Страница 16 из 95
— Другого у меня нет. Так что ты будешь терпеть мой стиль.
— Это не стиль, а издевательство над твоей фигурой и красотой. Ты никогда не любила быть в центре внимания. Помнишь, ты постоянно рисовала себе бороду, только бы тебя не называли красоткой. Ещё ты побрилась налысо, когда у тебя появилась грудь. Тебя бесило то, что мужчины обливались слюной, глядя на тебя. А ещё…
— Достаточно, я уже поняла, что ты знаешь о моей нелюбви к сексуальному проявлению. Хватит. Да, я никогда этого не скрывала.
— Но признай, что наши оргии тебе нравились, — подмигивает мне Стан.
— Я просто была вежливой, — показываю ему язык, поднимаясь с кровати.
— Конечно, ты точно кончала, Русó. И я знаю, как ты выглядишь, когда кончаешь. А также я знаю, как ты пахнешь, когда кончаешь. И я знаю…
— Господи, какой же ты придурок, — смеясь, хлопаю дверью в ванную комнату. Но сразу же раздаётся стук.
— Что ещё?
— А ты не думала заняться сексом, Русó? Может быть, твоё тело просто хочет хорошего и большего члена? — громко смеётся Стан, стоя за дверью.
— Пошёл ты, придурок! — кричу, включая душ, чтобы заглушить звук его хохота.
— Я прав! Я прав! Когда в тебе последний раз был хороший член, а? Лет двести назад или больше? Ты же знаешь, что мы связаны, Русó! Мы связаны, и я могу тебе помочь!
— Трахни самого себя, Стан, ты мерзкий ублюдок! Грязная полукровка! Наглая, вонючая задница!
— Как тебя задело это! Я прав!
— Свали к чёрту отсюда!
— Тебе нужен член, Русó!
— Сейчас я очень хочу вернуть все свои силы, чтобы убить тебя к чёртовой матери! Ты дал мне стимул жить!
— Наконец-то! Еху! Кто-то ожил! Я всегда говорил, что хороший секс разбудит даже труп!
Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Не могу перестать улыбаться, пока стою под прохладным душем.
— Такой придурок, — шепчу я.
Мы со Станом отрывались в прошлом. Мы просто созрели, и это нормально для нас. Подростки-вампиры — это взрывная смесь. Мы не можем это контролировать, поэтому перед тем, как лишиться невинности нам объясняют, что после первого раза мы станем безумными. Всё идёт от желания совокупляться, пока не появится потомство. Это заложено в наших генах. Наши тела и кровь управляют нами, потому что они знают нас лучше, чем мы сами. Отсюда у нашего вида высокоразвитая ментальная связь. В нашей крови содержится память примитивных вариантов выживания. У людей это тоже есть, но у нас всё в разы сильнее. Если мы влюбляемся, то это невероятная буря эмоций, драмы, истерики и безудержный секс. Если мы ненавидим, то точно быть войне. Мы вспыльчивы, и остудить нас довольно сложно, для этого нашему мозгу нужно осознавать, что угрозы больше нет, то есть дойти до цели, и не важно какая это цель.
Наверное, мой друг, сейчас ты ухмыляешься, представляя, что мы не можем остановиться, пока не кончим в сексе, и наши партнёры довольно искусны, они многое умеют, и у нас нет ограничений. А теперь представь, что эта жажда завершить и получить результат заключается в горе и мести тем, кто причинил вред твоим родителям или же твоему ребёнку. Ты будешь убивать до тех пор, пока твоя кровь и твой мозг не получат должного, по их мнению, удовлетворения. Ты не сможешь остановиться, тебе будет плевать, кто перед тобой стоит и пытается тебя остановить. Их ты тоже убьёшь, пока не дойдёшь до цели. Теперь этот плюс стал жирным минусом, не так ли?
— Боже, я скучаю по тому времени, когда ты носила платья и милые корсеты, — недовольно цокает Стан, когда я спускаюсь вниз.
— А тебе бы вспомнить, что мы на чёртовой Аляске. Ты зачем так вырядился? — спрашиваю я и кривлюсь, оглядывая его классический костюм-тройку и несколько бриллиантовых орденов на груди. Идиотизм.
— Это доказательство моего статуса. Мы едем туда, как представители нашей правящей власти, Русó. Ты давно читала нашу конституцию и правила посещения любых семей нашего клана?
— Никогда не читала. Я сожгла это дерьмо в одном из каминов своего дома, — фыркнув, выхожу из дома и направляюсь к машине.
— Поэтому ты снова одета, как бездомная. Ты что, ограбила какой-то завод по этим ужасным толстовкам и спортивным штанам? Не говори мне, что даже нижнее бельё у тебя такого же качества.
— Ты такой сноб, Стан. Не задирай нос.
— Я не…
— Именно это ты и делаешь, Стан. Да, ты князь и мой близкий друг, но семья Сава отшельники, не забывай об этом. Папа всегда говорил, что в первую очередь мы должны помнить о выборе одного из нас прежде, чем войти в его дом. Наши правила действуют только в наших домах и никак иначе. Если нам скажут есть руками и облизывать пальцы, мы будем есть руками и облизывать пальцы. Это уважение к принимающей нас семье. Ты меня понял?
— Нудная старуха, — бурчит Стан, выезжая на трассу, чтобы доставить нас к дому моего врача.
— И тебе придётся следовать этим правилам, Стан, когда ты станешь королём. Именно наше отношение к отшельникам говорит о нас больше, чем отношение к элите. Когда нужно будет защищать наш клан, именно отшельники придут первыми на помощь. Много ли тех, кто тогда погиб, был из элиты, которую так ты любил? Нет. Погибли наши семьи и только те, кто, действительно, уважал и любил правителей. А эти высокомерные задницы, воротящие нос и доказывающие чистоту своей крови, спрятались в лесу, как последние суки, или притворились мёртвыми. Поэтому закрой свой чёртов рот и не смей читать мне нотации о моём внешнем виде.
Стан недовольно поджимает губы. Пусть я сейчас бессильна, но никогда не поддерживала этих ублюдков, предавших моих родителей. И никогда не буду.
— Ты их убила, — едва слышно напоминает Стан.
Я бросаю на него злой взгляд.
— И тебя убью, если ты унизишь хотя бы кого-то. Думаешь, что я не знаю о твоих слабостях, Стан? Я знаю. Поэтому даже не думай меня злить. Пусть я и подыхаю, но пока жива, ты будешь подчиняться моим правилам. Это тебе ясно?
— Кристально, Ваше Высочество, — обиженно отвечает он.
Отворачиваюсь и смотрю в окно, тяжело вздыхая. Чёрт, я даже нормально разозлиться не могу, и это бесит. Как только я думаю, что внутри меня вспыхивает ярость или страх, или хотя бы какая-то другая эмоция, то радуюсь. Правда, радуюсь, что я ещё буду жить, но потом… потом снова тишина и безразличие. Легко спутать искусственные эмоции, которые я вырабатываю по памяти, и настоящие. Они похожи на первых секундах, но затем становится ясно — я умираю.
— Чёрт, дорогу замело, придётся объезжать, — хмурится Стан, останавливая внедорожник перед завалами снега.
— Меня уже укачало. Долго ехать?
— На самом деле нет. Отсюда сто метров до их дома. Видишь свет вдали?
— Да.
— Это дом Сава. Но подъехать к нему по этой дороге невозможно, а другой я не знаю. Если только припарковаться чуть дальше и дойти пешком. Но ты можешь замёрзнуть или тебя вырвет, или ещё что-то…
— Я дойду, — быстро приняв решение, открываю дверь машины.
— Русó!
— Стан, всё в порядке, я дойду пешком. Здесь недалеко, я как раз прогуляюсь. Мне нужно немного подышать воздухом, иначе меня, правда, стошнит. Паркуй машину и встретимся в доме.
— Ладно, только никуда не…
Хлопаю дверцей машины, даже недослушав его. Придурок. Порой он меня безумно бесит.
Иду по снегу, мои ноги утопают в нём, пока я обхожу огромные завалы. Я сбегаю в низменность, откуда струится свет, а затем замираю, вдыхая морозный и чистейший воздух. На моих губах появляется слабая улыбка, и я слышу свой смех и подначивания Стана впереди. Он всегда так хорошо управлял лошадьми, а я была слабее в этом, пока не переняла все привычки Стана. Я имитировала его жесты, и однажды мне удалось вырваться вперёд. Это произошло на Аляске много столетий назад. Некоторые из наших переехали сюда, потому что мы всё же предпочитаем холод, и есть верование, что вода и лёд — проводники в другую жизнь, чистую жизнь. Мы часто ездили сюда, когда я была в подростковом возрасте. Слишком часто, я обожала жить здесь. Обожала природу, уединение и наши поселения. Мало кто знает, но именно мы первыми начали обустраиваться в этом месте. Мы привели сюда людей и показали им, что здесь много ресурсов.