Ирландский обет

Вместо этого я чувствую, как его рука на моей талии опускается ниже, сжимая мое бедро, прежде чем его пальцы зацепляются за пояс моих пижамных штанов и тонкие хлопчатобумажные трусики, которые я ношу под ними, стаскиваются вниз. Я ахаю, когда чувствую, как он сдергивает их, ткань собирается вокруг моих ног, и он тянется за моей майкой, его рука сжимает тонкий материал, когда он тянет его вверх, обнажая мой плоский живот, ребра, грудь.

Он прерывает поцелуй ровно настолько, чтобы снять ее с меня. Он стоит там, все еще полностью одетый и тяжело дышащий, глядя сверху вниз на мое стройное, бледное, обнаженное тело, когда я хватаюсь за край комода для опоры, мои колени дрожат от переполняющих меня эмоций.

— Иди сюда, Ана, — рычит он, а затем его руки оказываются на моей обнаженной талии, обжигая мою плоть, когда он притягивает меня к себе, отступая к кровати.

О боже. Желание, горячее и яростное, разливается по моим венам при мысли о том, что он бросит меня на кровать. Но вместо этого он тащит меня мимо нее, почти поднимая на руки, направляясь к креслу с подголовником у окна.

— Что ты делаешь? — Я наполовину ахаю, наполовину хнычу, но он игнорирует меня. Я мельком вижу его лицо, сжатую челюсть и изумрудные глаза, потемневшие от смеси гнева и похоти, прежде чем он садится, притягивая меня к себе на колени спиной к нему.

— Лиам, я не знаю, что делать. Я…

— Шшш. — Одна его рука скользит вокруг моей талии, другая его рука под моим подбородком, оттягивает мою голову назад, чтобы обнажить для себя всю длину моей шеи, когда он проводит губами вниз по ней, слегка покусывая чувствительную кожу моего горла, его язык обводит каждый дюйм, который царапают его зубы.

— О боже, Лиам… — я громко стону, мои бедра сжимаются вместе. Внезапно я болезненно осознаю, насколько я уязвима, полностью обнаженная у него на коленях, в то время как он все еще полностью одет. На нем темные облегающие брюки от костюма и накрахмаленная белая рубашка, которые были на нем, когда он приехал, рукава закатаны выше мускулистых предплечий, одним из которых он крепко прижимает меня к себе на коленях.

Я чувствую твердый выступ его члена, прижатый к моей заднице, и не могу удержаться, чтобы не выгнуться назад навстречу ему, это ощущение вызывает во мне еще один прилив желания. Его рука сжимает мою челюсть, его рот нежно посасывает мою шею, и я слышу, как он мрачно усмехается.

— Лиам… — я снова всхлипываю, чувствуя, что становлюсь все более влажной, возбуждение разливается между моих бедер, пока я не понимаю, с приливом смущения, что в любой момент он почувствует, как оно пропитывает ткань его брюк. Но ему, похоже, все равно.

— Ничего страшного, если ты не знаешь, — бормочет он, его пальцы скользят от моей челюсти к горлу, прослеживая линию, пока не обвиваются вокруг моей стройной шеи, удерживая меня на месте так же уверенно, как рука, обнимающая меня за талию. — Сейчас я решу все за тебя, девочка.

Его губы приближаются к моему уху, а рука на моей талии скользит ниже, по животу, к сжатым бедрам.

— Я все еще не наказал тебя за то, что ты не слушалась меня, пока меня не было. Ты не заботилась о себе, не ела с тех пор, как ушла София, не ходила на встречи. Ты была плохой девочкой, Ана, и пришло время тебя наказать.

Я чувствую, что начинаю дрожать, возбуждение растет, пока я не чувствую его липким на внутренней стороне бедер. Я дрожу от внезапной, восхитительной смеси страха и желания, которая охватывает меня при его предупреждении.

— Я не собираюсь причинять тебе боль, Ана, — бормочет он, его пальцы скользят между моих бедер. — Я бы никогда не причинил тебе боль. Я никогда не хочу причинять тебе боль. Но я все равно собираюсь тебя наказать.

— Доставлять мне удовольствие — это не наказание, — задыхаясь, шепчу я, поворачиваясь у него на коленях так, чтобы видеть его лицо. — Я не понимаю…

В глазах Лиама появляется мрачное выражение, когда он начинает раздвигать мои бедра, на его лице появляется озорная улыбка.

— О, поверь мне, Ана, это возможно.

— Я не понимаю…

Он отворачивает мое лицо от себя, его рука снова нежно прижимается к моему горлу, когда он откидывает мою голову назад к своему плечу, так что я полностью прислоняюсь к нему, обнаженная и уязвимая, у него на коленях.

— Раздвинь для меня ноги, Ана, не заставляй меня просить тебя дважды.

Я не смогла бы этого сделать, даже если бы захотела. Его голос темный, завораживающий, обволакивающий меня, как дым, и убаюкивающий меня в успокаивающих объятиях любви, дающий мне то, в чем я нуждалась, чего я жаждала. Я знаю, какая-то маленькая часть меня надеялась на это, когда я ослушалась его. Это не было сознательным решением вернуться в то темное место, которое помешало бы мне сделать то, о чем он меня просил, но я знаю, что часть меня хотела этого. Я хотела узнать, что бы сделал Лиам, если бы на него надавили, что бы он сделал со мной.

Это совсем не то, чего я ожидала.

Я медленно раздвигаю бедра, крепко зажмурив глаза, в то время как мое лицо пылает до линии волос, розовея от стыда. В тот момент, когда мои бедра раздвигаются, я чувствую, как возбуждение сочится из моей киски, оставляя мокрое пятно на его ноге.

— Ты моя хорошая девочка, — бормочет Лиам, его рука поглаживает внутреннюю поверхность моего бедра. — Раздвинься пошире для меня, Ана, чтобы я мог потрогать всю эту сладкую киску. Готов поспорить на хорошие деньги, что ты уже мокрая для меня, а! — Его пальцы достигают верхней части внутренней поверхности моего бедра, где моя кожа уже влажная, и он стонет мне в ухо, его рука на моем горле слегка изгибается. — Уже такая мокрая. Ты этого хочешь, не так ли? Ты хочешь знать, как я накажу тебя, как я могу превратить удовольствие в напоминание о том, чтобы ты подчинялась мне. — Его пальцы скользят выше, касаясь моих слегка приоткрытых, припухших складочек, и я задыхаюсь от удовольствия, которое разливается по моей коже даже при легком прикосновении. — Я собираюсь дразнить тебя, пока ты не кончишь, Ана, — шепчет он, его теплое дыхание касается раковины моего уха. — Но тебе придется быть хорошей девочкой и умолять об этом. Не смей кончать, пока я не скажу тебе, что ты можешь, ты меня понимаешь? — Его пальцы снова касаются моих складочек, дразня набухшую плоть. — Плохие девочки не имеют права кончать без разрешения.

— О боже… — ахаю я, постанывая, когда его пальцы проникают между ними, поглаживая мой вход, скользя сквозь скопившуюся там влагу. — Лиам, пожалуйста…

— Уже умоляешь. — Он мрачно усмехается, его пальцы медленно движутся выше, к моему ноющему клитору. — Ты трогала себя, пока меня не было? Сколько раз ты кончала, пока меня не было?

— Нет, — шепчу я. — Я была расстроена, я…

— Неудивительно, что тогда твоя киска так жаждет меня, малышка. — Его язык обводит мочку моего уха, посасывая ее губами, в то время как его пальцы мучительно ползут вверх к моему клитору. — Тебе, должно быть, так сильно нужно кончить.

— Лиам…

— Ах, я люблю, когда ты вот так стонешь мое имя, девочка. — Он целует меня в шею, чуть выше того места, где его пальцы нежно обхватывают ее, удерживая меня на месте. — Я мечтал о том, как ты вот так же постанываешь, каждый раз, когда я поглаживаю свой член, думая о тебе. И я все еще чертовски возбужден для тебя. Ты чувствуешь это? — Он прижимается ко мне в тот самый момент, когда его пальцы наконец находят мой клитор, обводя твердый, пульсирующий бугорок. Я вскрикиваю от толчка интенсивного удовольствия, который напрягает каждый мускул в моем теле, когда он прижимает меня к своему пульсирующему стволу.

— Боже, да, Лиам… — выдыхаю я, прижимаясь к нему спиной, скользя задницей по толстому выступу. Я уже так возбуждена, что меня почти не волнует, что ткань подо мной еще больше пропитывается, когда я терзаюсь о него. — Я хочу этого, пожалуйста… пожалуйста, трахни меня, Лиам. Я хочу кончить с твоим членом во мне, пожалуйста…

Он снова хихикает, его пальцы все еще медленно дразнят мой клитор.