Страница 28 из 29
– Ах, братец, – стал просить нечистый, – нельзя ли и мне выправить пальцы? А то до сей поры не умею на скрипке играть.
– Отчего нельзя? Клади сюда пальцы.
Чёрт вложил обе руки в клещи; солдат прижал их, стиснул, потом схватил прутья и давай его потчевать; бьёт да приговаривает:
– Вот тебе купечество!
Чёрт молит, черт просит:
– Отпусти, пожалуй! За тридцать вёрст не подойду к дворцу!
А он знай бичует. Прыгал-прыгал чёрт, вертелся-вертелся, насилу вырвался и говорит солдату:
– Хоть ты и женишься на королевне, а из моих рук не уйдёшь! Только отъедешь за тридцать верст от города – сейчас захвачу тебя!
Сказал и исчез.
Вот женился солдат на королевне и жил с нею в любви и согласии, а спустя несколько лет помер король, и он стал управлять всем царством. В одно время вышел новый король с своею женою в сад погулять.
– Ах, какой славный сад! – говорит он.
– Это что за сад! – отвечает королева.
– Есть у нас за городом другой сад, вёрст тридцать отсюда, вот там есть на что полюбоваться!
Король собрался и поехал туда с королевою; только вылез он из коляски, а нечистый навстречу:
– Ты зачем? Разве забыл, что тебе сказано! Ну, брат, сам виноват; теперь из моих лап не вырвешься.
– Что делать! Видно, такова судьба моя! Позволь хоть с молодой женой проститься.
– Прощайся, да поскорей!..
Два Ивана, солдатских сына
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был мужик. Пришло время – записали его в солдаты; оставляет он жену беременную, стал с нею прощаться и говорит:
– Смотри, жена, живи хорошенько, добрых людей не смеши, домишка не разори, хозяйничай да меня жди; авось бог даст – выйду в отставку, назад приду. Вот тебе пятьдесят рублёв; дочку ли, сына ли родишь – всё равно сбереги деньги до возрасту: станешь дочь выдавать замуж – будет у ней приданое; а коли бог сына даст да войдёт он в большие года – будет и ему в тех деньгах подспорье немалое.
Попрощался с женою и пошёл в поход, куда было велено. Месяца три погодя родила баба двух близнецов-мальчиков и назвала их Иванами солдатскими сыновьями.
Пошли мальчики в рост; как пшеничное тесто на опаре, так кверху и тянутся. Стукнуло ребяткам десять лет, отдала их мать в науку; скоро они научились грамоте, и боярских и купеческих детей за пояс заткнули – никто лучше их не сумеет ни прочитать, ни написать, ни ответу дать. Боярские и купеческие дети позавидовали и давай тех близнецов каждый день поколачивать да пощипывать. Говорит один брат другому:
– Долго ли нас колотить да щипать будут? Матушка и то на нас платьица не нашьётся, шапочек не накупится; что ни наденем, всё товарищи в клочки изорвут! Давай-ка расправляться с ними по-своему.
И согласились они друг за друга стоять, друг друга не выдавать. На другой день стали боярские и купеческие дети задирать их, а они – полно терпеть! – как пошли сдачу давать: тому глаз долой, тому руку вон, тому голову на́ сторону! Всех до единого перебили. Тотчас прибежали караульные, связали их, добрых молодцев, и посадили в острог. Дошло то дело до самого царя; он призвал тех мальчиков к себе, расспросил про всё и велел их выпустить.
– Они, – говорит, – не виноваты: на зачинщиков бог!
Выросли два Ивана солдатские дети и просят у матери:
– Матушка, не осталось ли от нашего родителя каких денег? Коли остались, дай нам; мы пойдём в город на ярмарку, купим себе по доброму коню.
Мать дала им пятьдесят рублёв – по двадцати пяти на брата, и приказывает:
– Слушайте, детушки! Как пойдёте в город, отдавайте поклон всякому встречному и поперечному.
– Хорошо, родимая!
Вот отправились братья в город, пришли на конную, смотрят – лошадей много, а выбрать не из чего; все не под стать им, добрым мо́лодцам! Говорит один брат другому:
– Пойдём на другой конец площади; глядь-ка, что́ народу там толпится – видимо-невидимо!
Пришли туда, протолпилися – у дубовых столбов стоят два жеребца, на железных цепях прикованы: один на шести, другой на двенадцати; рвутся кони с цепей, удила кусают, роют землю копытами. Никто подойти к ним близко не сможет.
– Что твоим жеребцам цена будет? – спрашивает Иван солдатский сын у хозяина.
– Не с твоим, брат, носом соваться сюда! Есть товар, да не по тебе; нечего и спрашивать.
– Почём знать, чего не ведаешь; может, и купим; надо только в зубы посмотреть.
Хозяин усмехнулся:
– Смотри, коли головы не жаль!
Тотчас один брат подошёл к тому жеребцу, что на шести цепях был прикован, а другой брат – к тому, что на двенадцати цепях держался. Стали было в зубы смотреть – куда! Жеребцы поднялись на дыбы, так и храпят… Братья ударили их коленками в грудь – цепи разлетелись, жеребцы на пять сажен отскочили, вверх ногами попадали.
– Вона чем хвастался! Да мы этаких клячей и даром не возьмём.
Народ ахает, дивуется: что за сильные богатыри проявилися! Хозяин чуть не плачет: жеребцы его поскакали за город и давай разгуливать по всему чистому полю; приступить к ним никто не решается, как поймать – никто не придумает. Сжалились над хозяином Иваны солдатские дети, вышли в чистое поле, крикнули громким голосом, молодецким посвистом – жеребцы прибежали и стали на месте словно вкопанные; тут надели на них добрые мо́лодцы цепи железные, привели их к столбам дубовым и приковали крепко-накрепко. Справили это дело и пошли домой.
Идут путём-дорогою, а навстречу им седой старичок; позабыли они, что мать наказывала, и прошли мимо не здороваясь, да уж после один спохватился:
– Ах, братец, что ж это мы наделали? Старичку поклона не отдали; давай нагоним его да поклонимся.
Нагнали старика, сняли шапочки, кланяются в пояс и говорят:
– Прости нас, дедушка, что прошли не здороваясь. Нам матушка строго наказывала: кто б на пути ни встретился, всякому честь отдавать.
– Спасибо, добрые мо́лодцы! Куда вас бог носил?
– В город на ярмарку ходили; хотели купить себе по доброму коню, да таких нет, чтоб нам пригодились.
– Как же быть? Нешто подарить вам по лошадке?
– Ах, дедушка, если подаришь, станем за тебя вечно бога молить.
– Ну пойдёмте!
Привёл их старик к большой горе, отворяет чугунную дверь и выводит богатырских коней:
– Вот вам и кони, добрые мо́лодцы! Ступайте с богом, владейте на здоровье!
Они поблагодарили, сели верхом и поскакали домой; приехали на двор, привязали коней к столбу и вошли в избу. Начала мать спрашивать:
– Что, детушки, купили себе по лошадке?
– Купить не купили, даром получили.
– Куда ж вы их дели?
– Возле избы поставили.
– Ах, детушки, смотрите – не увёл бы кто!
– Нет, матушка, не таковские кони: не то что увести, и подойти к ним нельзя!
Мать вышла, посмотрела на богатырских коней и залилась слезами:
– Ну, сынки, верно вы не кормильцы мне
На другой день просятся сыновья у матери:
– Отпусти нас в город, купим себе по сабельке.
– Ступайте, родимые!
Они собрались, пошли на кузницу; приходят к мастеру.
– Сделай, – говорят, – нам по сабельке.
– Зачем делать! Есть готовые; сколько угодно – берите!
– Нет, брат, нам такие сабли надобны, чтоб по триста пудов весили.
– Эх, что выдумали! Да кто ж этакую махину ворочать будет? Да и горна такого во всём свете не найдёшь!
Нечего делать – пошли добрые мо́лодцы домой и головы повесили; идут путём-дорогою, а навстречу им опять тот же старичок попадается.
– Здравствуйте, младые юноши!
– Здравствуй, дедушка!
– Куда ходили?
– В город, на кузницу; хотели купить себе по сабельке, да таких нет, чтоб нам по руке пришлись.
– Плохо дело! Нешто подарить вам по сабельке?
– Ах, дедушка, коли подаришь, станем за тебя вечно бога молить.