Страница 44 из 56
Я чувствую, как у меня горят глаза, а в животе образуется болезненный узел. Коннор был прав, уныло думаю я. Он был прав с самого начала.
— Так вот почему ты позвал меня сюда, — натянуто говорю я, сжимая губы в тонкую линию. — Вот для чего все это было, с тех пор, как я столкнулась с тобой в лифте отеля, и с тех пор… все эти поцелуи, мольбы и романтические реплики, все это было для того, чтобы соблазнить меня, чтобы я встала на твою и Лиама сторону против Коннора, использовала любое влияние, которое у меня есть на него, чтобы заставить его отступить и оставить Лиама в покое. — Я мрачно смеюсь, качая головой. — Ну, ты выбрал не того, Найл, потому что у меня нет никакого гребаного влияния на Коннора. Тебе не повезло.
Найл глубоко вздыхает.
— Ты ошибаешься на этот счет, девочка.
— Насчет чего именно? Как ты используешь меня или что я не та девушка для этого? — Язвительно спрашиваю я.
— Всего. — Найл качает головой, его темно-синие глаза пристально смотрят в мои. — Поначалу, девочка, да. Возможно, у меня были идеи, с помощью которых я мог бы убедить тебя поговорить с Коннором от нашего имени. Но я не лгал, когда сказал, что хотел тебя годами, до того, как ты была с Лиамом, и после, хотя я держал это при себе, потому что знал, что никогда не смогу быть достойным такой девушки, как ты, что ты всегда была предназначена для Макгрегора.
— Насчет этого ты прав. И теперь я Макгрегор, и это… — Я обвожу рукой квартиру, ставя свое пиво тяжелым грузом, — это была ошибка. — Я быстро встаю с дивана, намереваясь уйти, но Найл тоже вскакивает на ноги, и прежде, чем я успеваю отойти больше чем на шаг или два, я чувствую его руки на своей талии, тянущие меня назад, кружащие меня.
Он притягивает меня к себе, и его тело такое же твердое, каким я его помню, теплое сквозь футболку, его бедра мускулистые и мощные прижимаются к моим, когда он крепко прижимает меня, бедра к бедрам, живот к животу, одна рука поднимается, чтобы запутаться в моих волосах, в то время как его полные, мягкие губы обрушиваются на мои.
Когда Найл целует меня, это всегда голодный, отчаянный поцелуй, как будто он изголодался по моим губам. Его поцелуй — это цунами желания, приливная волна, которая может унести меня прочь или утопить в себе, если я позволю, его страсть — это живое, дышащее существо. Его сильная рука с длинными пальцами сжимает мою талию, прижимая меня к нему, в то время как его язык опустошает мой рот, и я чувствую, что задыхаюсь, когда наклоняюсь к нему. Мои руки упираются ему в грудь, отталкивая его или пытаясь притянуть ближе, я не совсем уверена, что именно. Я чувствую, как колотится мое сердце, и когда он целует меня так крепко, что у меня перехватывает дыхание, он отстраняется, прижимается своим лбом к моему, тоже хватая ртом воздух.
— Все, что я тебе сказал, было правдой, Сирша, — бормочет он, его рука гладит мои волосы, большой палец проводит по моей щеке, нежно обхватывает подбородок. — Все это. Как сильно я тосковал по тебе, хотел тебя, мечтал о тебе в своей постели, рядом со мной и везде еще. Как бы я хотел сказать что-нибудь, что убедило бы тебя не выходить за него замуж, хотя я знаю, что никогда не смог бы, и я уважаю тебя за это тоже, за твою преданность, твою преданность делу, даже когда ты знаешь, что это никогда не сделает тебя счастливой. Ты никогда не нарушишь своего слова, раз уж дала его, ты сильнее всех, кого я когда-либо знал, Сирша…
Он замолкает, втягивая воздух, как будто проглатывает слова, которые, как он знает, не должен был произносить.
— У меня были чувства к тебе в течение многих лет, Сирша, чувства, которые не заканчиваются просто похотью. Я думал, Лиам идиот, раз не женился на тебе. Но сейчас ты замужем, и я знаю, ты говорила, что у вас с Коннором было соглашение, но…
— Да. — Я слегка отстраняюсь от него, мне нужно немного пространства, чтобы подумать, подышать. — После того, как я рожу ему ребенка, я смогу делать все, что захочу. Завести любовника, если захочу. Он пытался сказать мне, что не хочет, чтобы ты был одним из них, но частью этой договоренности было и всегда было то, что мы не будем задавать вопросов о том, кто эти любовники. Я выдыхаю и вижу надежду на его лице, когда он берет мои руки в свои, притягивая меня ближе к себе.
— Тогда я подожду, — бормочет он. — Я подожду, пока ты выполнишь свою часть сделки, а потом…
— Ты будешь доволен этим? — Я смотрю в его великолепные глаза, на его красивое лицо и чувствую боль в груди, которая говорит мне, в глубине души, что это эгоистично. Даже если Найл говорит, что хочет этого, я могу быть для него только наполовину его. Я могу отдать ему только те части себя, которых Коннор не хочет. Я всегда буду предана своей семье, и теперь это Коннор и наши будущие дети. — Сможешь ли ты быть счастлив в отношениях, где ты на втором месте? Ни брака, ни детей?
— А как насчет любви? — Найл поглаживает большими пальцами тыльную сторону моих рук, его взгляд ищет мой. — Может ли быть любовь в такой ситуации? В конце концов, это единственное, чего Коннор не может тебе дать. — Он протягивает руку и проводит пальцами по моей щеке. — Он может дать тебе деньги, власть, влияние, детей, все, что ты захочешь. Но не любовь.
Если бы он мог, я бы никогда не захотела никого другого. Эта мысль приходит мне в голову так ясно, что на мгновение мои глаза наполняются слезами. Я смотрю на точеное, красивое лицо Найла, на тоску, которую вижу в его глазах, и киваю.
— Я не могу сейчас сказать да, — тихо говорю я. — Но может быть. Я думаю, что для этого есть шанс.
— Тогда я могу подождать. — Найл переводит дыхание. — Я никогда не хотел ни брака, ни детей, Сирша. Я никогда не мечтал. Но я действительно хочу тебя.
Он не дает мне времени ответить. Его рот снова обрушивается на мой, горячий и нуждающийся, в этом поцелуе боль многолетнего желания, тоски, которую пока нельзя утолить. Я чувствую, какой он твердый, тяжелый и напряженный, прижимающийся к моему бедру, его бедра прижимаются к моим, когда он пожирает мой рот, и не успеваю я опомниться, как мы уже на диване, моя голова на подушке, небрежно отброшена набок, когда он опускается между моих ног, все еще полностью одетый, платье задрано вокруг бедер.
— Мы не можем… — я дышу ему в рот. — Я не могу…
— Да, я знаю, девочка, — стонет Найл, и я чувствую его толстый бугорок сквозь джоггеры, трущийся о меня между бедер. — Я просто хочу почувствовать тебя под собой на мгновение, вот так. Я не сниму ни клочка одежды. Просто… — он вдыхает, его лоб прижимается к моему, наши носы соприкасаются, когда одна его рука тянется к моей груди, обхватывая ее через шелковистую ткань моего платья, пока он со стоном трется об меня своим членом. — Я просто хочу почувствовать тебя, Сирша.
Он кажется невероятным, твердым, его вес придавливает меня, но достаточно мягко, чтобы я не испугалась, его теплый аромат наполняет мои ноздри, дымный и мускусный, слегка потертая ткань дивана под моими бедрами. Это похоже на то, что я могла бы делать в колледже, будь я обычной девушкой, целуясь на диване своего парня в его квартире не то, чтобы хоть один парень, с которым я сталкивалась в колледже, был похож на Найла.
Я не знаю, сколько времени проходит вот так. Найл не давит на меня, не пытается пойти дальше. Он даже не пытается запустить руку мне под платье, чтобы коснуться моей обнаженной груди или юбки, и, хотя я жажду его прикосновений, мои соски затвердели, а киска налилась возбуждением, я также не пытаюсь подтолкнуть его к дальнейшему. У меня есть подозрение, что он не доверяет себе, что если он прикоснется ко мне хоть на дюйм дальше моих губ, лица или бедер, то потеряет контроль и будет умолять меня позволить ему трахнуть меня.
Мы просто целуемся, полностью одетые, и в этом есть удовольствие, которого я не ожидала, просто целоваться и прикасаться, не ожидая, что это приведет к сексу или даже оргазму каким-то другим способом. Я чувствую, как толстая, тяжелая эрекция Найла прижимается ко мне, и когда поцелуй снова разгорается, он вжимается в меня, позволяя мне почувствовать, насколько он возбужден, какой большой, но он не пытается зайти дальше или даже кончить сам. Его самоконтроль впечатляет, я могу только представить, как сильно ему, должно быть, больно, но он игнорирует это.