Страница 62 из 99
— Флорина, мне нравится секс с тобой, потому что я тебя люблю. Мне нравится делать с тобой всё, но не спорить. От споров я устал, а остальное я счастлив делать, — смеётся Томас, и это так искренне и честно.
— Как тебе удаётся?
— Удаётся что? Получать удовольствие? Ты точно хочешь об этом поговорить? — спрашивая, он широко улыбается мне.
— Говорить так легко о своих чувствах? Ты же… твоё прошлое было тяжёлым, но ты так спокойно признаёшься во всём. Отец говорил, что врать нужно легко, словно это ничего не значит.
— Твой отец многое говорил, как и то, что говорить правду нужно так, как будто ты хочешь признаться. Никто тебе не поверит и решат, что ты врёшь, но остаёшься честным перед ними, и никто тебя потом не уличит во лжи.
— Но ты врал мне, — замечаю я.
— Не врал, а не договаривал. И ты никогда особо не интересовалась мной. Ты спрашивала меня о чём-то лишь тогда, когда я указывал тебе на это. А так я тебе был безразличен, — он пожимает плечами, словно ему всё равно, но в глазах появляется вспышка обиды. Томас опускает голову, принимаясь за завтрак.
— Ты мне был интересен, просто я не лезу ни к кому с расспросами. До тех пор, пока я не втягиваю себя в прошлое другого человека и не становлюсь зависимой от него, не переживаю и не думаю о нём. Я не люблю привязываться к кому-то, всё равно они уйдут или умрут, последнее уже стало тенденцией, — я не могу скрыть горечи в своём голосе, да и не хочу. Я буду честной. Хочу быть честной с Томасом. Он пока здесь, и у меня есть шанс убедиться, что он не предаст и будет мне верен. Мне очень необходимо это время с ним. Смертельно.
— Я знаю. Я же изучил тебя, Флорина. Но тебе придётся принять факт того, что люди умирают слишком рано, а вампиры не особо усидчивы и стабильны.
— Ты тоже?
Томас вскидывает голову и прищуривается, глядя на меня.
— Ты тоже? — твёрже повторяю свой вопрос. — Мне нужно это знать. Мне нужно узнать о тебе столько, сколько я смогу. Я не хочу сомневаться в тебе, когда мы вернёмся. Я не хочу бояться, что останусь одна, и ты предашь меня. Прости, что упоминаю об этом и, вероятно, обижаю тебя, но я вот такая и не могу изменить себя за секунду и сделать вид, что ничего не было, и мы не пережили ад.
— Я понимаю, — медленно кивает он. — Я домосед. Не люблю шумные вечеринки и тусовки. Предпочитаю хорошее вино и книгу, свечи и тишину. Я ненавижу быть в центре внимания. Не приемлю измены, слишком много видел примеров перед своими глазами и то, что потом случилось. Нет. Я другой. Я спокойный, скучный и не лезу в войну между вампирами.
— Правда? — усмехаюсь я.
— Правда. Это было не моим решением. Мне пришлось. И мне не нравится быть королём, для меня это просто… пустота, ничего не значащая. Я не имею ничего против власти, она нужна, как и правила, но король… нет, я презираю всё это.
— Но у тебя отлично получается на самом деле. Ты хороший оратор, и ты умён. Ты мог бы…
— Нет. Это временно, — отрезает Томас. — Всё временно.
— Даже мы?
Томас поджимает губы и дёргает плечом.
— Не спрашивай меня о таком. Не надо. Я вижу только тебя на троне. Только тебя, а Стан рядом. Мои видения не меняются. Он стоит рядом с тобой. Меня там нет.
— Тогда как ты это видишь?
— Через тебя. Я часто что-то вижу твоими глазами.
— Тогда где ты? Ты ушёл? Ты умер?
— Я не знаю. Но это то, к чему я должен прийти, поэтому больше не задавай мне этих вопросов. Я не могу тебе на них ответить. Не могу. Если скажу, как тогда в самолёте, или предупрежу тебя о чём-то, то видения изменятся, и я снова буду тебя хоронить.
— А хоронишь меня ты? Или видишь чужими глазами?
— Я.
Я сглатываю, легко читая подтекст. Или он, или я. Третьего варианта не дано. Выживет один из нас, и это ужасно. Я не готова к такому раскладу.
— Но можно ведь менять будущее?
— Его лучше не менять. Я держу в уме одну картинку и знаю ход действий. Всё должно произойти так, как произойдёт. Ни больше, ни меньше. Только так, и никак иначе. Закроем эту тему, — отрезает Томас.
Я чувствую, как он злится, поэтому отступаю.
— Ты привёз сюда Рома? Когда? Соломон… я помню головы, — с болью в голосе произношу я.
— Это была не моя идея. Это его. Соломон решил, что так будет интереснее. Я его наказал и забрал оставшееся от тела Рома и его голову. Мы говорили до этого, и Рома выразил свои желания.
— Свечи цвета глаз его жены.
— Да. Рома с такой любовью рассказывал о ней. Он говорил про возлюбленных. Рома верил в них.
— Очень, — шепчу я. — Он постоянно рассказывал, как сильна любовь в его сердце. И я видела это. Он же не изменял своей жене, да? Он же был верен ей.
— Да. Когда они приезжали к нам, то Рома никогда не уединялся с кем-то. Он спал один или разговаривал со мной и с другими детьми, читал нам. Но он ни разу не поддавался на уговоры моего отца и Русо развлечься. Они даже смеялись над тем, как он верен женщине, ведь они бессмертны, у них может быть куча женщин. Но Рома настаивал на своём.
Я вытираю слёзы и улыбаюсь.
— Я так хотела, чтобы мой отец был похож на Рома, отчего даже заменила его Рома. Теперь я не знаю, был ли мой отец настолько великим, каким я его помню, или это плод моей фантазии. И когда умер Рома… я поняла. Поняла, что люблю его, как отца. Я потеряла отца. Я была такой жестокой с ним, холодной и противной. Ужасно, что невозможно вернуть время и всё изменить.
— Можно менять только настоящее, из-за него меняется будущее. Рома был хорошим отцом и другом. Но сейчас он с женщиной, которую любил до своей смерти. И он умер достойно. Он умер, как герой.
— Спасибо, — я поднимаю голову и улыбаюсь Томасу. — Спасибо, что сказал мне это.
Наши взгляды встречаются, и моё дыхание обрывается, а затем немного быстрее вылетает из приоткрытых губ. Зрачки Томаса увеличиваются, и меня затягивает внутрь. Моментально желание коснуться его появляется в моём теле и разуме. Это как наваждение.
— Пожалуйста. Ты не хотела бы…
— Так, несу десерт. Надеюсь, вы уже поели, — громкий голос Жозефины разрушает эту магию, и мы разрываем связь. На стол ложатся пакеты с кровью.
— Итак, остальная еда в холодильнике, а я ухожу на сутки. Оставляю вас здесь одних. Займитесь уже делом. Мне нужны внуки.
Морщусь, когда Жозефина целует меня в макушку, а затем Томаса. Она уходит, оставляя нас наедине.
— Это твоя кровь?
— Да. Я подготовил… чёрт. Стан, — Томас резко подскакивает с места, и я вместе с ним. Он достаёт мобильный, и тот вибрирует. На экране появляется номер Стана.
— Да, — отвечает Томас.
— Мы уже готовы. Некоторых отправил первым рейсом, затем полетят ещё несколько ковинов из клана. Мы полностью соберёмся только к завтрашнему дню. Расположимся в разных частях Европы, чтобы нас не заметили.
— Отлично. У нас есть время. Мы в убежище.
— Хорошо. Русо с тобой?
Томас бросает на меня взгляд и, улыбнувшись, отвечает положительно.
— Я хочу с ней поговорить.
Я беру трубку с замиранием сердца.
— Привет, — шепчу я.
— Русо, — радостный голос друга вызывает теплоту в груди, но я замечаю нечто странное. В моей груди нет больше того трепета, который был раньше. Мои щёки не горят от вселенской радости, желая услышать его. Я просто рада, что он жив. Ничего особенного я не чувствую.
— Как ты? Ты в порядке?
— Да, я полностью вывел наркотик из своей крови благодаря крови Томаса. Я в полном порядке и стал сильнее, — отвечает Стан, и я слышу улыбку в его голосе.
— Это прекрасно. Ты меня немного напугал, когда сбежал, бросив меня одну.
— Ты была не одна, с тобой ведь был Томас, да?
— Да, но… не важно. Так ты прилетаешь?
— Русо, что ты опять выкинула? Ты же завершила ритуал, да? Ты открыла ему разум и в курсе всех планов?
— Я… ну, нет, — поджимаю губы, слыша возмущённый вздох Стана.
— Русо! Я жив, слышишь? Я жив. Я же пытался тебе передать всё. Я даже стал проводником через воспоминания Томаса. Ну что ты…