Страница 50 из 74
Я смотрю на него, когда заканчиваю, моя рука все еще лежит на его бедре.
— Ты нужен мне здесь, Левин.
И прежде, чем я успеваю объяснить себе, почему это такая плохая идея, я наклоняюсь и пытаюсь поцеловать его. Я не могу этого не сделать, потому что люблю его, а он вернулся домой посреди ночи с болью, напоминая мне, как легко я могу его потерять, если все будет продолжаться так, как сейчас. Это должен был быть всего лишь маленький поцелуй. То, что любая жена подарила бы своему мужу, не задумываясь. Но он останавливает меня, положив руку мне на плечо, мягко отталкивая меня назад, когда он встает и отходит от меня.
Такое ощущение, что это я физически ранена. Я останавливаюсь, сердце колотится в груди, а слезы мгновенно загораются на глазах, когда я смотрю на него, чувствуя себя отвергнутой снова и снова. Так плохо мне не было с самого утра после нашей свадьбы, и я смотрю на него, пытаясь понять.
— Что изменилось? — мягко спрашиваю я, слова проскальзывают полузадушенными. — Ты винишь меня за ситуацию с ребенком? Это то, что происходит?
Левин испуганно поворачивается ко мне лицом.
— Что?
— Поэтому ты изменился с утра?
— Я… — Он делает паузу, глядя на меня с чем-то очень близким к замешательству. — Как ты могла подумать такое, Елена? Конечно, я не виню тебя. Это не может быть твоей виной, и я бы не стал винить тебя, что бы ни случилось. Я знаю, что ты никогда бы не стала специально…
— Тогда почему?
— Что почему? — Он прислонился спиной к стойке, опираясь на раненую ногу. — Я не понимаю.
По выражению его лица я не могу понять, серьезно он это говорит или нет. То ли он действительно не понимает, то ли притворяется, что не понимает, чтобы быстрее закончить разговор. Я никогда не думала о Левине как о человеке, который намеренно скрывает от меня что-то или обманывает меня. Но после того, как я увидела, как быстро все изменилось сегодня утром после того, как он ушел на работу сегодня вечером, не предупредив меня, я больше не уверена в этом.
— Сегодня утром ты был другим. Замкнутым. Ты был… — Я пытаюсь придумать, как это объяснить. — Ты был отстраненным. И я подумала…
— Елена. — Левин проводит рукой по волосам. — Я предупреждал тебя еще до свадьбы, что не смогу быть таким мужем, как ты хочешь. Я не говорю, что это не может быть трудно для тебя, или что твои чувства не обоснованы из-за этого, но это не должно быть сюрпризом. Если я отдаляюсь, то…
— Но это не имеет смысла, — шепчу я, чувствуя, как эмоции поднимаются и забивают горло, несмотря на меня. — Последние несколько недель ты… — Я вдыхаю, пытаясь держать себя в руках. Я не хочу разрыдаться. Я хочу понять. — Ты приносил мне цветы. Водил меня на свидания. Помогал по дому. Готовил чертов завтрак, все эти вещи были такими милыми, заботливыми и…
— Елена. — Левин медленно выдохнул. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я просто не могу быть тем, кто делает тебя счастливой. Я делаю это, потому что это поднимает тебе настроение. Потому что это заставляет тебя улыбаться, когда я прихожу с цветами или говорю, чтобы ты нарядилась, потому что я приглашаю тебя на ужин. Потому что тебе смешно, когда я готовлю блинчики, и ты ценишь, когда я говорю тебе расслабиться, потому что я помою посуду и закажу еду на вынос. Я пытаюсь понять, как жить с кем-то в одном доме, как узнать его и разделить с ним жизнь, и при этом сохранять дистанцию. Я не хочу делать тебя несчастной. Бог свидетель, я не хочу быть причиной этого. Поэтому я делаю все возможное, чтобы ты не чувствовала себя так.
— Не потому, что ты этого хочешь? — Я тяжело сглотнула. — Это еще хуже, Левин. Если ты просто притворяешься, просто делаешь эти вещи из чувства долга, словно читаешь из гребаного руководства «как сделать жену счастливой для чайников», неужели ты не понимаешь, что это еще хуже?
— Нет! Черт возьми… — Левин снова проводит рукой по волосам, выглядя таким расстроенным, каким я его никогда не видела. — Я хочу делать эти вещи, Елена. Мне нравится проводить с тобой время. Мне нравится ходить с тобой на свидания. Мне нравится видеть, как ты улыбаешься. Я делаю и приношу тебе разные вещи, потому что они делают тебя счастливой, когда я не могу. Разве это не имеет смысла?
Я смотрю на него и удивляюсь, как кто-то может так явно чувствовать одно и то же и быть в полном неведении относительно этого. Я хочу позволять себе верить, что он это чувствует, потому что если это не так и я ошибаюсь, то будет чертовски больно, и я не уверена, что смогу пережить такой сокрушительный удар. Но то, что он говорит, с искренностью в голосе, звучит чертовски похоже на человека, который действительно любит меня, но почему-то не видит, что действия могут сказать об этом так же ясно, как и слова. И если он говорит себе, что не любит меня, это еще не значит, что это правда, если все остальные признаки указывают на это.
— Неужели ты не понимаешь? — Спрашиваю я, чувствуя разочарование в своем тоне. — Ты делаешь меня счастливой, Левин. Ты можешь сколько угодно говорить, что не любишь меня и не можешь быть хорошим мужем, но то, что ты делаешь, говорит об обратном. Ты хороший муж, раз хочешь сделать меня счастливой. Делая эти вещи. Ты не делаешь все это для того, кого не любишь…
— Ты мне небезразлична, Елена…
— О Боже! — Я уставилась на него, мои руки сжались в кулаки, и я пытаюсь не разрыдаться от досады. — Я никогда не знала такого способного мужчину, который был бы настолько слеп, когда дело касалось его самого! Если только ты не врешь мне или не притворяешься, а ты говоришь, что это не так, значит, ты искренне пытаешься сделать меня счастливой, искренне наслаждаешься тем, что ты со мной, искренне хочешь меня, а все это указывает на любовь, Левин! Даже если ты не влюблен в меня сейчас, все идет к этому, и я не знаю, почему ты этого не видишь! Почему ты не видишь, что забота о ком-то настолько, чтобы попытаться построить с ним жизнь, даже если ты не уверен, что это то, чего ты хочешь, тоже относится к этой категории!
Я испустила долгий вздох, слова оборвались, и я беспомощно уставилась на него.
— Ты хороший человек, Левин. Ты был таким с тех пор, как я тебя встретила. Но, по-моему, ты дурак. И я вижу, что ты делаешь, что ты чувствуешь… все, что ты делаешь, и это причиняешь боль нам обоим, когда ты борешься с этим, говоря себе ложь.
Наступает долгое, затянувшееся молчание. Левин смотрит на меня, его лицо осунувшееся и усталое, и я вижу в нем покорность, которая сжимает мое сердце, потому что в этот момент я понимаю, что не имеет значения, что я скажу. Неважно, правда это или нет. Неважно, права ли я.
Он уже принял решение, а Левин — ничто, если он не приверженец определенного курса действий.
— В любом случае, — наконец тихо говорит он. — Я не могу позволить себе поддаться этому, Елена. — Он смещает свой вес, морщась. — Вчера вечером я был с Максом и Лиамом. Они говорили мне многое из того, что сейчас пытаешься сказать ты. Я старался выслушать их как можно лучше. Я пытался услышать, что они пытаются мне сказать. Я начал сомневаться в том, как я вел себя, как думал, но то, что я увидел, вернувшись домой, было слишком близко к тому, что происходило раньше. Думаю, ты это уже знаете, умная моя девочка. И это напомнило мне, что, несмотря ни на что, я должен сохранять определенную дистанцию. Я всегда это знал, и в последний раз, когда я позволил себе приблизиться, люди, которых я любил, поплатились за это. Я не позволю этому случиться с тобой, Елена. Я не позволю тебе страдать из-за того, что я подошел слишком близко.
— Это так же плохо и нелепо, как жить наполовину в себе и наполовину вне себя. Как ты этого не видишь?
— Если ты действительно так считаешь, то я могу дать тебе свободу. Не до тех пор, пока с Диего не разберутся, я не оставлю тебя одну, пока не узнаю, что угроза миновала, но после этого я могу дать тебе больше расстояния, если это то, что тебе нужно. Я могу делить свое время между Бостоном и Нью-Йорком, ты можешь выбрать любой вариант. — Он вдыхает, его плечи напрягаются, и я вижу решимость на его лице, слышу ее в его голосе. — Но я не могу снова потерять того, кого люблю, Елена. Я не могу подпустить тебя настолько близко, чтобы даже допустить такую возможность. И я не собираюсь менять свое решение. Я говорил тебе об этом до Рио, и в Рио, и в Бостоне перед отъездом. Я сказал тебе, когда вернулся, и это не изменилось. И не изменится. Так что как бы тебе ни пришлось с этим жить, скажи мне, и я все сделаю.