Страница 40 из 74
— Я думала Лиам проводит время со своим братом.
— Особенно когда его брат — Коннор. — Левин снова хихикает, а затем качает головой. — А что насчет тебя? Как прошла ночь? Тебе понравилось?
Вопросы сыплются быстрой чередой, и я моргаю ему.
— Да, думаю, да. На свадьбе я ни с кем не успела так хорошо познакомиться, все произошло так быстро. Было приятно познакомиться со всеми без всего этого.
— Они были добры к тебе? Я знаю, что Сирша и Изабелла не всегда ладят.
— Они все были замечательными. — И у них у всех были замечательные слова о тебе. У меня на кончике языка вертится мысль сказать это Левину. Я не могу не задаться вопросом, понимает ли он, что никто больше не видит в нем неудачника, которым он себя считает, человека, постоянно нуждающегося в искуплении. Я еще не знаю ни одного человека, который знал бы его, который сказал бы что-то подобное. Даже Коннор, кажется, уважает его, хотя, судя по всему, они не очень-то ладят друг с другом в тот единственный раз, когда я видела их обоих в одной комнате.
— Это хорошо. — Левин сдвигается на диване и с любопытством смотрит на меня. — Как ты думаешь, тебе будет здесь хорошо? Сможешь завести друзей?
Медленно я подхожу и сажусь на диван рядом с ним, все еще на расстоянии вытянутой руки. Сейчас я чувствую себя слишком хрупкой, слишком уязвимой, чтобы быть ближе. Ночь была слишком тяжелой для меня, и я хочу от него того, что не уверена, что он готов мне дать.
— Думаю, да, — неуверенно говорю я ему. — Я не ожидала, что они примут меня так скоро, но меня это не огорчает. Это не так уж сильно отличается от того, что меня ожидало бы, останься я в Мексике и выйдя замуж за того, кого мне подобрали. Я бы познакомилась с женами других боссов и женами их сыновей, и у нас были бы похожие вечера, званые ужины, встречи и все такое.
— Вместо этого ты оказалась со мной. — Он улыбается, но в его тоне слышится презрение, и я понимаю, что он не имеет в виду ничего положительного. Я знаю, что должна забыть об этом, но не могу. Особенно сегодня, когда я так устала, и это наша первая ночь в новом доме, и я хотела бы, чтобы все было по-другому, вместо усталости, которая, кажется, поселилась во мне.
— Я бы не была счастливее в такой ситуации, — говорю я ему прямо, и Левин смотрит на меня, его взгляд острее, чем раньше, улыбка исчезла.
— Ты не можешь быть счастлива с мужем, который не может тебя любить. — Его слова все еще размыты по краям, и у меня такое чувство, что он говорит это только потому, что его защита немного ослабла.
Хотелось бы, чтобы это привело к чему-то другому, а не к этому разговору.
— Говори себе это почаще. Но в любом случае я всегда этого ожидала. — Слова застревают у меня в горле. — Я всегда собиралась быть замужем за человеком, которого не люблю, и должна была найти способ быть счастливой, несмотря на это. Чего я не ожидала…
Я смотрю на своего мужа, на его красивое, точеное лицо и голубые глаза, на мужчину, по которому я постоянно страдаю, и остальная часть предложения вырывается сама собой, без моего на то желания.
— Я не ожидала, что у меня будет муж, в которого я влюблюсь, но который не полюбит меня.
В тот момент, когда я это произношу, я чувствую, как вздрагиваю от испуга. Мне хочется выхватить слова из воздуха и вернуть их обратно, не произносить, потому что я никогда не хотела говорить ему так. Я вообще не хотела говорить ему об этом.
Тишина между нами кажется особенно густой и тяжелой. Я чувствую, как мои щеки краснеют, краснеют и нагреваются, и поднимаюсь с дивана, желая оказаться вне комнаты, где угодно. Как можно дальше от этого момента, потому что теперь я уже сказала это и знаю, что не услышу ничего в ответ.
Я уже наполовину поднялась с дивана, когда его рука сомкнулась вокруг моего запястья, притягивая меня обратно, гораздо ближе к нему, чем я была раньше. Меня охватывает жар, все мое тело напрягается от того, как близко он ко мне, и я немного ненавижу себя за это, за то, что, что бы ни случилось, я не могу не хотеть его.
— Мне жаль. — Слова звучат гуще, вырываясь из его рта, эмоции подернуты алкоголем, и я вижу извинения в его глазах. Его рука все еще обхватывает мое запястье, удерживая меня на месте, и я знаю, что, если я снова попытаюсь отстраниться, он отпустит меня.
А я этого не хочу.
— Прости, я не могу. — Его вторая рука тянется к моей талии, притягивая меня ближе. Я чувствую тепло, исходящее от него, напряжение, которое он испытывает, борясь с тем, чего, как я знаю, он хочет, особенно сейчас, когда его самоконтроль уже ослаблен. — Мне жаль. Мне так чертовски жаль, Елена, мне жаль…
Он повторяет это снова и снова, его рука крепко сжимает мое запястье, как литанию, как молитву, пока слова не начинают спотыкаться друг о друга, и я больше не могу этого выносить.
Я люблю его и хочу забрать то, что причиняет ему боль, но не могу.
Поэтому я наклоняюсь вперед и целую его, проглатывая извинения, льющиеся с его губ, потому что это все, что я могу сделать.
Я чувствую, как он напрягается, как пульсация потребности проходит через него, а затем, когда мои губы прижимаются к его губам, он опрокидывает меня назад на диван, его руки внезапно оказываются повсюду.
— Елена…
Его лоб прижимается к моему, и я чувствую вкус водки на его губах, ощущаю, как он уже не в состоянии сказать себе, что ему следует, а что нет. Его рука прижимает мою над головой, широкая ладонь и длинные пальцы обхватывают мои запястья и сжимают их, а его мускулистое тело вдавливает меня в диванные подушки. Он прижимается к моему бедру, жарко проникая сквозь слои ткани между нами, и прилив желания наполняет меня с такой силой, что у меня кружится голова.
— Скажи мне нет, — шепчет он, прижимаясь губами к моим. — Скажи, что я тебе не нужен, Елена. Скажи, что я не тот, кто тебе нужен.
Слезы застилают мне глаза.
— Зачем? — Шепчу я, впиваясь ногтями в ладони, сжимая руки, удерживаемые его хваткой на моих запястьях. — Почему ты хочешь, чтобы я сказала тебе нет?
Левин вдыхает глубокий, дрожащий вздох, его бедра двигаются навстречу мне, и я чувствую тяжесть его желания, как тяжело все это давит на него, как сильно он хочет этого. Так же сильно, как и я, и в этот момент, когда я чувствую, как он трепещет на мне, мне кажется, что он тоже чувствует то же, что и я.
Он просто не может признаться в этом, и это разрывает нас обоих на части.
— Тогда мне не пришлось бы бороться с этим, — пробормотал он. — Если бы ты не хотела меня, я бы оставил тебя в покое. Не было бы никаких сомнений. Но ты, блядь, хочешь, и каждый день мне приходится…
Я прерываю его еще одним поцелуем, приподнимаясь, и мои руки ни за что не хватаются, когда я накрываю его рот своим. — Я не могу тебе этого сказать, — шепчу я ему в губы, снова целуя его. — Я бы не стала тебе врать.
Он стонет, снова вжимаясь в меня бедрами.
— Я не могу остановиться, — бормочет он в поцелуе. — Черт, Елена, я чертовски хочу тебя…
— Я не хочу, чтобы ты останавливался. — Я провожу зубами по его нижней губе, проводя языком по тому же месту. — Но я хочу, чтобы ты отвел меня наверх, чтобы мы могли сделать это в нашей новой постели.
Он такой чертовски твердый, что я чувствую, как он пульсирует на моем внутреннем бедре, и его бедра снова подрагивают от этого.
— Сначала у меня есть идея получше, — бормочет он, а затем его руки отпускают мои запястья, и он скользит вниз по моему телу, его пальцы зацепляются за пояс моих леггинсов.
Я знаю, что он собирается делать, еще до того, как его губы коснутся моих бедер, но я все равно издаю резкий, испуганный крик удовольствия, когда его язык проводит по моему клитору. Каждый раз я удивляюсь тому, как это приятно, как жар его языка успокаивает и одновременно усиливает боль во мне. Его рука лежит на моей внутренней стороне бедра, разводя мои ноги в стороны, а щетина на его подбородке царапает мою нежную плоть, заставляя меня стонать, когда он кончиком языка вычерчивает круги вокруг моего клитора.