Страница 6 из 54
Я уже не сплю, но боль не отходит. Не могу дышать, кричать…. Только хрипеть.
— Сара, это сон, успокойся…. Тише… Тише… Маленькая моя, — Тёрнер целует меня в лоб и вытирает слёзы, мягко водя пальцами по щекам.
Ад отходит и я по крайней мере могу дышать. В такие моменты ты понимаешь, что кислород дороже любого золота. Дышать — это так естественно, но мы не всегда понимаем, как это важно. Мы не видим кислорода, но это не значит, что мы можем без него жить. Так, наверное, и с любовью.
— Тише, не плачь, — усыпая моё заплаканное лицо поцелуями, тихо шепчет Майкл.
Я обнимаю его, ощущая как паралич отпускает мышцы. Закрываю глаза и утыкаюсь носом в его теплое плечо. Эти объятия как союз мертвеца и живого человека. Он — живой, а я, кажется, умерла.
— Зайка, мне кажется, что стоит поменять психолога. Я за тебя боюсь, — а я за тебя молюсь.
Психолога и правда поменять стоит, мои кошмары с каждым разом становятся всё реалистичнее. Мне даже страшно представить, что будет дальше.
— Стоит, только если ты расскажешь, почему на тебя наезжал Саймон, — и почему я вспомнила об этом именно сейчас?
— Малышка, не переживай, это мужские дела. Маленьким девочкам не стоит об этом париться. Всё нормально… — прижимая меня к себе так крепко, что ребра начинают хрустеть, Майкл утыкается носом в мою шею. Щекотно, ну хоть что-то я чувствую помимо фантомных болей в районе грудной клетки.
— Надеюсь… — говорю и зарываюсь пальцами в его непослушные волосы. Так бы и провалялась с тобой в объятиях и, главное, больше не засыпала.
Лучи солнца пробиваются сквозь занавески на окнах, и меня удивляет, что Миссис Тёрнер всё-таки уговорила своего сына на шторы в его комнате. Забавно, что я вспомнила о мамах после вчерашнего вечера. Мамы меня теперь очень беспокоят и причем сразу две.
— Ты знал, что моя мама крутит роман с Руни Стелс? — если он в курсе, я ему устрою.
— Что? — Тёрнер отстраняется и смотрит на меня шокированным взглядом, либо ему нужно дать Оскара за лучшую драматическую роль, либо он действительно ошарашен от услышанного.
— Когда я пришла домой, они целовались на кухне…
— Ммм… Я бы посмотрел… — он в буквальном смысле мурчит, произнося свои бесстыжие слова.
Вот только Тёрнер способен все испошлить и сменить направление разговора в одну секунду.
— Майкл! Ты обалдел! — слегка шлепаю его по попе, чтобы он наконец-то угомонился.Но его это только ещё больше заводит.
— Что? Ты свою маму как будто не видела… Она, конечно, строгая, но такая горячая, — его глаза искрятся от веселья и, кажется, похоти.
Бррр… Ну как можно такое говорить. Это же, блин, моя мама!
Непроизвольно вздрагиваю, а затем закатываю глаза.
Майкл смеется, его явно забавляет моя реакция.
— Тёрнер, прекрати! — заливаясь смехом, пытаюсь внятно проговорить всего лишь короткую фразу.
— Вот, ты уже смеёшься, — целует в лоб. Боже, ведь только Майкл может меня рассмешить даже тогда, когда я чувствую запах смерти. Мир останавливается всего лишь на мгновение, чтобы запомнить этот яркий момент.
А вы стараетесь запомнить, как ощущаете его прикосновения, запах, дыхание?
То, как бьётся сердце рядом с ним? Я бы продала душу дьяволу только за то, чтобы не забывать таких моментов никогда. С ярким воображением их можно воспроизводить в своей голове снова и снова, пока сердце не перестанет биться.
И когда я стала такой фаталисткой? Когда смерть стала ходить по пятам?
Точно, я же умерла.
Жизнь никогда не будет прежней. Я буду хвататься за частички счастья, что разносит время по ленте под названием “Жизнь”, чтобы осознавать реальность, осознавать, что бьется сердце, и душа никуда не улетела. Я здесь, я всё-таки здесь.
***
10 марта 2008 года. Выходные прошли в полной агонии. Молчаливая мать, будто она совершила самый страшный грех на земле. И ебаные кошмары. В воскресенье было хуже, чем в субботу, а сегодня хуже, чем вчера. Меня злит и пугает моё состояние одновременно, не думала, что могу быть такой слабой. Что не смогу поговорить с мамой, что не смогу отличить реальность от сновидений.
Сара О`Нил — ты чертова размазня!
Ты даже не можешь сказать, что тебе нужна помощь.
Школа, долбанная школа. Эти косые взгляды, словно я единственный инвалид в целом мире. Друзья, озабоченные собственными проблемами. Командой по черлидингу, парнем, играющим в театре со своей бывшей. Всем, чем угодно, только не тьмой, поглощающей Сару О`Нил.
Сегодня я проснулась раньше обычного, опять в кошмаре, не отличимом от реальности. Райан в который раз произвел выстрел. И только бабушка смогла меня разбудить. Она конечно была в шоке, и еле смогла прийти в себя, даже предлагала не идти в школу. Конечно я всё-таки приперлась на занятия, ещё и на полчаса раньше положенного. Всё это время мне пришлось просидеть в полной тишине, пока в класс не вошла Адель Моринг.
Она не поздоровалась, лишь кивнула и села за свою парту. Я всеми фибрами души чувствовала, что она хочет обернуться и поговорить. Но что-то мешало ей. Возможно, гордость.
Я видела как напрягаются её плечи, как руки трясутся, сжимая мобильник.
Странно. Такое ощущение, что рыжая бестия меня понимает сейчас как никто другой. И как такое вообще может быть? Раньше я её ненавидела, а сейчас, кажется, понимаю.
Эллисон Сейфорт не просто так появилась в школе, но меня пугает то, что её жертва и близко не стояла с той, что мне пришлось пережить.
Его называют ПТСР. Посттравматическое стрессовое расстройство — тяжёлое психическое состояние, возникающее в результате единичного или повторяющихся событий, оказывающих сверхмощное (мне очень нравится этот эпитет, запомните его) негативное воздействие на психику человека. Мой психотерапевт предполагает, что у меня ПТСР. А я после выходных готова предложить ей подать в суд на свой колледж, ведь предположение — это большая ошибка.
У меня ПТСР и, к тому же, сонный паралич.
С чего такая уверенность?
В интернете прочитала.
Похоже не зря старшеклассники считают меня психичкой.
Блять, и почему мне хочется подойти к Адель и обнять её?
Я окончательно ебанулась.
От этой мысли меня отталкивает Софи Такер, вошедшая в класс в юбке длиною с широкий пояс. У этой девушки явно бешенство матки и отсутствие мозговой активности. Затем Мэйсон Вилльямс, который, как и прежде, виновато отводит от меня глаза. Он знал. Я знаю наверняка, что Бобби признался ему во всём ещё до того, как Хоупс запер меня и Саймона в подвале домика на озере.
Интересно, он думал тогда о том, что с нами будет?
Затем на арене появляется Люк. Да уж, Анна рассказала, что он нёс про меня и Стелса, когда директор собрал всех старшеклассников и их родителей. Вот теперь я точно знаю, что он не ХЗКТ. Люк Моринг официально перекочевал в группу к “жутким типам”. Идеальный снаружи, но с гнильцой внутри.
Класс наполняется подростками со своими мыслями, переживаниями. Чем-то мимолетным. Всё так эфемерно и, возможно, эгоистично… Субъективно…
— Сара, ты чего такая странная? — обеспокоенный голос Анны выдергивает меня из пелены раздумий.
— А? — стараюсь искренне изобразить, что не понимаю к чему такие вопросы. Хлопаю ресницами, словно пустая кукла.
Деливайн крайне недовольна моей реакцией.