Страница 376 из 409
1 «Тридцать шесть стратагем» — древнекитайский военный трактат. В более широком смысле, собрание неявных стратегических приёмов и система непрямых тактических ходов, используемая для достижения скрытой цели, получения преимущества и перехвата инициативы.
Ведь если убить короля демонов, и император, и Дань Ли, будут обречены.
Дань Ли не мог допустить, чтобы демоны остались без правителя, а Его Величество не желал подчиняться статуе-параноику. Этих двоих даже подталкивать не нужно было. Они и сами могли перевернуть этот мир с ног на голову.
В итоге, Шэн Линъюань лишился рассудка и принялся громить храмы Чжу-Цюэ. Мэн Ся не составило труда забрать статую и присвоить накопленную в ней силу. А после, свершив темное жертвоприношение, тень призвала обратно принцессу. Когда Великая битва закончилась, Мэн Ся с лихвой вернула принцессе Ваньфэй всю утраченную мощь, ничего при этом не потеряв.
— Линъюань, скажи честно, у вас в семье все такие «умные»? — горько усмехнулся Сюань Цзи.
Это было давнее и искреннее желание. Успокоив Чиюань, Его Величество принес в страну мир и процветание, но воткнутые в спину ножи заставили его потерять себя.
Что если сердце каждого человека сокрыто под тремя слоями защиты? В таком случае бесчувственным глупцам остается только умереть.
Шэн Линъюань отодвинулся подальше и потер лоб.
— Ты мне льстишь. Среди всех крылатых не найдется никого, кто рискнул бы посоревноваться с тобой в знаниях.
— Тогда почему тень украла мое тело? — спросил Сюань Цзи.
Кружившая вокруг Сяо Чжэна ворона продолжала послушно передавать их разговор. Услышав, о чем именно шла речь, директор Сяо почувствовал, как покрылся гусиной кожей.
— Эй, ребята, может хватит нагнетать?!
— Вот и спроси ее, — ответил Шэн Линъюань.
— Кого…
— Что?
Сюань Цзи замолчал, и из бронзового треножника послышался мягкий женский голос. Он казался волшебным, его журчание проникало в уши, устремляясь прямо к сердцу. Каждый, кто слышал этот голос, дрожа падал на землю и горько сожалел о том, что не может отдать ей свою жизнь и все свое имущество.
— Бедняжка Тун, несчастное дитя. Он никогда не видел своих сородичей и ничего о них не знает.
Похоже, эти слова звучали не только в треножнике неба и земли. Их слышали везде, где появились статуи.
— Что? Медь2?
2 П/п в оригинале детское имя Сюань Цзи — Тун (彤 tóng), созвучно со словом медь (铜 tóng).
Сюань Цзи молчал.
Эта старая ведьма назвала его детским именем! И перед кем? Перед всеми его коллегами!
— Сила Чиюань — великий дар. Клан Чжу-Цюэ родился в Чиюань и всегда был его частью, — тихо произнес голос. — Начиная с маленького морского змея Цзю Сюня, все безумцы прошлого считали их необыкновенными. Забавно. Ведь если хочешь получить Чиюань, придется поглотить весь клан Чжу-Цюэ.
Шэн Линъюань встряхнул невидимыми рукавами и выпрямился.
— Безумцы прошлого слишком много о себе мнили. Но вы-то, Ваше Высочество, и впрямь личность выдающаяся?
Голос на мгновение стих. Казалось, его обладательница внимательно наблюдала за Шэн Линъюанем из стенок жертвенного треножника. А снаружи медленно текла раскаленная магма, издавая едва уловимый шелест.
— Твое детское имя «Линъюань»... Ах, этот негодяй Дань Ли дал его тебе? Ты так похож на меня, — произнесла женщина.
Услышав ее слова, Сюань Цзи не на шутку разозлился, но Шэн Линъюань поднял руку и мягко остановил его. Его Величество казался равнодушным. Будучи чужим для собственной семьи, он привык игнорировать все, что ему не нравилось.
Слушая речи «родной матери», Шэн Линъюань и бровью не повел.
— Премного благодарен, но, боюсь, я не заслуживаю такой чести. Простите меня за столь скудные познания о восставших мертвецах, но я хотел бы спросить Ваше Высочество, как вам удалось поменять местами два мира?
— Матери и сыну не суждено быть вместе. Когда мы впервые встретились, нам тут же пришлось разлучиться. В отчаянии я обратилась к «Жертвоприношению свету великих светил». Я была последней представительницей своего рода и хотела пожертвовать собой, чтобы исправить ошибку, произошедшую с кланом Чжу-Цюэ. Но я никак не могла ожидать, что ты окажешься у меня в животе, — почти пропел голос.
— Простите, что доставил вам неудобства, — вежливо, но совершенно неискренне произнес Шэн Линъюань.
— Согласно законам небес «Жертвоприношение свету великих светил» на полступени ниже, чем «суть жизни и смерти». Так что ты не только забрал у статуи силу, превратив ее в безликого человека, но и оставил мне крохотный лучик надежды, — Сюань Цзи не знал, показалось ему или нет, но когда голос произнес слово «надежда», женщина особенно сильно заскрежетала зубами. — Семь отверстий оказались запечатаны, я утратила пять чувств и оказалась на пороге смерти. Моя плоть сгнила, но вот неожиданность, я все еще была жива.
Сюань Цзи на мгновение задумался, прежде чем понять, что для демонов «запечатывание семи отверстий» означало лишь остановку обмена веществ.
Принцесса Ваньфэй умерла, но ее сознание осталось жить. Когда ее внутренности сгнили, она лишилась пяти чувств. Когда сгнили мышцы, она утратила контроль над телом, от которого остался один скелет.
Она навсегда застряла в этих костях.
— Я — живой мертвец. Останки этой Чжу-Цюэ — тоже живой мертвец. Как ты думаешь, много ли в этом мире подобных совпадений? — спросила принцесса. — Его дух превратился в оружие, а его кости до сих пор впитывают силу Чиюань. Он поистине бессмертен... Эта тайна известна лишь тем, кто видел его останки. Вы должны поблагодарить меня. Если бы не Мэн Ся, которая рисковала своей жизнью, пытаясь выкрасть скелет Чжу-Цюэ и жертвенный треножник, жадные людишки гонялись бы за этими костями десятки тысяч лет.
— А Дань Ли об этом не знал?
— Какая разница, знал он об этом или нет? —рассмеялась женщина звоном тысячи серебряных колокольчиков. — Эти кости были в наших руках. Он понятия не имел, где они находятся и не решился будоражить общественность поисками.
Сюань Цзи долго молчал. Даже если Дань Ли не рискнул разыскивать его… Почему он предпочел умереть, так и не раскрыв Шэн Линъюаню настоящую личность Мэн Ся и местонахождение этих костей? Тогда, в тот момент, когда Мэн Ся впервые явила себя, Шэн Линъюань ни за что бы не пренебрег скелетом, спрятанным в недрах горы Бицюань.
Три тысячи лет спустя он уже не был таким ведомым.
Услышав мысли Сюань Цзи сквозь общее море знаний, Шэн Линъюань окликнул его: «О чем ты думаешь? Он хотел защитить их от меня. Дань Ли скорее покончился бы с собой, чем позволил останкам Чжу-Цюэ попасть в мои руки».
«Но ведь он стремился возродить клан Чжу-Цюэ? Создание инструментального духа необратимый процесс, я бы все равно не вернулся в свое тело. Но при помощи этого скелета можно контролировать Чиюань, постепенно мы могли бы...»
Почему он так сильно хотел сломать меч демона небес? Почему потомкам других кланов пришлось скитаться по миру? Почему он загнал Линъюаня в тупик?
Сюань Цзи заскрипел зубами и, не удержавшись, схватил Шэн Линъюаня за руку.
Шэн Линъюань удивленно оглянулся на него и не удержался от смешка:
— Что еще за «мы»?
— А что ты смеешься...
— Меч демона небес, что они создали, был обоюдоострым. Когда дело было сделано, необходимость в нем отпала, — спокойно ответил Шэн Линъюань, — никто их них не хотел делать из меня вечного императора.
Демон небес бессмертен. Завладей он останками Чжу-Цюэ, и чем владыка людей отличался бы от короля демонов? Темная энергия демона небес вышла из Чиюань. Но разве власть над Чиюань не превратила бы его в мышь, упавшую в чан с рисом? Смог бы он и через сотню лет оставаться верным своей цели? А через двести лет? А через триста? Смог бы он пообещать, что сможет управлять Чиюань? Кто бы поручился, что его чувства к мечу были искренними?
Кто бы поверил в эту «искренность»?