Седьмой лорд

Великий Шаман прищурил глаза и сел ровнее.

– Продолжай.

У Си неторопливо продолжил.

– Границы тоже можно открыть, и я даже могу потребовать проложить удобный путь. У нас здесь густые леса и ядовитые испарения, что затрудняет атаку чужаков, но это мешает и нашему собственному обзору. Наши братья всю жизнь не видят внешний мир.

Его голос поменялся.

– Кроме этого, учитель, Вы можете этого не знать, но у императора Великой Цин было три сына, и все они боролись за трон. В конце концов я выбрал наследного принца. Нас не назовешь друзьями, но и ненависти между нами нет. Он прагматичный человек и, если взойдет на трон, будет думать о том, как улучшить жизнь горожан, а не о том, как оставить мудрость и могущество своего имени в исторических книгах. Великая Цин несколько столетий неуклонно росла и процветала с момента своего основания и до сегодняшнего дня. Он не такой бестолковый, как его отец, поэтому не рискнет снова напасть на нас.

Выслушав его, Великий Шаман кивнул:

– Племя Вагэла имеет огромные амбиции. Они хотят властвовать на всех Центральных Равнинах, раздвинуть свои границы и расширить территорию… Ты все сказал верно. Правитель, помогающий процветанию мира, и правитель, расширяющий собственное влияние, – это не одно и то же. Первые хотят лишь большей стабильности и процветания, в то время как вторые жаждут крови, больше земель и больше хаоса.

Он посмотрел на У Си, тяжело вздохнув:

– Ты вырос.

У Си ждал его согласия, не мигая. Великий Шаман с большим трудом встал, обернулся и ушел во внутреннюю комнату. Некоторое время спустя он вернулся, держа в обеих руках скипетр. Глаза У Си расширились – это был символ Великого Шамана.

Великий Шаман подошел и встал перед ним.

– Я стар, У Си. Наньцзян рано или поздно был бы передан тебе.

У Си открыл рот, но не знал, что должен сказать.

Великий Шаман прокусил палец, дрожащей рукой нарисовал на скипетре тотем, а затем большим пальцем оставил на лбу У Си кровавый отпечаток.

– Прими его, – низким голосом сказал он.

У Си неосознанно подошел ближе, и Великий Шаман передал скипетр ему в руки. С неизвестно откуда взявшейся силой он поднял его на ноги и подтолкнул к выходу. Только тогда У Си понял, что снаружи было полным-полно людей – собрались почти все мужчины, женщины, старики и дети Наньцзяна. Он в некотором недоумении сжал в руках скипетр.

Великий Шаман взял его руку и поднял над головой.

– Сегодня юный шаман У Си унаследует скипетр Великого Шамана Наньцзяна! – решительно крикнул он. – Помните, все вы, посланник Цзя Си поведет наш народ к невероятному величию!

Все не сговариваясь положили обе руки себе на плечи и поклонились.

Великий Шаман поперхнулся воздухом, снова закашлявшись. У Си быстро похлопал его по спине.

– Учитель…

Тот махнул рукой и вдруг низко спросил:

– Ты рассказал о причинах для Наньцзяна. А что насчет твоей причины?

У Си испуганно застыл и лишь долгое время спустя ответил:

– Все это… ради того, кто носит при себе мое нефритовое кольцо.

Великий Шаман беззвучно рассмеялся.

– Хотел бы я встретиться с этим человеком.

Глава 73. «Последняя битва (3)»

В начале октября пал Датун [1].

Двадцать третьего октября был уничтожен Сюаньчэн [2].

[1] Городской округ в провинции Шэньси.

[2] Городской округ в провинции Аньхой.

В конце октября был захвачен перевал Цзингуань.

К северу от столицы не осталось ни неприступных районов, что могли ее защитить, ни возвышающихся городских стен – лишь поля, простирающиеся, куда хватает взора.

Вождь племени Вагэла, Гэше, и многотысячная армия Хэлянь Чжао столкнулись в Ганьсу. Несмотря на то, что последний погиб в бою, а оставшиеся в живых воины Великой Цин в ужасе бежали, племя Вагэла понесло немалые потери. Гэше считал их сбродом, не способным выдержать и одного удара, но, к его удивлению, они оказались исключительно сильны в бою.

Он понял, что недооценивал людей Великой Цин. В той битве он уничтожил почти десять тысяч вражеских солдат, но сам потерял восемь тысяч. Если бы Хэлянь Чжао в последний момент не упал с раненой лошади и не был насмерть зарублен рискнувшим воспользоваться хаосом воином племени Вагэла, то, вероятно, он задумался бы об отступлении.

Но предки помогли ему.

После великой битвы за Ганьсу он взял перерыв и некоторое время перестраивал войска, заново разрабатывая план атаки. Он знал, что все то, что ждало его впереди, стоило всех преград Великой Цин.

Гэше Урму в этом году исполнилось тридцать шесть лет, и он был одним из редких храбрецов в их обширных степях. Он помогал Чжао Чжэньшу держать личные войска на Весеннем рынке, более десяти лет терпеливо приручая его, словно пса. За это время он из энергичного юноши превратился в терпеливого расчетливого хищника, что прятал свои намерения очень глубоко.

Чжао Чжэньшу своей властью и деньгами охотно выкормил степного волкодава. Все эти годы он содействовал ему, давая несметные богатства и всячески поддерживая.

Гэше не растрачивал деньги впустую. Он продолжал есть мучные лепешки, приготовленные его женой, подобно своим соплеменникам грыз грубое вяленое мясо, что с трудом проглатывалось, и носил вонючие одежды кочевников. Он использовал эти деньги для тайного подкупа высокопоставленных чиновников, дарил на них рабов и красавиц своим врагам и присоединял их племена к своему.

Потребовалось десятилетие, чтобы охватить всю степь. В итоге племя Вагэла, разрозненное и разобщенное в течение нескольких сотен лет, снова объединилось. Северный волк протяжно взвыл, взмахнул острыми когтями и направился на юг.

Гэше нужны были не только богатства Великой Цин. Он привел за собой свирепых воинов не для того, чтобы украсть кучку богатств, схватить несколько красавиц и покончить с этим. Он жаждал власти над всеми горами и реками Центральных равнин.

У предков была поговорка: разве кто-то рождался сразу наделенным властью? Даже крестьяне, занимающиеся хозяйством в горах, могли изменить свою жизнь, так почему слабые напыщенные люди центральных равнин тысячелетиями занимали эти полные богатств и красот земли?

От начала и до конца у войска Гэше была лишь одна цель – столица.

После захвата столицы следовал захват тронного зала.

Но ожидаемые преграды так и не встретились. Единственная битва при Ганьсу словно сломила мужество Великой Цин, и дорога на юг стала удивительно свободной. Многие города чуть ли не рушились сами по себе, сдаваясь без боя, а территории, оказывающие хоть какое-то сопротивление, проявляли себя крайне слабо.

Он понял кое-что – народ Великой Цин пару сотен лет жил в мире и процветании. Если им и удавалось собраться с духом, это было не более чем попыткой завернуться в кусок очень тонкой кожи, которую могло разорвать даже ветром.

Гэше был взбудоражен, и его воодушевление лишь росло по мере приближения к столице. Он представлял, как легендарный город, больше похожий на рай, падет к его ногам, и он ступит в покрытый золотом дворец, заставив всех преклонить колени.

Наконец, двадцатого ноября вражеские войска встали у стен города.

В это время в столице чиновники в последний раз собрались в покрытом пылью тронном зале. Ван У, Юй Куэй, евнух Си и остальные отступили по углам. Рядом с Хэлянь И стояли два человека, никогда ранее не показывавшие своих лиц: переодетая в мужскую одежду принцесса Цзинъань и Чжоу Цзышу в маске из человеческой кожи, одетый как ученый средних лет.

Гражданские и военные чиновники выстроились в два ряда. Хэлянь И приказал повесить драконью мантию высоко  в главном зале, словно сверкающий золотой тотем. На нем была тяжелая броня, линии его скул стали острее из-за истощения, скрываясь за волосами. От него исходила невиданная ранее сила.

Генералы заканчивали разделение ста восьмидесяти тысяч солдат для охраны девяти столичных ворот.

– Врата Сюаньу [3], Фэн Сяошу. Врата Чаоян [4], Хэ Юньсин…