Страница 10 из 40
Помимо этого, предлагалась тема: «Рассуждения о начале, успехах и распространении словесных наук в России». Победители поощрялись медалями.
Считая себя обязанной «доставить публике изящные сочинения и тем подать пример и способ сочинителям», Академия на заседании 21 июня 1802 г. выносит решение издавать собственный журнал. Предполагаемое направление журнала было разработано членом академии И. А. Дмитриевским. По его мнению, в журнале должны публиковаться:
— исследования по истории России;
— статьи, посвященные выдающимся государственным деятелям, видным представителям отечественной науки;
— произведения русских писателей, «до правил словесных наук касающихся»;
— различные стихотворные произведения, как то: похвальные и нравоучительные оды, элегии, басни, сонеты, мадригалы и прочие переводные произведения.
И. А. Дмитриевский, не считая свой проект журнала идеальным, предложил членам Академии высказать мнение по поводу «предметов, долженствующих составлять ежемесячные Академии сочинения» [123, ч. 5, с. 30]. Предложение Дмитриевского нашло отклик. В Академию поступали многочисленные проекты будущего журнала.
Стали поступать стихотворные и прозаические произведения, авторы которых хотели получить отзыв. Так, в 1802 г. Академия получила сочинение Т. С. Мальгина «Начертание любопытнейших достопримечаний о чрезвычайном духе Петра Великого», «Идиллию к невским музам» А. А. Ржевского, две басни, эпиграмму и эпитафию, сочиненные А. Ф. Севастьяновым, и т. д.
В следующем году количество произведений, поступивших на отзыв, значительно увеличивается. Академии пришлось создать так называемый Рассматривательный комитет, в который вошли члены Российской Академии А. С. Никольский, П. М. Карабанов, П. И. Соколов, И. А. Дмитриевский.
В декабре 1804 г. Академия выносит окончательное решение о выпуске собственного журнала. Он получил название «Сочинения и переводы, издаваемые императорской Российской Академией». Были приняты «правила, касающиеся до издания». В них указывалось, что журнал будет выходить один раз в месяц или в зависимости от поступления материала, состоять из трех отделов: в первом — предполагали печатать информацию о деятельности Российской Академии, а также «всякие рассуждения, касающиеся до стихотворства, красноречия и правил языка нашего»; во втором — прозаические и стихотворные произведения, а также статьи, посвященные истории России, и «краткие и хорошие переводы подражания и прочие…»; третий отдел — критический, должен был содержать в себе обзор произведений, поступивших на отзыв в Рассматривательный комитет.
Правила особо оговаривали, что, наряду с членами Российской Академии, в журнале могут сотрудничать и «посторонние любители отечественного языка». 5–9 параграфы «Правил» содержали в себе описание процесса редактуры произведений, их утверждения к печати.
Длительной была подготовка к выпуску в свет первого номера журнала. Отсутствие достаточной финансовой базы, медлительность в работе Рассматривательного комитета — все это привело к тому, что первый номер журнала увидел свет лишь 16 сентября 1805 г. Примечательно, что экземпляр первого журнала Академия послала Е. Р. Дашковой.
В первом номере наряду с публикацией материалов о начале деятельности Российской Академии были помещены произведения некоторых ее членов. Так, в разделе критики опубликовано «Письмо о критике» П. Карабанова. Написанное в стихотворной форме «Письмо» призывает критиков быть прежде всего самокритичными, объективными.
Кто хочет верен, чист в сужденьях быть своих,
Тот должен лучше знать и чувствовать других.
Прямая критика трудна, но и почтенна,
Нужна писателям наука драгоценна.
В этом же номере журнала помещена обширная статья «Примечания на древнее сочинение, называемое, Ироическая песнь о походе на половцев», или, Слово о полку Игореве»». Автор ее — А. С. Шишков был в числе первых исследователей этого выдающегося памятника отечественной культуры и награжден большой золотой медалью Академии.
Во втором номере журнала, изданного в 1806 г., обращает на себя внимание статья члена Российской Академии В. М. Севергина — «Слово похвальное Михаилу Васильевичу Ломоносову». Севергин особое внимание уделяет роли Ломоносова в развитии отечественного языкознания. Автор статьи приводит высказывание ученого о роли грамматики: «Тупа оратория, косноязычна поезия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики» [там же, ч. 2, с. 121].
Считая Российскую Академию непосредственным преемником Ломоносова, Севергин пишет: «Российская Академия, сочинившая новую российскую грамматику…, утвердила здание свое на столпах трудов сего мужа» [там же, с. 132]. Автор статьи призывает изучать и пополнять выдающееся научное наследие Ломоносова, так как «науки сравниваются с горящим светильником, коего ежели оскудевает пища, то ослабевает и свет оного». В подтверждение своих слов Севергин приводит обращение Ломоносова к молодежи, желающей посвятить себя науке: «Я видеть Российскую Академию из сынов российских состоящую желаю; поспешайте достигнуть совершенства в науках; сего польза и слава Отечества». Завершая статью, автор вновь возвращается к заслугам Ломоносова перед отечественным языкознанием: «Видели мы Ломоносова, шествовавшим исполинскими шагами в усовершенствовании и обогащении слова российского» [там же, с. 140–143].
Во втором номере журнала помещены также три стихотворения Державина «Облако», «Гром», «Радуга», статья Шишкова о синонимах русского языка и ряд других произведений. «Сочинения и переводы, издаваемые Российской Академией», выпускались с перерывами вплоть до 1823 г. Всего было выпущено 7 частей журнала.
10 сентября 1804 г. Александр I, подчеркивая принадлежность Российской Академии к системе государственных учреждений, утвердил для ее членов форму одежды. Она состояла из кафтана темносинего цвета «с красным суконным стоячим воротником, и такого же цвета обшлагами, подкладка синяя, камзол и исподнее платье белые суконные, пуговицы гладкие, белые; на воротнике, обшлагах и карманах по клапанам серебряное шитье» [123, ч. 6, с. 54].
По заданию Российской Академии ее член, профессор Харьковского университета И. С. Рижский написал исследование под названием: «Наука стихотворства», которое вышло отдельным изданием в 1811 г. Обращает на себя внимание изданная в 1806 г. работа С. Я. Румовского «Летопись Корнелия Тацита». Несколько переводных работ сделали Н. Озерецковский и Е. Болховитинов. Коллектив из нескольких членов Российской Академии трудился над переводом «Курса словесности Лагарпа». Последний, V том перевода увидел свет в 1814 г.
5 апреля 1813 г. на имя министра народного просвещения А. К. Разумовского, которому подчинялась Российская Академия, поступило сообщение: «Сего апреля 2 дня г. президент Российской Академии действительный тайный советник и кавалер Андрей Андреевич Нартов волею божию скончался, о чем Академия долгом своим поставляет донести Вашему сиятельству.
Озерецковский, Д. и П. Соколовы, Севастьянов,
Захаров, Гурьев, С. Шихматов»
[127, № 6, л. 1].
Уведомляя членов Российской Академии о получении письма, Разумовский ставит им в упрек отсутствие в печати информации о смерти президента Нартова. «В ученых местах как в России, так и в иностранных землях, — пишет Разумовский, — обыкновенно в случаях смерти кого-либо из своих членов, знаменитых ученостью своей и трудами, о кончине их извещают в ведомостях в виде неврологии с ознаменованием трудов их и того, чем они наиболее прославились в ученом свете. По сему нахожу приличным, чтобы Российская Академия показывала в ведомостях некрологи умерших своих членов, а ныне поместить таковую о покойном своем президенте, действительном тайном советнике Нартове» [127, № 6, л. 2]. Замечание резонно. Нартов много сделал для того, чтобы возродить деятельность Академии. Благодаря его стараниям и непосредственному участию были выпущены в свет первые тома нового академического словаря.