Страница 4 из 16
– Поясни.
– Ты, когда утоп, – Жора отхлебнул виски из стакана, словно сок, не поморщившись, – тебя искали, тщательно, но сам понимаешь, обычный человек, пусть не совсем рядовой. Но и не чиновник важный пропал, и не авторитет криминальный. А потом брат Пашки откуда-то появился, Артур Громов, с твоим письмом, какими-то документами на имущество, а после этого вообще странные вещи начались. Что-то с партнерами твоего дяди связанное, он вроде как не с теми людьми скорешился перед тем, как в Южной Америке пропасть.
– Ну и что?
– Женщина, которая тебя подвезла – Лена Сельчинская, следователь. Она о тебе ни слухом, ни духом, новенькая, недели две назад перевели, по блату. Попросила в контрольно-следственном отделе тебя по адресу пробить, зачем, непонятно, может понравился ты ей, не знаю. И все, теперь полиция в курсе, что утопленник нашелся.
– Ну и ладно, – я равнодушно пожал плечами. – Что, арестовывать меня приедут?
– Нет, зачем ты им, наоборот, висяк с них снимут.
– Ну вот видишь. А Пал Евсеич-то что говорит?
– Отец сказал, чтобы я тебя предупредил, и чтобы ты осторожнее себя вел, а он, сам знаешь, просто так не говорит ничего. Марк, объясни, я вообще ничего не понимаю. Ты год пропадал, мог бы хоть через интернет сказать, что да как.
– Не мог. В джунглях жил, там интернета нет. Бразилия – страна диких обезьян, а они и без порнухи живут нормально.
– Хорошо, ты темнишь, но наверное, не просто так. Если схорониться надо, есть у меня одно местечко, там родич один живет, дядя Саша, полковник в отставке, сейчас дом у него пустует, деревенька небольшая, зимой почти никого нет. Отвезу, хрен кто тебя отыщет.
– Да кому я нужен? – я усмехнулся. – Что Анатолий Ильич тут крутил, мне-то откуда известно, ну подъедут, спросят, отвечу, как есть. Меня даже пытать не надо, явки, пароли, все сдам – личной выгоды у меня там не было почти, а дядя Толя в лучшем мире, ему все равно. И чего с меня брать-то? Сам знаешь, не миллионер, да и если было что, давно бы уже на родных наехали, в этой квартире другой бы хозяин был. Так что расслабься, глотни вискаря. Все путем.
– Да ну тебя, – Жора допил янтарный напиток, принялся за кофе, – я в ваши с дядей Толи дела никогда не лез, но говорят, у его партнеров деловых проблемы серьезные. Кое-кого даже убили.
– Кого? – вот это серьезно. Пашка что-то говорил про Лейбмахера, который его самого чуть ли не пристрелил, ну или подручные его, а тут еще и другие. Хотя нет, дядя Ёся не особо с отцом пересекался, правда вот с друзьями его – плотно общался.
– Я слышал только про Майера и Пименова.
Пименова я всего раз видел, дядя Толя в начале двухтысячных прикупил казино где-то рядом с Москвой, по Ярославке, и Пименов этот там управляющим у него работал. Потом бизнес этот прикрыли, на государственном уровне, и Громов из него вышел. Насколько я помню, с прибытком. А вот Викентий Павлович Майер личность была более чем солидная, хоть годков дедуле было под восемьдесят – и сам бодрячком держался, и очень много всего в своих руках держал. Я в этот бизнес не только не лез, наоборот, обходил за сто верст, потому что несло от него чем-то нехорошим. У Майера связи были на самом верху, и если такого человека грохнули, то меня не глядя сотрут. Попробуют стереть.
– Это серьезно, – озвучил я свои выводы Жоре. Без подробностей. – Но все равно, ты сам посуди. Твой отец что сделал?
– К тебе послал.
– Стал бы он так тебя подставлять, если бы мне что-то угрожало?
– Пожалуй, что нет, – согласился Жора. С соображалкой у него всегда тормоза были, не то что у Лехи, тот бы сразу все просчитал.
– Ну вот, тогда чего волноваться. Ты лучше расскажи, как тут мои, а то я сразу сюда, на дачу и не заезжал еще.
Вместо ответа Жора уставился на дверь.
– Марк, а это ты вообще? Или с твоим мозгом что-то сделали?
– В смысле? – я обернулся, котенок решил нам компанию составить, сейчас шел, смешно перебирая лапками, чуть покачивая большой головой.
– Ты и кошки. Нет, ты и собаки, я еще понимаю. Доберманы – это супер. Но кошек ты всегда ненавидел.
– Стоп.
Котенок подпрыгнул и заскочил мне прямо на колени. А оттуда – на стол. Палится, падла, не прыгают так маленькие мимимишные твари. Это Жоре вон похрен, а Лена эта кошатница опытная, застукает, задумается, хотя мозгов там немного, риск небольшой.
– Не ненавидел, просто мы не любили друг друга. Раньше. И – какие доберманы, Богданыч? – спросил я.
– Ты что, не знаешь?
Следующие двадцать минут я много чего узнал о себе и других. Пока меня не было, жизнь-то на месте не просто не стояла, бежала с приличной скоростью. Пашка, хоть и просветил меня насчет двух месяцев после моей пропажи, но все равно, многого не застал.
Родители мои все так же жили на даче. И не одни. Во-первых, них появились два добермана, об этом я уже был наслышан, только насчет породы Пашка тогда не уточнил, для него все собаки были крупные или мелкие. А во-вторых, у них теперь жила маленькая девочка Вероника. Откуда она взялась и зачем родители взяли ее себе, Жора не знал. Но как-то странно на меня поглядывал, когда рассказывал.
– Что, думаешь, моя? – в лоб спросил я друга.
– Не знаю, Марк, не то чтобы похожа. Но иногда как взглянет, вылитый ты сейчас, – дипломатично ответил Жора. – И вообще, тебе лучше знать, твоя или не твоя.
– Что я знаю точно, так это то, что детей у меня нет, – успокоил я Богданова. – За этим строго слежу. Ладно, съезжу к ним завтра-послезавтра, выясню, может, замену уже мне нашли.
– Звонить не будешь?
– Позвоню, наверное, мать нельзя так сразу своим появлением шокировать, мало ли что с сердцем. Только вот телефона у меня нет, свой Артуру отдал. Не знаешь, где он?
Где Артур, Жора не знал. Вообще видел его он всего три раза, первый – когда юный на вид повелитель потоков покупал у него мотоцикл, второй – когда он с моей бывшей на Лехину отвальную пришел, и третий уже здесь, в области. По всей стране реорганизовывались детские дома, какой-то фонд под это дело сделали, и Артур возглавил местный филиал, да так, что, говорят, его можно было иностранцам показывать в качестве витрины российской ювенальной системы. Вот только сам детдом находился под строгим надзором компетентных органов, и туда не то что иностранцев – своих не пускали. И вообще, вслух об этом не говорили, только шепотом, среди своих, но не только в стране – в мире начались какие-то странные шевеления и пертурбации, сначала вроде как эпидемия началась, потом также резко закончилась, под это дело одни люди уходили, другие, совершенно посторонние, появлялись, и тут же перераспределяли сферы влияния.
Странно все это. Жоре я, естественно, свои мысли озвучивать не стал, но шумеры никогда ничего просто так не делали, а тем более – такие могущественные. Можно пыжиться, считать себя близким корешем богини и великим прыгуном, но что такое повелитель потоков, я примерно представлял. Один по глупости подставился, точнее – по незнанию, но это не значит, что и остальные такие же долбоебы. И уж если Арраш отзывался об ан Уре Громеше практически как о равном, не мне с моим рылом в этот калашный ряд лезть. Хотя бы до тех пор, пока мои родители в заложниках, насчет реальной роли собак в их жизни я почти не сомневался.
– Катьке позвони, – Жора полумер не любил. – И спроси, она с него только что пылинки не сдувала. Любовь до гроба. Чуть ли не замуж собиралась.
– Так себе идея, – не согласился я.
– Да что там, дело житейское. Ну подумаешь, спали вместе, все в прошлом, теперь-то вы друзья. А Артур тебе зачем?
– Так, дела у меня с ним общие. Ладно, Жора, я только прилетел, отдохнуть надо. И не бойся, не тронет меня никто, а если попробуют, пообломаю. Я в Южной Америке научился боевому танцу, затанцую до смерти.
– Давай останусь, – предложил Богданов. – Если что, вдвоем отбиться легче.
– От гопников? – я усмехнулся. – Нет уж, потом Кира меня живьем сожрет. Так что давай-ка ты собирайся, и двигай на работу. А я сегодня высплюсь, а завтра с тобой к моим рванем. Только не с утра, а часов в двенадцать, ты как, свободен?