Атлантика

– Пока нет, – ответил Денис. – А белорусский паспорт вряд ли вас устроит.

– Ладно, – женщина вздохнула. – Это устаревшие формальности. Вы же не станете вывозить литературу из Гавани.

– Вряд ли, – усмехнулся Денис.

Несколько минут ушло на заполнение формуляра. Когда с этим было покончено, женщина подняла глаза на посетителя:

– Что именно вас интересует, Денис?

– История. Всё, что касается последней войны для начала. Текущее мироустройство и положение нашего острова. Другие государства. Как до них добраться. Законы и нравы.

– Боюсь, вам придется застрять в этих стенах на много дней.

– А мне есть, куда спешить?

– Кто знает…

Нина Игнатьевна поднялась со своего стула и заковыляла к стеллажам у западной стены. Денис последовал за библиотекаршей.

– Вы можете читать энциклопедии, просматривать подшивки старых газет, а так ничего и не поймете, – в голосе библиотекарши прозвучала горечь. – В живых остается все меньше людей, переживших ту войну. Причины ее не столь важны, если вдуматься.

– А учебники? – спросил Денис. – У вас есть школьные учебники, в которых кратко излагается курс истории?

– Молодой человек, – бросила через плечо Нина Игнатьевна, – не портите первое впечатление о себе. Разве вы принадлежите к числу тех, кто верит школьным учебникам?

– Никогда не принадлежал, – честно признался Денис.

– Вот и славно. А то я начала сомневаться в вашей адекватности. – Женщина остановилась у стеллажа с аккуратно разложенными папками. Раздутыми до безобразия папками, из которых торчали пожелтевшие газетные листы. – Мы поступим грамотно. Я дам полистать подшивки тех лет, покажу кое-что из личных файлов. У меня есть экран от мультимедийной системы, если поможете его установить, сумеете насладиться зрелищем.

– Без проблем, – обрадовался Денис. – Я в вашем распоряжении.

– И да. Еще кое-что.

Нина Игнатьевна заглянула в глаза Денису.

– Вы зря сюда переехали. Это большая ошибка.

Глава 12

Пока Нина Игнатьевна опускала жалюзи на окнах, Денис развернул на восточной стене рулон с мультимедийным экраном и установил проектор на одном из читательских столов. На соседней столешнице лежали кипы допотопных газет. Впрочем, на них никто не обращал внимания. Нина Игнатьевна подключила проектор к своему старенькому ноутбуку и начала лекцию. Похоже, Денис стал для пожилой библиотекарши единственным развлечением за несколько месяцев. Женщина показывала ролики, исторические фотографии и сопровождала все это грамотными пояснениями. Уже через час до Дениса начал доходить весь ужас произошедшего.

История Пустыря практически не отличалась от реальности, в которой жил Денис, до 1991 года. Холодная война, Афганистан, противостояние Штатов и СССР – до боли знакомая картина. Вот только Союз в альтернативном срезе Нины Игнатьевны не распался. Горбачева отстранили от власти в восемьдесят седьмом, на смену генсеку-перестройщику пришли очень жесткие люди. За четыре года гайки закрутили так, что все наметившиеся перемены захлебнулись в кровавом терроре. Либерально мыслящие люди оказались за решеткой. Кто-то исчез, кто-то сбежал на загнивающий Запад. Прекратил свое существование Питерский рок-клуб, о Цое и Гребенщикове широкие массы так и не узнали. Инакомыслящие писатели лишились возможности публиковаться. Параллельно с этим произошел перезапуск экономики. Позже этот период советской истории назовут «второй индустриализацией».

Никакой Беловежской пущи.

Никаких танков у Парламента.

Лихих «девяностых» не было. Никто не слышал о Пелевине, пирамиде МММ и «новых русских». Появился Интернет, но количество доступных сайтов было ничтожным – Компартия отгородилась от прочих государств непробиваемым файрволом. Прибалтика не смогла сбежать в Европу, Варшавский Договор не утратил юридической силы. Советский Союз стал злее и мощнее, противостояние с Западом обострилось. По всему миру начали появляться военные базы ОВД.

Нина Игнатьевна показывала ролики с испытаниями ядерных ракет, фотографии членов Политбюро, заметки о введенных в строй АПЛ и авианосцах нового поколения. Денис смотрел кадры официальных новостных выпусков. В душе зрело недоброе предчувствие.

Дальше – больше.

Рост напряженности, взаимные провокации и угрозы, экономические санкции, торговые эмбарго. В какой-то момент идеологи заговорили о том, что «или мы, или они». Со стороны казалось, что взаимное сдерживание никогда не перейдет в горячую фазу. Безопасность планеты обеспечивала доктрина гарантированного взаимного уничтожения. Американские президенты до смерти боялись «Мертвой руки», поэтому пачками запускали на орбиту военные спутники, развивали космическую оборону. Все шло к тому, что НАТО сумеет достичь доминирования в воздухе и на воде. И тогда, если верить хроникам, кто-то из аналитиков Политбюро предложил нанести превентивный удар.

Советские теоретики не хотели полномасштабного конфликта, ядерной ночи и прочей постапокалиптической жути. Поэтому в кремлевских кулуарах вспомнили об академике Сахарове, предложившем нанести мегаудар по США с помощью гигантских цунами. Идея была в том, чтобы заложить боеприпасы в определенных точках океанского дна, расположенных вдоль трансформных разломов. Минимальная глубина залегания подводных мин должна была составить полтора-два километра. Сахаров утверждал, что после взрыва боеприпасов сформируется пятисотметровая волна, которая смоет все живое на западном и восточном побережье. Разумеется, боеприпасы должны быть ядерными. Или водородными. Отсутствие атмосферных выбросов приведет к тому, что мир не погрузится в столетнюю ночь и быстро восстановится.

О планах атаки никто открыто не говорил. Просто в один прекрасный день мины взорвались. Боеприпасы были заложены в местах стыковки литосферных плит. Наружу выплеснулась магма, вступив во взаимодействие с океанической водой. На два американских континента обрушились полуторакилометровые цунами, сметающие всё на своем пути. Первая волна пришла со стороны Атлантики, вторая – с тихоокеанского направления. Системы ПРО оказались бесполезными. Йеллоустоунский супервулкан устоял, но цунами проникли внутрь материка на добрых пятьсот километров. Обратными волнами смыло Европу, некоторые регионы России, неисчислимое множество архипелагов. Исчезла Япония, частично пострадал Китай. Ядерная зима не наступила, но перемены затронули климатическую карту, изменились морские течения, стали происходить необъяснимые с научной точки зрения вещи. Например, пространственно-временные искажения.

Когда волнение улеглось, выжившие оценили потери. Американские межконтинентальные ракеты так и не стартовали. Восточное и западное побережья Северной Америки превратились в заболоченные пустоши, жить в которых уже никто никогда не сможет. Крупнейшие мегаполисы планеты лежали в руинах. От НАТО остались смутные воспоминания. Череда катаклизмов накрыла Китай и Монголию, что-то нехорошее начало происходить в Индии. Гавань отнесли к территориям, находящимся в зоне пространственно-временных аномалий. Остров на несколько месяцев выпал из реальности, после чего вернулся на прежнее место в первозданном виде. Только без людей. Ученые пожимали плечами: Гавань должна была скрыться под толщей воды, когда в сторону Европы двигалась обратная волна. Но этого не произошло. Вероятно, здесь открылась межсрезовая дыра, которой и воспользовались сотрудники «Барона Самди». Есть мнение, что на Земле таких мест насчитывается десятка полтора. К этим точкам присматриваются, но у правительств есть другие задачи.

Каких правительств?

Хороший вопрос.

Штаты исчезли, Китай погрузился в хаос, но Россия устояла. Правда, ненадолго. Скрывшиеся в секретных бункерах члены Политбюро были смещены армейской хунтой. Началась гражданская война за влияние на сибирских землях – именно там, на базальтовых плитах, сохранились остатки некогда могучей цивилизации. В результате образовалось государство Еврусь, оно сумело подчинить разрозненные континентальные племена и архипелаги. Эти архипелаги раскинулись на обширном водном пространстве, некогда называвшемся Европой. Что касается китайских земель и уцелевших штатов Индии, то они смогли сохранить государственность и объединились в Азиатскую Конфедерацию. Столицей Конфедерации стал Шанхай, столицей Евруси – Новосибирск. Гавань, обладая относительной автономией, подчиняется верховному властителю Новосибирска. Поэтому русский язык закреплен в качестве государственного, а в порт заходят военные корабли под красными флагами.