Артефакт темного бога

Мы двинулись в путь. По дороге я узнал подробности того, что произошло, пока меня не было. Ратибор, очнувшись, увидел Мирона. Он совершенно не помнил, как гонялся за мной. Но он знал, что по ночам превращался в чудовище. Эту способность ему подарил Лесобор взамен на то, что Ратибор будет охранять этот участок леса от чужаков и делиться с ним добычей. Когда наступало утро, он вновь принимал свой обычный облик и обнаруживал около себя убитых людей или животных. Как он их убивал, Ратибор не знал, но понимал, что это его рук дело (а точнее, лап и волчьей пасти). Поутру приходил Лесобор и забирал часть добычи, а Ратибор, съедая очередную жертву, складывал обглоданный череп в ту самую пирамидку.

В этот раз он удивился, когда узнал, что ночь еще не закончилась, а вместо добычи у костра сидел живой и невредимый Мирон. Старик объяснил, что выгнал из него беса, овладевавшего душой несчастного Ратибора, и пообещал, что теперь его душа будет свободна. Надо только поверить в существование Спасителя.

Сомнительное условие. Как убедиться в том, что Ратибор отказался от языческих взглядов и уверовал в нового бога? Не хотелось бы проверять это на практике с наступлением полуночи. Поэтому нам надо успеть освободить Мирона пока светло. Благо, день только начинался.

Лес кругом становился все дремучее. Еловые лапы смыкались, закрывая просветы между деревьями, преграждая нам путь. Ветки мешали продвигаться. Тропинка, по которой мы пошли сразу, пропала. Ратибор вел меня по каким-то своим приметам. Он шел уверенно, не давая усомниться в том, что знает дорогу.

В одном месте среди деревьев мелькнули пятнистые спины оленей. Я вспомнил о том, что остался совсем без запасов еды. На мое предложение поохотится, Ратибор как-то вяло отреагировал. Но мешать мне не стал. Он присел на поросший мхом валун, а я прокрался к ничего не подозревающим животным. Несколько выпущенных стрел, и в моем инвентаре появились куски мяса и шкуры. Я тут же низвел до нуля уровень голода, придав своему персонажу бодрости, и мы тронулись дальше.

Вскоре, преодолев распадок, заросший ушастыми лопухами и цепкими репейниками, мы начали взбираться по склону холма. Здесь Ратибор остановился и дал знать, что дальше нужно двигаться скрытно. Сам он присел и по-кошачьи, перебегая от одного куста к другому, покрался к вершине. Я последовал его примеру. Густо растущие деревья и кусты позволяли хорошо маскироваться. Но вот впереди наметился просвет. Ратибор с еще большей осторожностью подполз к опушке. Я подобрался к нему.

Перед нами в нескольких шагах поднималась скала, венчающая холм. И почти напротив нас зияла черной дырой пасть пещеры.

— Это и есть его логово, — прошептал Ратибор.

— Жутковато соваться в пещеру.

— Я туда не пойду. Показал тебе путь, а дальше ты сам.

— Тебя же Мирон освободил от беса, от того страшного зверя, что поселился в тебя. Неужели ты не хочешь в благодарность спасти его самого?

— Я боюсь Лесобора. А Мирон, если он такой великий волшебник, сам справится с вулкодлаком.

— Ты хотя бы расскажи, что это за птица.

— Это никакая не птица. Это волк-колдун, способный оборачиваться в любого зверя. Когда-то он служил Темновиту. Но осмелился поднять бунт против него, возглавив стаю вулкодлаков, за что Темновит изгнал его из своего царства. С тех времен Лесобор здесь и обитает.

При упоминании темного бога сердце мое забилось чаще. Раз Лесобор служил ему, он должен знать дорогу в его царство. А может еще и про Звезду что-то знает?

— Ратибор, а с ним можно договориться?

— Я в свое время договорился, — он грустно хмыкнул. — И сам стал оборотнем.

— И все же надо попробовать.

Я решительно поднялся и сделал шаг в сторону пещеры.

— Ты иди, а я тебя здесь подожду, — долетело мне в спину.

Не оборачиваясь, я добрался до входа.

Жаль, нет в игре генераторов запаха. А то бы я понюхал, чем несет из непроглядной темноты. Приходилось надеяться лишь на зрение и слух. Прижавшись к стене, я проскользнул внутрь. Глаза постепенно привыкали к густому мраку. Ломаными линиями проступали неровные грани противоположной стены. В глубине что-то звонко капало, подобно метроному отмеряя секунды. Стараясь сливаться со стеной, я двинулся дальше.

Почувствовался наклон. Каменный пол плавно уходил вниз. Над головой захлопали крылья. Раздался противный писк. Рядом с лицом промелькнуло несколько черных теней. Они умчались к выходу, едва мерцающему светлым пятном. Снова все стихло. Лишь звон капель оставался неизменным. Кап. Кап. Кап. Я продолжил путь.

Не знаю, сколько прошло времени, выход давно скрылся позади. Стены угадывались смутными очертаниями. Сверху что-то шебуршилось, и я боялся даже поднять глаза. Я начал уже подумывать, что Ратибор меня обманул: привел к обычной никому не нужной пещере, чтобы избавиться от меня. Но вдруг впереди забрезжил теплый оранжевый отсвет, теряющийся в конце тоннеля. По мере приближения он становился ярче. Я снова прижался к стене, чтоб не оказаться застигнутым врасплох.

И вдруг пещера неожиданно расширилась, превратившись в просторный зал. Каменные своды уходили высоко в темноту. Посредине в сложенном из камней очаге поплясывали лепестки костра. Но свет исходил еще и от факелов, закрепленных на стенах, опоясывающих неровным кругом вместительную площадку. С краю в темном углу, подальше от огня, я увидел клетку в форме куба. За толстыми прутьями, похоже железными, сидел в смиренной позе Мирон. Уже второй раз на моей памяти приходится ему попадать за решетку. Но сейчас старик не читал молитву и не пытался хоть что-то предпринимать, чтобы вырваться на свободу. Он просто погрузился в себя и, казалось, не замечал ничего вокруг.

Я еще раз окинул взглядом пространство. И только сейчас заметил у противоположной стены массивную фигуру, свернувшуюся в огромный калач на подстилке из соломы. Похоже, монстр спал. Я облегченно вздохнул. И тут же начал прикидывать, как вызволить Мирона. Можно прокрасться к нему и попытаться открыть клетку. Но вот вопрос: смогу ли я справиться с замком? Оказавшись у клетки, я буду на виду у монстра и далеко от выхода из зала. Если верить Ратибору, это чудище куда сильнее самого Ратибора. Да и размеры спящего вулкадлака говорили сами за себя. Не дай бог, проснется.

Надо как-то обратить на себя внимание Мирона. Я пошарил под ногами. Нашел камень. Еще раз глянул в сторону монстра (не открыл ли глаза) и нацелился на клетку. Камень звякнул об решетку и отлетел в сторону. Этого было достаточно, чтобы Мирон встрепенулся и завертел головой. Я отлип от стены и помахал ему рукой. Старик заметил меня. Подошел к краю клетки, взялся руками за прутья. Мы глядели друг на друга, не решаясь говорить. Я снова стрельнул глазами на хозяина логова. Он продолжал спать. Тогда я, пригнувшись, прокрался вдоль стены к клетке. Вокруг замка переливалось эллиптическое свечение, похожее на орбиты электронов вокруг ядра атома.

— Он заколдован, — прошептал Мирон.

— Может, ты сможешь расколдовать своей молитвой?

— Нет, на обычные вещи она не действует. У замка же нет души.

— А, по-моему, язычники считают иначе: у каждой вещи, даже у камня, есть своя душа.

— На то они и язычники. Глубоко заблуждаются.

— Однако замки заколдовывать умеют.

Я попробовал прикоснуться к переливающемуся свечению и тут же отдернул ладонь. Раздался треск, и полетели искры.

— Не стоит, — шепнул Мирон.

Как же вызволить его из клетки? Ни одна подходящая мысль не приходила на ум. Вряд ли обычный меч справится с заколдованным замком, только шума наделает. А магией ни я, ни Мирон не обладали. Просто пипец какой-то.

Я стоял перед решетчатой дверью, тупо глядя на замок и испытывая полный паралич мыслей, как позади что-то закряхтело. Я обернулся. Монстр поднимался со своего ложа, вырастая прямо на глазах. Его морда с острой волчьей пастью повернулась в мою сторону, и взгляды наши встретились.

Глава 17