда Провидение исчерпывает все иные средства обеспечения их благосостояния, юристы берутся за дела пэров[81].

– Лично я считаю, что эта особая милость Провидения, как вы её называете, требует больше технических знаний, нежели любые другие юридические сложности, которые возникают в судах, – возразила Полли.

– А также наличия гораздо большего количества денег в кармане клиента, чем в любом другом случае. Возьмём, к примеру, дело пэров Брокелсби. Вы хоть представляете, сколько денег было потрачено на этот мыльный пузырь, лопнувший только после того, как многие сотни, если не тысячи, фунтов стерлингов ушли на гонорары адвокатов и консультантов?

– Безусловно, обе стороны потратили массу денег, – ответила девушка, – до того внезапного и кошмарного события…

– Которое окончательно разрешило спор, – прервал Старик с сухим смешком. – Конечно, было очень сомнительно, что какой-либо уважаемый адвокат возьмётся за это дело. Тимоти Беддингфилд, адвокат из Бирмингема, – джентльмен, которому… ну… скажем так, немного не повезло. Его не лишили практики, как вам известно, но я сомневаюсь, что шансы на успешный исход любого дела смогли бы увеличиться благодаря его участию. Единственное возражение – некоторые из этих старых пэрств имеют такую удивительную историю и владеют такими замечательными архивами, что выдвигаемые претензии всегда заслуживают рассмотрения, поскольку никогда не знаешь, что вылезет на свет Божий.

Конечно, вначале все смеялись над требованиями достопочтенного[82] Роберта Ингрэма де Жанвиля на совместное право собственности и часть доходов старого баронства Жанвиль, однако он вполне мог выиграть. Звучит, как в сказке: его утверждения основывались на предполагаемой достоверности древнего, более чем четырёхсотлетнего документа. Именно в те годы средневековый лорд де Жанвиль, наделённый больше мускулами, нежели здравым смыслом, оказался весьма смущён и безнадёжно озадачен, когда жена подарила ему сыновей-близнецов.

Смущение было вызвано главным образом тем фактом, что служанки, заботясь о своей госпоже, в суматохе уложили младенцев в кроватку так, что впоследствии никто – а тем более мать – не мог сказать, кто из детей первым появился в этом беспокойном и загадочном мире.

После многих лет размышлений, в течение которых лорд де Жанвиль продвигался всё ближе и ближе к могиле, а его сыновья – к наследству, он отказался от попыток решить головоломку – кто из близнецов унаследует его титул и доходы – и обратился к своему суверену и королю Эдуарду Четвёртому[83], и с соизволения последнего составил некий документ, в котором указал, что оба сына после его смерти должны разделить титул и состояние, и что первый сын, рождённый в браке от любого отца, впоследствии должен стать единственным наследником.

В это завещание также добавили: если в будущем кто-либо из лордов де Жанвиль вновь окажется жертвой сыновей-близнецов, имеющих равные права считаться перворождёнными, в отношении наследования должно применяться то же правило.

Впоследствии некий король из династии Стюартов[84] даровал лорду де Жанвилю титул графа Брокелсби. Упомянутый из ряда вон выходящий акт о наследовании в течение четырёхсот лет после его принятия оставался простой традицией, поскольку графини Брокелсби не имели предрасположенности к близнецам. Но в 1878 году очередная хозяйка замка Брокелсби подарила своему господину сыновей-близнецов.

К счастью, в наше время наука более бдительна, а слуги – гораздо внимательнее. Братьев-близнецов не перепутали, и старший, объявленный наследником графства, получил титул виконта Тирлемона, а другой, родившийся двумя часами позже, впоследствии превратился в очаровательного, отважного молодого гвардейца, хорошо известного в Херлингхэме, Гудвуде, Лондоне и в его собственном графстве – достопочтенного Роберта Ингрэма де Жанвиля.

Увы, блестящий молодой отпрыск древнего рода в недобрый час прислушался к Тимоти Беддингфилду. И сам Тимоти, и его предки на протяжении многих поколений были адвокатами графов Брокелсби, но Тимоти из-за неких «недоразумений» лишился доверия своего клиента, покойного графа.

Однако он по-прежнему практиковал в Бирмингеме и, конечно же, знал древнюю семейную традицию, касающуюся наследования близнецов. Кто знает, что побудило его к действиям – месть или самореклама?

Но несомненно, что он посоветовал достопочтенному Роберту де Жанвилю (явно задолжавшему бо́льшую сумму, чем тот был в состоянии заплатить, и имевшему более экстравагантные вкусы, чем следовало бы младшему сыну) по смерти отца заявить претензию на совместный титул и часть доходов древнего баронства Жанвиль, основываясь на законности документа пятнадцатого века.

Вы можете понять, насколько обширны были требования достопочтенного Роберта, из того факта, что большая часть Эджбастона[85] нынче построена на земле, принадлежащей старому баронству. В любом случае, это стало последней каплей в океане долгов и трудностей, и я не сомневаюсь, что Беддингфилду не составило большого труда убедить достопочтенного Роберта немедленно начать судебный процесс.

Молодой граф Брокелсби[86], однако, оставался абсолютно спокойным – законы диктует собственность[87]. А он владел и титулом, и документом. Другой стороне надлежало заставить его предъявить завещание и поделиться титулом.

Именно на этой стадии разбирательства достопочтенному Роберту посоветовали жениться, чтобы обеспечить, если возможно, наследника мужского пола, поскольку сам молодой граф пока что оставался холостяком. Друзья нашли ему подходящую fiancée[88] – мисс Мейбл Брэндон, дочь богатого бирмингемского фабриканта, и свадьба должна была состояться в Бирмингеме в четверг, 15 сентября 1907 года.

13-го числа достопочтенный Роберт Ингрэм де Жанвиль прибыл в отель «Кастл» на Нью-стрит, где собирался дожидаться свадьбы, а 14-го, в восемь утра, он был обнаружен лежавшим на полу в своей спальне – убитым.

Сенсация, которую ужасное и неожиданное развитие дела о пэрстве де Жанвиль вызвало в умах друзей обоих тяжущихся сторон, была беспрецедентной. Вряд ли какое-либо иное преступление, совершённое в наши дни, вызвало столько шума во всех слоях общества. Весь Бирмингем взволнованно бурлил, и служащие отеля «Кастл» с большим трудом отбивались от взбудораженной и любознательной толпы, ежедневно стекавшейся в холл и тщетно надеявшейся узнать подробности, касавшиеся жуткой трагедии.

Но к тому времени мало что было известно. Крики горничной, которая вошла в комнату достопочтенного Роберта с водой для бритья в восемь часов, привлекли внимание официантов. Затем к ним присоединились управляющий и его секретарь, после чего немедля послали за полицией.

На первый взгляд казалось, что молодой человек стал жертвой маньяка-убийцы, поскольку его убили с особой жестокостью. Голова и тело были разбиты и покрыты кровоподтёками с помощью какой-то тяжёлой палки или кочерги, как будто убийца хотел отомстить телу своей жертвы. Как полиция, так и судебный медик с трудом описали жуткий вид этой комнаты и тела убитого.