Мурка

- Понятно, и почем сейчас билетик можно урвать? – зацепился я. – Все же перекрыто.

- А куда и когда нужно? – он сразу дал понять, что по билетам ситуацию знает.

- Москва, Питер, да, в принципе, любой город кроме Ростова. По времени – чем быстрее, тем лучше.

- А! Закружился так, что падать готовишься, – хмыкнул Васька.

Я не ответил, только натянуто улыбнулся. Не люблю на дурацкие вопросы отвечать, но подкол засчитан.

- В Москву достану, на завтра вечер, – разом посерьезнел шулер. – Без комфорта, но как есть, идет?

- Цена вопроса?

Васька привстал и хлопнул меня по плечу.

- Тебе бесплатно, брат, ну или – можешь заказать мне выпить? Я на добро добром привык отвечать, и благодарен тебе, что ты меня без штанов не оставил. Ко мне, кстати, в дело не хочешь? Я до сих пор не могу понять, как ты меня тогда обул.

- Случайно вышло. За предложение спасибо, но откажусь, а вот выпивку за билетик – проставлю.

Я поднялся из-за стола и подошел к стойке, чтобы заказать у Лившица выпивку. Там уже стояла авоська с четырьмя бутылками самогонки для нового заказа на Богатяновке.

- Пчел тянет на мед, мух на дерьмо, а тебя – на неприятности, да Нафаня? – хмыкнул хоязин, но заказ принял.

Дожидаясь, я оперся о стойку и вдруг заметил, что шулер вдруг резко втянул голову в плечи и чуть ли не сполз под стол. В зал зашли два «вождя краснокожих», морды у них были пропитые. На обоих были одеты рубашки не первой свежести. А одного из них я сразу распознал – это проигравший Ваське бугай-работяга.

- Где этот козел? – зарычал здоровяк.

Понятно, что гости заведения тотчас ткнули пальцами на мой стол.

- Бабки верни! – заорал проигравший, материализовавшись перед Васькой.

Я прекрасно понимал, что конфликта, а возможно, мордобоя не избежать. Лившиц, прямо бабка Ванга, сразу понял, чем все закончится. Кстати, хозяин уже о чем-то шептался с неизвестно откуда взявшимся малолеткой. Тем самым шкетом-бегунком, с которым мне вчера удалось перекинуться парой слов.

- С чего бы вдруг? Ты мне их проиграл! – с шулера мигом сошла неуверенность. – Хочешь отыграться – пожалуйста. А так – взятки гладки!

- А в рыло? – прорычал здоровяк.

Малолетка-бегунок, выслушав Лившица, быстро выбежал из зала. Васька вздрогнул, но не отступил.

- В рыло больно, тебя никто не заставлял играть, карты ты видел!

- Я тебя Советам сдам, если деньги не вернешь! – подключился второй.

- Сам-то, небось, при Деникине бегал и горланил “прочь советскую власть”? – нашелся Васька, чтобы не в бровь, а в глаз. – В карты, если что, у Советов запрещено играть. Всем.

- А… – замялся мордоворот. – Какой Деникин, я всегда за Советы был… за тебя, паскуда, кровь проливал.

- Ой ли? Ты не кровь, а водку проливал по трактирам, а если не умеешь проигрывать, то и не стоит играть, – уверенно заключил шулер.

Логика в его словах определенно имелась. Искать святош в начале 20-х – все равно, что искать иголку в стогу сена. Народ в зале поначалу притих, но некоторые, из тех, кстати, кто с Васькой карты раскладывал, встали на сторону шулера.

- Сеня, он правду говорит, карты не паленые, мы с мужиками лично проверяли.

- А я вообще у него выиграл! И завтра еще деньжат состригу!

- Чего ты прикопался! Иди проспись, сам виноват!

Ну а дальше произошло то, что обычно происходит, если не дать соску ребенку. Сеня этот позеленел и со всей дури засадил кулаком по столешнице.

- Ах ты, падла!

И всё бы ничего, но на моем столе осталась стоять деревянная миска, а удар кулаком по столешнице скатапультировал ее на голову другого работяги, предлагавшего Сеньке проспаться. Ну и тот, разгоряченный напитками, не долго думая, вмазал Сеньке кулаком в ухо. Дальше понеслась! Народ будто сорвался с цепи, и через несколько секунд в зале закрутилась многорукая куча-мала.

Лившиц, тяжело вздохнув, наблюдал за дракой, не выключая граммофон. Он даже не попытался вмешиваться… ну а толку? Васька вовсе не растерялся, нырнул под стол и на четвереньках побежал к выходу. Блин, а где встретиться-то мы не договорились!

- Пойду, вы не против? – я оглянулся на хозяина, тот коротко кивнул, а я схватил авоську с бутылками и бросился к выходу.

Так же ловко, как у Василия, у меня выскочить не получилось. Какой-то пошатывающийся доходяга перегородил путь и попытался схватить меня за грудки. Ему на помощь уже спешил второй. Мужики были здоровый, но я рискнул и резко подсек ему ноги. Будь он трезв, ничего бы не вышло, все-таки слишком разные весовые категории, но сейчас работяга не устоял на ногах, и товарищи пролетарии удачно стукнулись друг о дружку головами.

Оба рухнули.

Проход оказался открыт. Но если день уже пошёл по известной дорожке, то и закончится он так же. Это стало ясно, когда, оказавшись на пороге заведения, я увидел бегущих на всех парах своих старых знакомых – ментов… Те неслись к заведению товарища Лившица (так вот куда убежал шкет – ментов звать!). А увидев меня, милиционеры остановились.

- Нафаня… гля! – выдал один из них.

- А ну стоять! – заорал второй, когда я бросился в противоположную сторону.

Глава 21

— А ну стоять, сука-а-а! — истошно заверещал как свинья во время убоя Микола, вытаскивая из-за пояса наган.

Менты, кстати одетые по гражданке, бросились в погоню, с выпученными глазами. Я тоже на месте не стоял, притопил так, что сам не ожидал подобной прыти. Оказывается, удирать Нафаня был настоящим мастером.

Я думал, что сейчас грохнет, потому что Микола на бегу пытался в меня целиться из револьвера. Но обернувшись, увидел как старший в их паре Иван ударил наотмашь ладонью по рукам напарника. Понятно, я им нужен живой — одно только это — хорошие новости. Если в меня не будут палить, то шансы удрать удваиваются.

Так что тикать, но куда! Я хоть и проработал два дня на доставке, но город совсем не знаю. Поэтому, забежав за ближайший угол, и имея фору перед ментами, я начал оглядываться — куда дальше то? Вперед стелилась улица Большая Садовая, по которой ходили трамваи, но как назло ни одного не было сейчас. Мимо проезжала телега, запряженная лошадьми, да и та, прежде, чем я дернулся, завернула на повороте — не догнать. Вечерами Ростов, учитывая нынешнюю криминальную обстановку будто вымирал, и Большая Садовая с наступлением темноты пустела.

Другое дело, что улица пересекалась с множеством других улочек и переулков, чуточку поменьше и поуже, по типу того, в каком я несколько недель назад получил ножевое. Значит — туда. Желая скрыться от преследователей, я пробежал через первый переулок, нырнул во второй. Возможно удастся немного сбить с толку ментов.

Бутылки самогонки в авоське раздражающе-вызывающе бренчали, ударяясь друг о друга. Поэтому я, не желая подставиться на ровном месте, прижал «колокольчик» к груди, обрывая звук. Бегом пробежал по переулку, видя, что местные бойко использовали пространство в своих целях — над головой сушилось белье. Но пробежав с десяток метров, я резко затормозил.

— Да какого ж черта...

Я сделал несколько глубоких вдохов, восстанавливая дыхание. Переулок заканчивался глухим тупиком. Руки бы пообрывал тем, кто такие переулки строит! Хотя... судя по тому, что кирпичная кладка тупика была свежей, переулок превратили в тупик совсем недавно. Возможно, что место служило частью маневром при городских боях белых и красных. Впрочем, черт с ними, сейчас не до того. С секунду поколебавшись на предмет — стоит ли оставаться здесь (тупик я не увидел не просто так, здесь было темно, как у афроамериканца в заднице) или разворачиваться и драпать, решение пришло само по себе. Я услышал как скрипнули ставни окна и в проем почти по пояс высунулась бабулька с керосиновой лампой в руках.

— А ну пошел отсюда, ворюга, — зашлась она благим матом, видимо посчитав, что я ворую белье.

Можно было попытаться поспорить, но бабуля только расходилась и начала кидать в меня прищепками, одну из которых «снайпер» отправил мне прямехонько в лоб. Понятно, придется капитулировать. Я, вскинув одну руку, чтобы отбиваться от прищепок, второй удерживая авоську с бутылками, рванул обратно к выходу из тупика. Менты почти догнали... вернее один мент. Заметно выдохшийся Иван выбежал на Большую Садовую как раз в тот момент, когда я выскочил из тупика. А вот Никола, хоть и был гораздо моложе, отстал. Ничего удивительного впрочем, попробуй потаскать на себе такую гору мышц, не хватит никакого кислорода.