Страница 46 из 99
Рома, ты мне нужен. Рома…
Играет музыка. Орган и скрипка. Двери церкви открываются, и я поднимаю голову. Слеза скатывается по моему лицу, и я делаю шаг вперёд. Вампиры встают при моём появлении. Но мне так больно. Каждый шаг даётся мне с трудом. Здесь нет Стана. Он должен стоять, как шафер моего будущего мужа. Он должен мне улыбаться и гордиться мной. Но я одна, и это чертовски больно. Никого нет рядом. Больше никого. Меня все бросили. Меня все предали. И словно дожидаясь этого момента, осознание того, что я абсолютно одна придавливает мою грудь, отчего становится сложно дышать. Я делаю ещё шаг, затем ещё, а слёзы катятся по моим щекам.
Никого нет, чтобы поддержать меня, зато унизить и плюнуть в меня полно желающих. Только за что? Да, я не всегда поступала правильно, но… я живая же. Я тоже потеряла многое. Я потеряла… убила Рома. И я… одна. Хочется кричать от боли и убежать отсюда. Я же для них всех, действительно, лишь средство, а не живая. Но я иду, как на казнь. Иду по проходу, пока играет орган. Мне становится всё равно. Словно это не я. Всё равно. А потом появляется злость. Она вспыхивает в моей груди и сразу же гаснет, уступая место печали и пониманию, что меня никто не любит. Стан любил, но… уже нет. Я знаю об этом. Его чувства изменились. Он не любит меня, как раньше. Меня никто не любит и не особо любил.
Не любят.
Ненужная.
Нелюбимая.
Нежеланная.
Мои ноги дрожат, когда я поднимаюсь по ступеньке, глядя в пустоту перед собой. И становится так жалко себя. Так больно. Я так завидую тем, кого любят, и кто знает, что это такое.
Тёплые пальцы касаются моей руки, и я вздрагиваю, поднимая голову. Томас в чёрном фраке и тёмно-синей рубашке стоит напротив меня. Он поднимает мою вуаль, и наши взгляды встречаются.
Мне больно. Мне так больно. Смотреть в твои глаза больно, потому что я не знаю, нужна ли тебе. Больно дышать, потому что понимаю, что ты никогда меня не любил и играл мной. Больно двигаться, потому что ты уже приговорил меня к смерти. Больно… ты меня не любишь. Никогда не полюбишь. Больно… так больно, Томас. Больно. Я одна здесь, понимаешь? Мне больно. Я одна, и мне нужен папа… мой Рома. Отдай его мне. Прошу… верни мне папу. Верни… он любил меня безвозмездно. Верни… хотя бы кого-нибудь… верни. Пожалуйста.
Я разваливаюсь на части у Томаса на глазах. Мне хочется рыдать, но я сдерживаюсь. Я просто умираю внутри. Это моя свадьба, а на самом деле я хороню себя здесь. Заживо.
Томас отворачивается и ведёт меня к пастору. Его пальцы немного сильнее сжимают мои. Мне хочется закрыть глаза и прижаться к сильному плечу. Заплакать, быть слабой… но я выпрямляю спину и встаю напротив Томаса. Я смотрю мимо него, не ощущая никакого тепла.
Пастор произносит речь, приветствуя нас. Но я не слушаю его. Я хочу видеть свою семью рядом с собой. Мне нужен хоть кто-нибудь…
— Да, — чётко произносит Томас.
Перевожу на него взгляд. Он так холоден. Отстранён. А я подыхаю, слышишь? Я подыхаю из-за тебя! Ты виноват во всём! Ты!
— Флорина Русо Монтеану, вы берёте в законные мужья Томаса Догара? Обещаешь ли ты его чтить и быть верной, любить и поддерживать и в горе, и в радости?
— Да, — сухо отвечаю.
Томас подавляет улыбку и кивает, по церкви раздаются радостные возгласы.
— Вы можете…
— Это лишнее, — обрывает Томас пастора.
Он предлагал ему поцеловать меня, но даже этого я лишена.
— Тогда поздравляю вас.
А есть с чем?
Томас берёт меня за руку и поворачивает к толпе. Он ведёт меня за собой, а я как кукла иду за ним, в нас летят лепестки роз, но мне всё равно. Теперь осталось короновать его, а затем я просто спрячусь и отдамся своим эмоциям. Мне так больно.
Мы останавливаемся в дверях церкви, когда мимо нас проходят гости и поздравляют, осыпая лепестками роз. Я ловлю злой взгляд Соломона, и мне всё равно. Я просто жду, когда всё это закончится.
— Располагайтесь пока в зале, а мы выпьем немного шампанского наедине, — говорит Томас и кивает Радимилу.
Он всех уводит, закрывая двери церкви.
Мы остаёмся одни в окружении тишины и свечей, горящих повсюду в церкви. Томас поворачивает меня к себе и обхватывает моё лицо. Он улыбается мне, а по моей щеке стекает слеза.
— Мне так жаль, — шепчет он, целуя дорожку от слёз. — Так жаль, Флорина.
Он мягко касается моих губ и прижимает меня к себе.
— Так жаль, что Рома не с нами. Прости меня, — от слов Томаса, по моим щекам ещё быстрее бегут слёзы.
— Но я обещаю, что мы отомстим за него. Обещаю, что мы не падём. Мы выстоим. Ты моя жена. Навечно. И я клянусь защищать и заботиться о тебе даже ценой собственной жизни.
— Не надо врать… только не сейчас, — выдавливаю из себя.
Томас копается в кармане пиджака и что-то достаёт. Он раскрывает ладонь, а на ней лежит подвеска в форме ангела.
— Стан сказал передать тебе, ты поймёшь, что она означает, — шепчет Томас.
Я задыхаюсь, касаясь пальцами тёплого металла. Это ангел, снежный ангел, которого Рома сделал для меня и для Стана, это была наша клятва на троих, когда мы были маленькими. Рома дал нам по подвеске и сказал, что мы должны обещать в любой ситуации помнить о том, что если кого-то, кого мы любим, нет рядом, то он всё равно всё видит и находится рядом с нами. Рома всегда будет рядом с нами, как и эта подвеска. Я потеряла свою, а эта принадлежит Стану. У него была из платины, у меня из розового золота. И вот она сейчас здесь.
— Спасибо, — улыбаясь, отвечаю я. — Рома, спасибо. Я так скучаю. Мне так тебя не хватает. Я люблю тебя, папа. Люблю.
Поднимаю взгляд на Томаса и вижу печаль в его глазах. Он накрывает мою руку с подвеской и прижимается к моему лбу своим.
— Я люблю тебя. Я люблю… так сильно. Прости, что я люблю. Прости, — бормочет он.
Я закрываю глаза, позволяя слезам катиться по моим щекам. Мы так и стоим вдвоём в церкви, переживая каждый свою боль.
Свечи шипят. Где-то вдалеке можно услышать звуки музыки и разговоры.
Но сейчас важно то, что мы здесь. Мы одни и можем быть собой. Я нахожу вторую руку Томаса и сжимаю её.
Не знаю, может быть, я тоже люблю его, поэтому мне так больно. Больно от этой сухости вокруг, от невозможности быть честными на людях. Больно, оттого что у нас есть лишь страх довериться и обжечься. Больно, оттого что мы изначально были настроены друг против друга. Больно, оттого что… наши сердца изранены настолько, что в них не осталось уже живого места. Больно, оттого что любовь для нас — это страдания. Больно, оттого что вот здесь мы вдвоём, и это лишь несколько минут против часов противостояния, жестокости и воспоминаний.
Больно… больно любить друг друга. Больно…
Глава 23
Я никогда не была на коронации вампиров, потому что мой отец сам себя короновал и прописал целый свод правил, как сделать это правильно. Читала ли я его? Нет, конечно. Хотелось ли мне? Абсолютно нет. Думала ли я, что мне самой придётся короновать вампира и сделать его королём всех вампиров? Точно нет. В общем, помимо моего разбитого, подавленного и унылого настроения, а также боли, которая терзает каждую частичку тела, я должна сейчас короновать Томаса в тронном зале своей семьи. Это дерьмовый зал.
Мы входим с Томасом в зал рука об руку. Моя рука лежит на сгибе его локтя. Как только мы вышли из церкви, Томас снова отдалился от меня, стал холодным и грубым. Да, я убеждаю себя в том, что так нужно, жизненно необходимо. Но… но мне противно. Словно в Томасе живёт два вампира, хотя это так и есть. Есть тёмная сторона и светлая. Нужен баланс. Но он явно находится не в балансе, как и я. Тем не менее мы проходим мимо вампиров, приветствующих нас по обе стороны. Они выстроились живым коридором, провожая нас к возвышению, на котором располагаются два трона, принадлежащие Монтеану. На каждом из тронов выбит герб Монтеану, и они украшены драгоценными камнями. Троны сейчас переливаются в свете свечей, а я запомнила их пыльными и старыми. Этот зал когда-то был мрачным и мёртвым, сейчас он яркий, чистый и украшен цветами.