Страница 32 из 74
Оно настолько противоречиво, что я не могу этого вынести. Я вижу все, с чем он борется, в тот краткий миг, когда ему удается смахнуть часть этого, и я понимаю, что он действительно этого хочет. То, что он стоит здесь со мной, представляя наше будущее в этом доме, делает его счастливым. И это также заставляет его чувствовать себя настолько виноватым, что это разрывает его на части.
Я знаю, что не должна идти к нему. Он не поцеловал меня ни разу, кроме как в щеку, с нашей брачной ночи. Но я не могу остановиться. Видя его таким, я разрываюсь на части, потому что, независимо от того, что думает он, Изабелла или кто-то еще, я действительно люблю его. Я знаю это до глубины души, с такой уверенностью, какой, наверное, никогда не испытывала ни к кому другому. Я люблю его, и мне невыносимо видеть его в такой боли, как было невыносимо видеть его в Рио, когда я выхаживала его.
Поэтому я преодолеваю расстояние между нами, и прежде чем он успевает остановить меня, я поднимаюсь на цыпочки и прижимаю руку к его щеке, а мои губы касаются его губ.
— Это наш дом, — тихо шепчу я ему в губы. — Это тот, который я хочу.
Это то, что мне нужно. Я имею в виду не только дом. Я имею в виду его, и нашу жизнь, и нашего ребенка, все, что у меня с ним есть, и я не уверена, понимает ли он это. Я чувствую, как он напрягается, когда я целую его, и готовлюсь к тому моменту, когда он оттолкнет меня, когда он скажет мне, что мы не можем этого сделать.
Я чувствую, как его пробирает дрожь, и знаю, что это значит. Я чувствовала это уже много раз, как он борется с собой, пытаясь не поддаться мне, не поддаться тому, чего хотим мы оба.
Но я хочу, чтобы он проиграл эту битву.
Когда его руки ложатся на мою талию, я понимаю, что он проигрывает, если уже не проиграл.
Его рот прижимается к моему, скользя по моим губам. Я чувствую, как он колеблется, пытаясь не целовать меня. Я почти слышу, как в его голове крутятся колесики, требующие, чтобы он отступил, придумывая все причины, по которым он не должен этого делать, и все причины, по которым он должен это сделать.
Пожалуйста, не останавливайся. Я скольжу руками по его груди, пальцы проникают в небольшую щель над верхней пуговицей, где он оставил две расстегнутыми. Я прижимаю кончики пальцев к его теплой коже и провожу языком по его нижней губе.
Он разрывает поцелуй, совсем чуть-чуть.
— Нам нужно посмотреть еще один дом…
— Вот он. — Я наклоняюсь, снова касаясь губами его губ. Я слишком боялась того, что он отвергнет меня, что я почувствую, как это будет больно. Слишком боялась, что не знаю, сколько времени, по его мнению, должно пройти, прежде чем мы снова ляжем вместе в постель. — Это наш дом.
— Он еще не наш. — Слова прозвучали между нашими ртами, его дыхание согрело мои губы, и во мне вспыхнуло желание.
— Будет. — Я расстегиваю одну пуговицу его рубашки, другую, третью, целую его между ними, провожу языком по его нижней губе, впиваюсь в нее зубами. — Левин…
Я знаю, что он знает, чего я хочу. Его рука крепко сжимает мою талию, его бедра двигаются навстречу моим, и я чувствую, как он тверд. Он тоже хочет меня, и в этот момент я решаю сделать так, чтобы ему было как можно сложнее отказать мне в этот раз.
— Ты сказал, что хочешь дать мне то, что я хочу, — шепчу я ему в губы. — Я хочу тебя. Здесь. Сейчас. Пожалуйста…
— Это нечестно. — Голос Левина хриплый, и я чувствую, как его руки сжимают мою талию, как будто он борется с желанием притянуть меня ближе или оттолкнуть. — Ни капельки, Елена…
— Я знаю.
Я закрываю глаза и целую его крепче. Я тянусь вверх, закидывая одну руку ему за голову, и прижимаю его рот к своему, а другой рукой продолжаю расстегивать пуговицы на его рубашке, пока она не оказывается почти полностью расстегнутой, и я чувствую, как он снова вздрагивает, когда мои пальцы проводят по его животу.
Когда я чувствую, что он поддается, когда его рот открывается и его язык связывается с моим, у меня слабеют колени. Прошло меньше недели, но мне кажется, что с тех пор, как он в последний раз целовал меня вот так, прошло невыносимо много времени, и я вцепляюсь пальцами в края его рубашки, притягивая его ближе.
Я чувствую, как он стонет мне в губы, вибрация покалывает кожу, а его руки спускаются к моей попке, сжимая и обхватывая, притягивая меня еще ближе. Я расстегиваю последние пуговицы его рубашки и разрываю поцелуй, чтобы провести губами по его горлу, проводя языком по впадинке ключицы, а мои руки опускаются к его поясу.
В любое мгновение он может вспомнить, что ему кажется, что мы не должны этого делать, что он должен остановить меня. Я хватаю каждую секунду близости с ним, которую только могу, откладывая ее на все дни и ночи, когда, как я знаю, он вспомнит о самоконтроле, смакуя, пока он находится под моим контролем. Я провожу губами по его груди, спускаюсь еще ниже, опускаюсь перед ним на колени и расстегиваю молнию.
— Елена, пол…
— Мне все равно. — Я просовываю руку в отверстие его брюк, и он становится таким твердым, что мгновенно впивается в мою руку, горячий и пульсирующий. Я слышу, как Левин сдерживает стон, когда я провожу большим пальцем по влажному кончику его члена, уже капающего на меня, а его рука гладит меня по волосам.
— Блядь, Елена…
— Я хочу тебя, — дышу я, мои губы совсем близко к его члену. — Пожалуйста…
Он хихикает низким, темным, глубоким звуком.
— Ты стоишь на коленях с моим членом в руке, и умоляешь меня. — В его голосе звучит ирония. — Черт возьми, Елена, ты хоть понимаешь, что ты делаешь со мной?
В одном этом вопросе столько всего.
— Иногда, — шепчу я, а затем, прежде чем он успевает ответить, прежде чем момент может стать мрачным и печальным и превратиться в нечто, что может помешать нам сделать это, я скольжу рукой вниз по его длине и обхватываю губами кончик его члена. Я чувствую дрожь, которая пробегает по всему его телу, когда его рука прижимается к затылку.
Теперь я знаю его достаточно хорошо, чтобы понять, что ему нравится. Чего он хочет. Что сведет его с ума от желания. Я знаю его вкус, ему нравится, когда я провожу языком по его кончику, слизывая выступившую сперму, соленую и густую на моем языке. Я знаю, что ему нравится, когда я медленно опускаю руку вниз, а губы и язык следуют за ней, позволяя ему наблюдать за тем, как я ввожу его дюйм за дюймом, до самого горла, и смотрю на него с широко раскрытыми глазами.
Я вижу момент, когда он перестает сопротивляться, когда он сдается и отдается наслаждению. Его пальцы скользят по моим волосам, выражение его лица смягчается, а глаза затуманиваются от вожделения, когда он наблюдает за тем, как я сосу его член.
— Ты чертовски красива, — бормочет он, его пальцы скользят по моей челюсти, когда я беру его чуть глубже, и он стонет. — Такая хорошая девочка. Ты так хорошо принимаешь мой член.
Дрожь пробегает по моему позвоночнику, мои бедра сжимаются от похвалы. Его голос струится по мне, как шелк, и я страстно хочу, чтобы он был внутри меня, чтобы он снова заполнил меня. Ничто и никогда не может быть так хорошо, как он, когда он внутри меня, я уверена в этом.
Я скольжу вниз, пока мой нос не касается его кожи, и его голова откидывается назад.
— О, черт, — вздыхает он, и я держу его так, сколько могу, мое горло сжимается вокруг него, пока я не вынуждена выдохнуть.
Когда я соскальзываю с его члена, немного задыхаясь, выражение его лица не дает мне покоя. Он смотрит на меня сверху вниз с выражением такой неприкрытой похоти, что мне кажется, будто я больше никогда не смогу дышать. Я вижу, как его вторая рука сжимается на боку, как будто он пытается остановить себя, и не может.
Он опускается передо мной на колени, запустив руку в мои волосы и сжимая их в кулак, а его рот снова приникает к моему. В одно мгновение я превращаюсь из соблазнительницы в ту, кого берут. Он прижимается ко мне, толкая меня на спину на твердый деревянный пол, и рычит мне в губы, резким, отчаянным звуком потребности.