Страница 22 из 58
— И тебе приятно использовать его таким образом? — Я прищуриваюсь, глядя на Левина. — Пользуешься его слабостями? Рискуя своей жизнью?
— Он делал то же самое и гораздо хуже, — категорично говорит Левин, поворачиваясь к отелю. — Тебе придется снять эти розовые очки, Макс, если ты хочешь спасти Сашу. На самом деле, если ты хочешь, чтобы кто-то из вас пережил то, что грядет, будущее, которое у вас будет после этого, просто иди вперед и разрушай, пока ты этим занимаешься. — Он заезжает в гараж, ставит машину на стоянку и поворачивается ко мне лицом. В тусклом свете его лицо кажется более резким, чем обычно, осунувшимся и почти усталым, как будто он вспоминает прошлые поступки, от которых предпочел бы отказаться. — Юсов нехороший человек, — наконец говорит Левин. — Я использую его таким образом, потому что это делает продвижение вперед более безопасным для тебя и для меня, повышает вероятность спасения для Саши. Это жизни, о которых я забочусь, моя, твоя и ее. Вот как обстоят дела в этом мире. Некоторые жизни стоят больше, чем другие. Я знаю, что тебе тяжело проглотить эту пилюлю, Макс. Но все равно сделай это, а потом прими еще одну, или я не смогу тебе здесь помочь.
Эти слова остаются со мной до конца дня, пока я не встречаюсь с Левином внизу, в ресторане отеля, на ужине. Когда я вхожу, он уже сидит в кабинке из темного дерева и кожи, перед ним стакан водки, и он просматривает меню.
— Бери, что хочешь, — говорит он, когда я сажусь, придвигая ко мне меню. — Мы едим и пьем за счет Виктора, так что не сдерживайся.
— Есть еще зацепки? — Спрашиваю я без предисловий, просматривая меню напитков. — Есть что-нибудь еще, что может нам помочь?
— Не так уж много. — Левин делает глоток водки. — Я подтвердил, что мать Саши мертва, смерть подозрительна, хотя у нее было слабое психическое здоровье и обстоятельства ее смерти можно было бы объяснить. Интересно, что ее муж, мужчина, которому она и Обеленский наставили рога много лет назад, вскоре после этого умер. Официальной причиной смерти было самоубийство, разбитое сердце, хотя никто не может припомнить, чтобы у них был особенно счастливый брак.
— Итак, Обеленский наводит порядок. Стирает все свидетельства прошлого, включая Сашу, чтобы ничто не стояло у него на пути.
Левин кивает.
— У него есть дочь, — задумчиво добавляет он, когда официант приносит мне чистый виски, который я заказал. — Сводная сестра Саши. Если бы я мог добраться до нее…
— Нет. — я качаю головой. — Это уже слишком. И я знаю тебя, Левин. Ты не собираешься мучить женщину.
— Иногда угрозы бывает достаточно. Никаких настоящих пыток не требуется.
— Ты знаешь, что дочь Обеленского, настоящая дочь, воспитанная на его орбите, не будет такой мягкой. И он тоже. Ему нужно было бы начать видеть пальцы в коробках до того, как он сломается, если он вообще сломается.
— Видишь? — Левин наклоняет свой бокал в мою сторону. — У тебя это получается лучше, чем ты думаешь.
— Не потому, что я этого хочу.
— Результат тот же. — Левин допивает свою водку и просит еще одну, одновременно делая заказ на ужин, когда подходит официант. — Ешь, Макс, — настойчиво говорит он. — От тебя не будет никакой пользы Саше, если ты будешь умирать с голоду. Ты так и сказал Лиаму, когда мы делали это именно для него.
— Ты же знаешь, что говорят о том, чтобы следовать собственным советам, — криво усмехаюсь я, но тоже заказываю еду, откидываясь на спинку стула.
— Итак, что произойдет после этого? — Я бросаю взгляд на Левина. — Когда мы заберем Сашу и выберемся отсюда? Каковы следующие шаги?
— Это зависит, — осторожно говорит Левин. — Я не хочу говорить слишком много, Макс. Я знаю, тебе не терпится заглянуть в лучшее будущее, но всегда есть вероятность, что один из нас или мы оба окажемся втянутыми в это. Я уверен в своей способности держать рот на замке, несмотря ни на что, но ты, и я говорю это как друг…Я в этом меньше уверен.
Я хмурюсь.
— Ты хочешь сказать, если Обеленский нас поймает?
Левин кивает.
— Я знаю, ты сейчас думаешь, что никогда бы не сказал ни слова, которое причинило бы боль Саше, или мне, или Виктору и его семье, но это совсем другая песня, которую поют многие мужчины, когда с них начинает сдираться кожа. Обеленский не удостоит ни одного из нас такой любезности, как быстрая пуля. Это опасно, Макс, и единственная причина, по которой я убедил Виктора взять тебя со мной, это потому, что мы оба знали, что, если я попытаюсь оставить тебя здесь, ты найдешь свой собственный путь в Москву. В этом вы с Сашей очень похожи. — Он невесело улыбается. — Храбрые, но безрассудные и немного глупые. Я говорю это с любовью.
Я приподнимаю одно плечо, слегка пожимая его.
— Я могу принять это. — Я допиваю свой виски и отодвигаю стакан на край стола, чтобы снова налить. — Я намеренно долгое время держал себя подальше от этого мира, Левин. Я решил не быть человеком, который знает подобную информацию, который делает выбор разумом, а не сердцем, который может выдержать пытку стиснутыми зубами и прикушенными губами. Я пытался оставить это позади.
— Ну что ж. — Левин пожимает плечами. — Самый продуманный план.
Покончив с едой, мы направляемся к бару, где у нас уже есть несколько напитков. Я никогда не был из тех, кто сильно напивается, но тепло виски, смягчающее грани моих страхов, приятно, это долгожданное бегство от сокрушительных мыслей о том, что может происходить с Сашей в этот самый момент, и моя беспомощность что-либо с этим сделать.
— Что ты собираешься делать? — Внезапно спрашивает Левин, глядя на меня, когда нам приносят новую порцию напитков. — Когда Саша снова будет с тобой? — Он прищуривает глаза, опрокидывая свой стакан. — Ты собираешься продолжать следовать этим идиотским клятвам, или…
Я приподнимаю бровь, делая большой глоток своего виски.
— Я прекрасно понимаю, насколько глупым я был, поверь мне. — Я обхватываю стакан руками, ставлю его на стол и глубоко вздыхаю. — Честно говоря, я не знаю, захочет ли Саша меня еще видеть после того, что я сделал, и тех решений, которые я принял. Я принял их все, чтобы попытаться защитить ее, но это не имеет значения, если я пришел к этому. Я все равно причинил ей боль, и, если она решит уйти от меня после всего этого, мне придется смириться с этим.
Левин медленно кивает, постукивая кончиками пальцев по краю своего бокала.
— Знаешь, моя жена была похожа на Сашу.
Я пораженно смотрю на него. Я редко слышал, чтобы Левин говорил о ней. На самом деле, мне трудно припомнить разговор о женщине, на которой он женился, который состоял бы из нескольких слов. Я всегда считал, что вспоминать об этом слишком больно.
Проходит минута молчания, и Левин выдыхает, искоса поглядывая на меня.
— Она была безрассудной, храброй и упрямой. Когда она решила, что хочет меня, ее было не переубедить, несмотря на опасность. Она была самой сильной, свирепой женщиной, которую я когда-либо знал, до самого конца. — Его губы плотно сжимаются, лицо напрягается. — Мне повезло, что она меня любила. То же самое можно сказать о тебе и Саше. — Левин отставляет стакан, делая еще один глоток водки. — Это не то, что следует принимать как должное, Макс.
— Я был неправ, поступив именно так, — тихо говорю я, взбалтывая янтарную жидкость в своем бокале. — После всего, через что она прошла, она доверилась мне. До последнего момента, когда я увидел ее, она доверяла мне. Я этого не заслуживаю, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы быть достойным этого в последний раз. И после этого… выбор в ее руках. — Я допиваю остатки виски. — Я принадлежу ей, если она согласится. Если она простит меня. Я больше не повторю этой ошибки. Но это зависит от нее… куда все пойдет дальше.
— Рад это слышать. — Левин похлопывает меня по плечу, его взгляд скользит по барной стойке. — Хорошо, что ты наконец начал вытаскивать голову из задницы, брат. — Он прочищает горло, соскальзывая с барного стула. — А теперь, если ты меня извинишь, там есть очаровательная брюнетка, которая не должна быть так одинока, как сейчас.