Спасатели разбитых сердец

– Иван Федосеевич, а вспомните-ка, не рассказывали ли ваши бабушки и дедушки про графа Кирилла Безымяннова, – наклонившись к старику, я нечаянно сжала обожженную руку и стиснула зубы, затаивая боль. – Может, вы что-нибудь о нем знаете и нам расскажете?

Все-таки я не сдержала неистово гложущее меня любопытство. Использовала возможность побольше узнать о таинственном блондине с портрета.

– Да, много всякого я слыхал об этом кровопивце, – с ненавистью в голосе ответил Иван Федосеевич. – Предки мои ходили у него в крепостных. Чудом уцелели. Повезло им, горемычным.

– Кровопийце? – удивленно повторил Филипп.

– А разве вам в усадьбе про него не рассказали? – Иван Федосеевич покрутился, не поднимаясь со стула, внимательно посмотрел на каждого из столичных гостей. – Всем у нас давненько известно, что упырь он был самый настоящий. Говоря по-современному, вампир.

– Ну вы даете! – Карен посмотрел на меня с упреком – мол, лучше бы не спрашивала старика про графа, дернуло же тебя за язык. – То привидения, то вампиры. Весело вы тут живете!

Он рассмеялся и переглянулся с другом. Филипп выглядел ошарашенным, не знал, что сказать, хотя среди нас он был самым начитанным и выписывал научные журналы.

– Напрасно смеетесь, молодой человек! – Иван Федосеевич поднял вверх указательный палец. – Думаете, все это выдумки, а я отвечу – ничего подобного. Чистейшая правда.

– Еще скажите, что у вас есть доказательства, – Карен подавил смешок из вежливости, но уступать в споре не собирался.

– Барин этот живою кровью питался. Много народу загубил, – старик горестно вздохнул. – Не одной деревней владел, и везде от него был страшный мор народа и скота.

– Так может, во всем виновата эпидемия, и ваш граф был совсем ни при чем, просто ему повезло родиться с крепким иммунитетом, – предположил Филипп. – В те времена дела с медициной обстояли не лучшим образом. В городах не хватало врачей, и на селе редко где работал фельдшер.

– Не бывало в моих родных краях никаких эпидемий, – с уверенностью возразил Иван Федосеевич. – О них делали пометки в губернских документах и врачей присылали брать анализы.

– Мало ли кто что мог напутать в документах или неправильно записать, – Филипп не принял аргумент старика.

– Моя прабабка не врала, – Иван Федосеевич оскорбленно повысил голос. – От нее за всю жизнь ложного слова никто не услышал. А она собственными глазами видела из окна избы, что барин ходил ночами по деревне и глаза у него во тьме светились, точно у кота.

– А если граф таким образом выгуливал кота? – Карен посмотрел на левое плечо и смахнул не растаявший комочек снега. – Допустим, кот сидел у него на плечах, и ваша прабабка видела его глаза, а не хозяина. К примеру, кот моей мамы боится выходить на улицу. Когда она открывает дверь, он сразу залезает ей на плечи и сидит, как воротник.

– Это у вас в городе могут жить трусливые коты, – сказал Иван Федосеевич. – А наши, деревенские, они закаленные. В голодные времена только на мышах выживали. Не стал бы граф таскаться со своим котом ночью по деревне. Что за глупость вы придумали?

– Не большую глупость, чем вы, – прошептал Карен очень тихо, чтобы старик не расслышал, а потом сказал громче, наматывая шарф. – При всем уважении к старшим, антинаучные дискуссии не для нас, комсомольцев, на отлично сдавших теории атеизма и материализма. Мы взрослые люди и не верим в сказки.

– Пожалуй, вы правы, что-то мы припозднились, – Филипп тоже засобирался. – Лучше нам пойти обратно в дом Гудейкиных, пока там не уложили спать маленьких детей и не объявили тихий час. До свидания!

Парни ушли, и мы с Тоней разбрелись по своим комнатам. Иван Федосеевич не стал ночевать у Аграфены Гавриловны, прикорнул на лавке возле печки.

Я долго не могла уснуть, все думала о блондине, личность которого была окутана пеленой мистических тайн и страшных легенд.

Кем же на самом деле был граф Кирилл Безымяннов? И откуда у меня это странное чувство его постоянного внимания, как будто он где-то рядом и следит за мной? Ведь это невозможно!

Ребята правильно говорят, в нашем возрасте нельзя верить в сказки, чтобы не сойти с ума. Нужно забыть о байках про графа, след которого давно стерся с лица земли.

Глава 6. Пернатая актриса

Киарен

Земляне только начали делать первые шаги по освоению космоса, и вполне естественно, что о совершенных системах контроля над орбитальным пространством планеты пока и речи быть не могло. Я скорее по привычке, чем из опасения быть обнаруженным с земной поверхности, активировал маскировочный режим корабля и включил антирадар на минимальную мощность ради экономии топлива.

Определить местонахождение искомого живого объекта было нетрудно. Поиск нужных сведений через подключение к хранилищам земной информации быстро выдал результат о том, что Зинаида Метелкина участвует в съемках фильма, которые проходят в старинной графской усадьбе.

Великолепно! Мне не пришлось скитаться по просторам ее родной страны, чтобы выйти на след.

Климат некоторых земных регионов отличается от нелианского наличием холодной зимы. Я привык жить в теплой среде обитания. Меня не порадовал мороз, на который пришлось выходить в легкой одежде, не имея в запасе скафандра или термокостюма. Несмотря на ледяной дискомфорт я не торопился обзаводиться утепленной телогрейкой или тулупом из шкуры местного скота. Украсть земную одежду значило приобрести вместе с ней стойкий отвратительный запах человеческого пота, от которого меня бы стошнило на снег спустя несколько шагов через сугробы по колено.

Корабль я оставил в режиме маскировки – слияния по цвету с окружающей средой, и дополнительно забросал разлапистыми еловыми ветками. Несколько дней не отходил от него дальше локации высветившейся в поле восприятия энергии живой добычи. Охотился и возвращался с запасом еды в комфортное тепло.

Дорвавшись до нормальной пищи, я по крышку забил охлаждающее хранилище и сам объедался так, что с трудом двигался. Лежал в кресле пилота с откинутой назад спинкой, мелкими глотками отпивая теплую кровь из термоса, и смотрел скучные земные новости о рекордах сталеваров с доярками. Засыпал и просыпался под монотонный гундеж диктора или звенящее пиликанье концерта филармонии.

А как же, спрашивается, месть? То, за чем я сюда явился, преодолев миллионы световых лет за прыжок в гиперпространстве?

С поставленной задачей все оказалось сложнее, чем я думал в полете.

Наслаждаясь долгожданной свободой, независимостью и личным комфортом, я не спешил всего этого снова лишиться, возможно уже навсегда. Понимал, что трансляция убийства земной девушки не пройдет мимо внимания господина Стэлса и будет означать нарушение нашего с ним договора. Реализация плана отмщения могла привести к прекращению моего существования во вселенной. Полному и окончательному. А я только что заново вдохнул пьянящий воздух свободы, почувствовал ее солоноватый привкус на языке, и не был готов так быстро с ней расстаться.

Пусть для Петра Воронцова жизнь этой девушки дороже горсти небесных алмазов, я не позволю ему снова разрушить мою жизнь. Отнять то, что от нее пока осталось у меня в запасе.

Один раз я более из любопытства, чем с реальным боевым настроем, пришел в деревню и видел обозначенную мишень, не показываясь ей на глаза. Поле восприятия оставалось неактивным, а потому я не мог воспользоваться способностью энергетического воздействия и проникнуть в ее сознание. Меньше надо было есть, или не надо, какая разница в мире, где для меня нет по-настоящему опасных врагов. Я все равно услышу и почую, если кто-то начнет подкрадываться со спины или притаится в кустах.

Зинаида выглядела более чем аппетитно. Нежный мягкий жирок должен быть сочным, и молодое мясо, еще не успевшее затвердеть и окислиться от возраста, наверняка пришлось бы мне по вкусу. Но, по необъяснимой причине, наблюдая за ней со двора через плохо закрытое грязными шторками окно, я думал не о ее гастрономических качествах. Оценивал не как намеченную жертву. И это все точно не от сытости, прежде я не упускал возможности добыть еду и припрятать про запас, а тут на меня нашел необъяснимый ступор.