Страница 2 из 14
По прикидкам, до выхода Ивану осталось совсем чуть-чуть, и разумно было бы ускориться, несколько сэкономленных секунд лишними точно не будут. Смущало только то, что протекало все уж больно гладко.
Иван в очередной раз замер и попытался впасть в транс, как учил мастер Лю. Примерно через минуту Жуков, так и не дождавшись каких-нибудь озарений, понял, что ученик по этой дисциплине из него так себе. Но бдительность усилил: сэкономленные секунды – это хорошо, а вот практически на финише попасть в ловушку он себе позволить не мог. Ставки на этот раз были особенно высоки – арбалет Скифа. Разумеется, не сам арбалет, а возможность из него вволю пострелять.
На оружие Скифа, с которым он последнее время не расставался, облизывалось большинство наставников, что уж говорить про курсантов. И вот вчера было объявлено, что отделение, лучше других сдавшее итоговый январский кросс, одно занятие по стрелковой подготовке будет изучать, как выразился Ян, «сокровище скифов». Так что борьба с утра шла бескомпромиссная и на пределе сил. Хорошо хоть кросс не устроили, по местному обыкновению, на сутки, а ограничились, как теперь становится ясно, полосой препятствий, рассчитанной на прохождение примерно за шесть часов. За шесть чертовски трудных часов.
В самый последний момент Иван ощутил легчайшее прикосновение к своему лицу и замер. Что-то похожее на волос дотронулось до щеки и вмиг натянулось. Иван, стараясь не делать резких движений, подался назад. Как он ни старался этого избежать, пришлось зажечь спичку.
Метра два пространства, отделяющего его от выхода, были густо завешаны проволочными петлями, свисающими откуда-то сверху. Понадобилось еще три спички, прежде чем вспотевший от напряжения курсант Жуков выбрался на грязный снег за пределами подвала.
Иван лежал на спине с закрытыми глазами и улыбался. Каждая спичка означала штрафной балл, но, уже вываливаясь из какого-то технического люка наружу, он осознал, что впервые прошел этот подлый «Лабиринт», не попав ни в одну ловушку.
– Schnell! Zum Auto![8] – над самым ухом раздался резкий, как выстрел, крик не поленившегося присесть на корточки инструктора.
Насладиться своим триумфом Ивану дали от силы секунды три.
«Да чтоб вас!» – Уже вставая, Жуков увидел метрах в ста полуторку и побежал.
С десяток инструкторов и столько же курсантов, машущих руками, среди которых из 5-го отделения, к удивлению Ивана, был только Барометр.
«Восьмой!» Неизвестно, сколько набрали штрафных очков семеро курсантов, закончивших испытания раньше него, и сколько сам Иван. Но он восьмой, выбравшийся из «Лабиринта»!
А парни так радовались и подбадривали его еще и потому, что полуторка рассчитана на перевозку в кузове именно восьми человек. Так что ждали только его. Вернее, не его лично, а того, кто придет восьмым.
Уже через пару минут, выполнив одну из самых приятных команд – «По машинам», курсанты уносились в сторону казарм, к еде и теплу. По явственно тянувшему по ногам ветерку было ясно: полуторка им досталась разъездная, то есть не закрепленная за конкретным подразделением. Те-то авто были утеплены по максимуму. И хотя инструктора смотрели на эту самодеятельность с явным неодобрением, но не запрещали, держа данное Командиром слово не вмешиваться в эксплуатацию закрепленных за курсантами машин.
Вспомнив свой автомобиль, Иван непроизвольно улыбнулся, мысленно возвращаясь к тому дню, когда он впервые увидел ее – Лин Мэй. Думать о девушке, которая походя забрала его сердце, Иван сам себе запретил. Зато прекрасно помнил, к каким последствиям в итоге привела вся эта суета с китаянками и докторами – 5-е отделение не успело собрать полуторку в отведенное время.
На следующий день после торжественного митинга по поводу отбытия Барса ухохатывающийся Тор собрал всех оставшихся техников и курсантов 5-го отделения у ангара. Торжественно, ну, насколько это возможно, принимая во внимание тот факт, что он практически не разгибался от смеха и издавал какое-то не то хрюканье, не то фырканье, стараясь не заржать в голос, Тор объявил, что готов осчастливить проигравшее отделение не просто эмблемой, но тотемом.
А потом из ангара выкатилась их полуторка. С розовощеким, одетым в яркий пляжный костюм и смолящим папироску поросенком, нарисованным прямо на водительской дверце. Надпись полукругом, идущая над головой отдыхающего свина, гласила: «Упоротые порося».
Упоротые порося. Упоротые порося! Нет, вы не ослышались, именно так. Именно порося и именно упоротые, что бы это ни значило.
Это, вообще, как понимать?
Когда народ осознал, что он видит, строй техников просто рассыпался. Люди катались по земле и икали от смеха. А вот парни его отделения смотрели на Ивана так, что, наверное, лучше бы побили.
Вдоволь насладившись произведенным эффектом, Тор подошел к кабине и поманил курсантов за собой. Разумеется, за ними сразу же ломанулись и посмеивающиеся техники, ожидающие продолжения веселья.
Прошло несколько минут, прежде чем смех стих и даже самые непонятливые осознали, что Тор все это время молча стоит около левой дверцы авто. И только дождавшись полной тишины, Тор кивнул и жестом фокусника, достающего белого кролика из шляпы, воткнул пальцы прямо в дверь. Народ дружно ахнул, а кое-кто и дернулся осенить себя крестным знамением. Оказалось, поросенок был нарисован на листе бумаги, которую приклеили прямо на металл, да так искусно, что никто не заметил подвоха.
Под первым рисунком оказался еще один, да какой! Не узнать Валерину руку было невозможно. Матерый секач с налитыми кровью глазами и отливающей сталью щетиной готов был ринуться в бой немедленно, а огромные клыки, торчащие из пасти, внушали почтительный трепет. Для особо одаренных над рисунком была надпись, которая с пролетарской прямотой гласила – «Секачи».
Только вот, к сожалению для 5-го отделения, с легкой руки Тора иначе как «упоротые порося» их уже никто не называл.
Хорошо это или плохо? Как посмотреть. С одной стороны, Поросенок – позывной, конечно, так себе, можно бы и обидеться. Только ощущают себя курсанты давно не поросятами из сказки про серого волка, а именно матерыми кабанами, которые и дуб уроют, и не то что волку – медведю наваляют.
Так что слово к делу не пришьешь, а на автомобиле у них смертельно опасный зверь.
Примерно так же думали курсанты и в остальных отделениях, когда все без исключения ринулись просить эмблему-тотем себе. И, как здесь любят говорить, «обломались». Начальству во главе с Командиром, в связи с отъездом Барса, было не до каких бы то ни было эмблем. Да и Валера, оказывается, отбыл в неизвестном направлении и на неопределенный срок. Все, что удалось узнать курсантам, – командировка. Хорошо хоть знающие люди заверили, что очередной номер комикса про приключения Чуви Чубайса выйдет строго по расписанию.
Парни попытались разукрасить машины сами, но попытка была быстро пресечена. Не без удовольствия Макей пересказывал, как Командир отнесся к самодеятельной живописи: «Еще один рисунок, неважно на чьей машине, и у нас будет одно отделение “Секачи” и семь – “Мокрые маленькие медузы”».
Вообще, учиться стало одновременно и легче, и сложнее, как бы парадоксально это ни звучало. Теперь они значительно меньше бегали и копали, а высвободившееся за счет этого время заняли занятия, требующие напрягать мозги и мелкую моторику.
Иван усмехнулся про себя, представляя, как ввернет что-то подобное в разговоре со своим ротным, когда вернется в полк. «Да, товарищ лейтенант, с мелкой моторикой-то в подразделении явно наблюдается прогрессирующая стагнация». Вот он рот раскроет, а Иван ему: «Петр Семенович, что-то вы утратили контроль за жевательной, височной и медиальной мышцами».
Хотя название мышц Иван выучил специально, объем специальных знаний, вложенных в головы курсантов за последнее время, поражал. Вождение и ремонт автомобиля, стрельба из пулемета и снайперской винтовки, минно-взрывное дело и основы фортификации, работа холодным оружием и анатомия, и это далеко не полный перечень.
8
Быстрее! К машине! (нем.)