Без обезьяны

Ладно, вырежем миндалины, удалим аппендикс (забудем сейчас об основательных предположениях, что то и другое всё-таки нужно человеку). Начиним землянина вакцинами ото всех болезней. Будем воспитывать в нём с детского сада какой-то талант плюс учить острить...

Но ведь и операция по извлечению аппендикса и вакцинация — это тоже вмешательство в жизнь человеческого тела! Правда, во внутреннюю, так сказать, жизнь, а на внешнем виде человека ни то, ни другое не сказывается. Но что же, неужто внутреннее в данном случае совсем уж маловажно рядом с внешним?

Ты никогда не болел чёрной оспой, туберкулёзом, полиомиелитом, брюшным тифом, дифтеритом, коклюшем. А если бы болел всем этим безобразием, то сейчас был бы в лучшем случае калекой, а в худшем — тебя вообще бы не было. Между тем в твоей крови наготове и защитные средства от всех этих болезней. Средства, которые должны бы появляться только у болевших и выздоровевших. Вмешательство это в естество человека, в природу его? Да конечно же!

«Ну, вакцинация — это совсем другое дело», — скажете вы. Да точно такое же! Когда входило в жизнь прививание оспы (а прививали-то людям коровью оспу), то многие возмущались тем, что человеку хотят передать и коровьи качества. Это было почти двести лет назад. А уже в нашем столетии стали лечить людей вспрыскиванием им взятых у животных гормонов (гормоны — активные вещества, вырабатываемые в организме особыми железами). И вот такой высокоэрудированный, глубоко порядочный и добрый человек, как Артур Конан-Дойль (кто не читал его рассказы о Шерлоке Холмсе!), был потрясён до глубины души этим методом лечения. И в очередном рассказе сэра Артура славный Шерлок Холмс обнаруживал профессора, под влиянием павианьих гормонов время от времени начинавшего себя вести по-обезьяньи.

Смешно? Сегодня уже — да. А тогда рассказ, наверное, казался правдивым и страшным. Это нынче легко быть умнее большого писателя, потому что не мы с вами умнее его, а наша эпоха больше знает, чем его время.

Вот я и не хочу повторять старых ошибок. Человек может не захотеть меняться внешне. Но он не может отказаться от внутренних изменений. Не хотим же мы болеть и умирать раньше времени. А раз не может — раньше или позже они повлекут за собой и внешние перемены.

Значит, будет у человека — по Беляеву — 1) большая и 2) лысая голова? Насчёт первого — не уверен. Насчёт второго — почти уверен в обратном. Голова будет большой, если признают, что это лучше, что больший объём мозга выгодней. (А это совсем не обязательно. Вспомните большеголовых, по сравнению с нами, неандертальцев.)

Голова будет лысой, если это посчитают красивым. А не посчитают, останутся верны представлениям о красоте густой шевелюры — шевелюра и утвердится.

Потому что человек — царь природы — станет царём и собственной природы. Он уже присматривается к генам и раздумывает над генной хирургией. А ведь гены — это конкретные носители всех врождённых свойств и черт человека; от длины носа до мягкости характера (которая, впрочем, может быть и воспитанной). Генная хирургия — изменение свойств живого существа на уровне генов, то есть в самом зародыше.

Захотят генные хирурги — отрастят человеку хвост, захотят — вырастят крылья. Только не «захотят» ни того, ни другого. «Хотеть» будут тогда того, что человеку действительно нужно. А зачем даже крылья хозяину самолёта и вертолёта, а «тогда» — уже и гравитационного ковра и чего-нибудь почище? Незачем. .

А чем человеку стоит обзавестись? Боюсь, что не могу ответить на этот вопрос. Изменения будут, а какие — Человек ведает!

Представь-ка себе, что тебя вызвали в будущее. На учёный совет в Институте преобразования человека — в то время такой институт уже будет создан. Вызвали и спрашивают: «Дорогой Петя, скажи, пожалуйста, что, по-твоему, в человеке надо изменить? Сразу отвечать не надо, сядь и подумай».

Поставил я сейчас себя на твоё место (это перед учёным советом будущего) — оторопь взяла. И сначала, конечно, стал я не придумывать, а вспоминать.

О чём или о ком? В первую очередь, конечно, об Ихтиандре из «Человека-амфибии». Юноше, в тело которого были пересажены жабры молодой акулы. И вправду, почему бы не дать человеку возможность жить в воде? Потомвспомнил, что как раз недавно одна английская газета расспрашивала своих читателей, что бы они хотели изменить в организме человека. И те, конечно, начали с пересадки ему жабр. То ли всем хочется поплавать вволю, то ли все читали или хоть слышали про человека-амфибию.

А кроме того, предлагали, например, проделать в теле у поясницы отверстия, чтобы выдыхать воздух через них. Лёгкие будут, дескать, лучше проветриваться.

Какие-то толи чревоугодники, то ли больные-сердечники нашли, что надо отставить друг от друга подальше дыхательное горло и пищевод, чтобы еда не мешала дыханию. Были «светлые» идеи насчёт того, чтобы дать человеку возможность усваивать кислород воздуха, как это делают растения. Кто-то мечтал о старости, сконцентрированной всего в несколько дней в конце жизни. В общем, читатели практически не выдвинули решений, которые бы уже не предлагались когда-либо фантастами.

И редакция английской газеты даже обиделась, что чудесная идея обсуждения пропала зря. Больше всего огорчило газету то обстоятельство, что ни один читатель даже не задумался над возможностью придать человеку принципиально иной облик.

А вот учёные и писатели думали над такой возможностью уже лет десять с лишним. Была выдвинута идея о возможности создания существа (киборга), промежуточного между человеком и роботом, — живого существа, в котором будут сочетаться человеческие органы и машинные детали. Собственно, первый шаг к «киборгизации» человек сделал ещё в каменном веке, загнав в дупло зуба костяную пломбу. По меньшей мере сотни людей, переболевших тяжёлой формой дифтерии, носят в горле серебряные дыхательные трубочки. Наши врачи применяют искусственные заменители костей, артерий; дело доходит уже до заменителей нервов. Искусственный желудок вот-вот начнёт своё победное путешествие по клиникам. Искусственное сердце, как и искусственная почка, пока ещё слишком велики — они помогают больному только во время операции. Но — кто посмеет возражать против того, чтобы больным людям вкладывали в грудь электронное сердце? Или хотя бы подключали к живому сердцу некий постоянно действующий механизм-стимулятор?

Приняв в зуб первую пломбу, человек встал на трудный путь, начал процесс, который почти невозможно остановить.

Станислав Лем написал остроумный рассказ «Существуете ли вы, мистер Джонс?». Герой рассказа, гонщик-автомобилист, во множестве катастроф постепенно растерял все части своего тела — от рук и ног до головы. Так же постепенно ему заменяли всё это новейшими электронными протезами. Доведённая до предела киборгизация даёт в итоге робота.

Но, может быть, есть некая оптимальная степень киборгизации, которую человечество само определит и дальше которой не пойдёт?

В конце концов, когда человек начал одеваться, такая же простейшая логика говорила, что он, спрятав тело от холода, отвыкнет вовсе от морозов, с каждым годом ему будет требоваться всё более тёплая одежда, пока человек не начнёт падать и задыхаться под её тяжестью. Человек нашёл золотую середину, — я верю, что она будет найдена и здесь, когда речь зайдёт о его теле. Правда, для каждого столетия золотая середина может быть своей.

А если говорить не о внешних, а о внутренних изменениях человека, то главным тут должно быть развитие способностей. Чем шире будет изучать человек мир и природу, тем больше возникнет новых областей для применения талантов, тем больше появится и талантов. Что, скажем, было делать три тысячи лет назад человеку с высокими, но узкими способностями к кинорежиссуре? Или авиаконструктору от рождения — тридцать тысяч лет назад? Открытие каждой новой области знаний даёт новые точки приложения сил.

И первый шаг грядущего человека к тому, чтобы стать полным хозяином своего тела, описали в своей книге «Обитаемый остров» Аркадий и Борис Стругацкие. Её герой землянин Максим отделён от нас вовсе не такой уж бездной времени. И имя у него сегодняшнее, и фамилия есть, и другого землянина постарше он зовёт по имени-отчеству, а не как-нибудь «по-будущему».