Страница 14 из 94
Гэрэл помнил это чувство. Когда умерла его мать, первым делом он ощутил не гнев, не боль, не одиночество, а что-то другое, странное: как будто погасили светильник, а за окном дождливый вечер. Как будто из мира взяли и вынули что-то важное, хоть ты и не знаешь толком, что.
— Она говорила что-нибудь? — спросил он.
— Да. Правда, она говорила на языке южан, я его плохо понимаю, и она говорила так бессвязно… Я так понял, она была где-то пленницей, а потом сбежала. Просила помочь…
— Что еще говорила, помнишь? Хоть что-то?
— Про семью что-то. Говорила — три брата у нее...
Гэрэл вздрогнул.
— Что?
— Три брата, — четко повторил мальчик.
Тень прошлого — будто крыло беды.
— Это не семья, — сказал Гэрэл, сам не зная зачем. Как будто этот мальчишка мог что-то понять. — Это название места. Три горы.
— Точно! — оживился молодой солдат. — Она говорила — горы, а я-то думал — при чем тут они... А вдруг там есть другие такие же, как она? Вы такое уже видели? Таких, как она?
Он примолк, внезапно осознав, с кем разговаривает и испугавшись собственной откровенности. Но любопытство победило, и он чуть более сдержанно добавил:
— И если вы, господин, не такой, как она, то вы тогда — кто?
«Он так мало служит на юге, что ни разу не видел белую кровь? Хотя таких, как я, наверное, и правда не видел...».
— Я — просто человек. А про нее постарайся забыть, — сказал Гэрэл.
Сон ему в ту ночь приснился странный.
Были там, кажется, скалы и море, но ему и то и другое запомнилось смутно — может, потому, что он никогда на видел настоящего моря. Что запомнилось хорошо — так это ощущение чужого взгляда за спиной, неотступно за ним следующего, и огромного непонятного ужаса, который мешал обернуться и посмотреть в лицо преследователю.
И еще во сне был запах: не пряный аромат яогуай, а вонь крови и грязных тряпок.
У Гэрэла и раньше бывали такие сны. Давно. Мертвая девочка-лисица разбередила воспоминания, похороненные, как ему казалось, в самой глубине его памяти.
— Посмотрите-ка на него, — издевательски шептал хор незнакомых голосов на языке южных кочевников то издали, то в самое ухо. — Он запутался… Запутался… Нет! Ему страшно. Не хочет быть как они. Думает, что хочет, но сам себе врет. Высокомерный дурачок. А стать как мы — боится. Боится, боится, боится! Заносчивый, глупый мальчик, да еще и трус… Ха-ха-ха-ха!