Дом неистовых клятв

— Твои друзья ждут тебя в «Adh’Thábhain» с самого утра.

С утра? Сиб привыкла вставать рано из-за работы в «Кубышке», но вот Фибус совсем не поклонник, так что это красноречиво свидетельствует о его сильном желании меня видеть.

— И пока ты будешь там находиться, хорошенько поешь, так как ты явно не доедала последний месяц.

Он бросает многозначительный взгляд на Юстуса.

Бывший генерал фейри вздрагивает, но не раскрывает причины того, почему он лишал меня пищи.

— Отдай мне свою юбку.

Я хмурю брови.

— Если я не смогу привести твою мать к Тарекуори своим карканьем, я приведу её туда с помощью твоего запаха.

А-а. Я не теряю ни минуты и разматываю юбку, хотя и чувствую себя без неё невероятно голой, что иронично, так как ткань платья изначально мало что скрывала.

— Могу я побыть со своим сыном, Морргот? — спрашивает Юстус.

— Сначала камни, Росси.

Иона кивает на центр стола, где лежат два серых камня, которые я приняла за декор.

— Это?.. — моё сердцебиение сбивается. — Это те самые рунические камни?

Лор кивает, а затем придвигает камни Юстусу с помощью своих теней.

Мой дед пристально смотрит на серые камни, точно это колодцы, заполненные электрическими угрями.

— Ты послал ворона, чтобы предупредить Прийю, Рибав?

Когда моя пара кивает, он складывает ладони на камни.

«Предупредить о чём?»

«Что если магический барьер ослабнет, ей нельзя убивать свою дочь».

Его ответ не помогает мне выровнять сердцебиение.

«Прошлой ночью я отправил кое-кого на Шаббе, Фэллон».

— Стойте! — мой крик заставляет Юстуса убрать руки с серого камня.

Отец вскакивает с места, из-за чего тяжёлый деревянный стул громко скрипит.

— Что такое?

— А что если Прийя ещё не получила послание, dádhi?

— Мы расставили воронов вдоль барьера, чтобы перехватить её корабли.

Я начинаю жевать щёку. И так интенсивно, что та начинает кровить.

— Что если они решат достигнуть наших берегов вплавь, а не на кораблях?

Мои слова заставляют всех задуматься.

Но затем Найоз говорит:

— Нет никакой причины, по которой посланника могут не допустить к королеве.

— Я так же, как и все остальные, хочу, чтобы остров Шаббе стал свободным, но не могли бы мы подождать до тех пор, пока не будет найден камень из Глэйса? Так Юстус сможет снять заклятие Мириам, разрушить магический барьер, а посланник успеет долететь до них, и затем вернуться с новостями, — мой голос срывается, подобно ритму моего сердца. — Пожалуйста?

— Я согласен с Фэллон, — говорит Юстус, чем зарабатывает себе несколько подозрительных взглядов.

— Ну, конечно, ты согласен, — мой отец пристально смотрит на своего бывшего врага. — Ты в сговоре с Мириам.

Голубые глаза Юстуса темнеют.

— Я повторяю: она не воплощение зла, Кахол.

Я касаюсь запястья своего отца. Мне так хочется, чтобы он перестал считать Мириам такой, но я чувствую, что моих заверений будет мало для того, чтобы убедить его простить её.

«Он украла у него его пару, Фэллон», — осторожно напоминает мне Лор.

«Она также спасла её от десятилетий мучений».

Однако это не отменяет её поступка.

— Что я могу сделать, Кахол, не подвергая опасности Фэллон, так это попытаться вывести кровь на поверхность. Так мы, по крайней мере, узнаем, могу ли я стереть знак, как только камни воссоединятся.

Юстус поворачивается к Лору и ждёт его одобрения.

«Решать тебе, mo khrà».

Я впиваюсь зубами в щёку с такой силой, что медный вкус крови заполняет мой рот. Как бы мне хотелось, чтобы звуки могли проходить сквозь магический барьер. Отпустив свою раненую щёку, я спрашиваю:

— А мы можем сделать огромную надпись и поднять её рядом с барьером?

— Надпись? — переспрашивает Имоген.

— Ну, написать огромными печатными буквами на деревянных дощечках: ЕСЛИ ВЫ УБЪЁТЕ МИРИАМ, ФЭЛЛОН СЫГРАЕТ В КОТЁЛ? Хотя это выражение могут неправильно истолковать. Может быть, лучше использовать глагол с более прямым значением типа «погибнет»?

Я чувствую, как моей скулы касается тень.

— Боюсь, что магический барьер искажает слова, Фэллон.

Юстус одаривает меня мягкой улыбкой.

Я уже готова ответить, что нам стоит подождать, но один только взгляд на удручённое лицо моего отца заставляет меня сдаться.

«Ты уверена, Behach Éan?»

Я киваю.

— А разве это можно сделать здесь? — после того, как все обращают на него нахмуренные взоры, Юстус добавляет: — Разве Небесное королевство не блокирует магию фейри и шаббианцев?

— Ты не будешь колдовать, Росси, — бормочет мой отец. — Ты будешь притягивать кровь.

Юстус качает головой, а затем, прищурившись, смотрит на серый камень. Когда он закрывает глаза, я решаю, что ему не удалось вытянуть кровь из камня, но затем он убирает руки, и задержанное мной дыхание резко вырывается из лёгких.

ГЛАВА 52

Юстус обводит присутствующих взглядом.

— Я, конечно, не верю в то, что кто-то кроме Мириам или меня может изменить заклинание, но я всё же никому не советую прикасаться к камням до тех пор, пока не будет найден последний.

Никто не встречается с ним глазами, потому что все взгляды прикованы к кровавому узору.

— Могу я теперь навестить своего сына, Рибав?

Моя пара кивает. И когда Габриэль уводит Юстуса к массивной двери, вырезанной в одной из фресок, я спрашиваю Лора о самочувствии Ванса.

«Лазарусу удалось остановить кровотечение, но Ванс всё ещё без сознания».

Лор откидывается на стуле, прищуривает глаза и останавливает свой взгляд на моих голых ногах.

«Переоденься перед походом в таверну», — а затем, немного помолчав, он добавляет: — «Пожалуйста».

Я, конечно же, собиралась поступить именно так, но я не могу не спросить:

«Разве не все жители Небесного королевства знают о том, что я твоя пара?»

«Все, но это не мешает им на тебя смотреть».

На моём лице расцветает улыбка.

«Значит, ты снова меня любишь?»

Он не встаёт со своего места, но должно быть отправил в мою сторону часть своих теней, потому что я чувствую, как его палец проходится по впадинке между моими ключицами и устремляется в сторону плеча.

«Я и не переставал, Behach Éan. Даже если бы ты вышла за Данте по любви, я бы не перестал тебя любить. Я физически не могу этого сделать».

Я сжимаю губы.

«Твоё признание было трогательным ровно до тех пор, пока ты не упомянул «анос даффен»».

Я накрываю рукой ненавистный знак, вытатуированный на моей коже.

Тени Лора — все его тени — устремляются ко мне. Он приподнимает мой подбородок и говорит:

«Прости меня».

Я киваю, потому что я его прощаю, но, боги, как же сильно воспоминания о том ритуале испортили мне настроение!

«Боюсь, твоя пара — невыносимо ревнивый мужчина, mo khrà. Постарайся не разлюбить меня из-за этого недостатка».

«Из-за него я люблю тебя ещё больше, Морргот».

Я смотрю в мерцающие глубины его глаз. Я, должно быть, потерялась в их красоте, потому что его тени светлеют, превращаются в кожу, и всё вокруг, кроме нас двоих, перестает существовать.

Я не знаю, попала ли я в сознание Лора, или он проник в моё, но, воспользовавшись тем, что он сделался осязаемым, я встаю на носочки и прижимаюсь губами к его губам. Его сильные руки обхватывают меня за талию, а губы, такие бархатистые, но в то же время твёрдые, раскрывают мой рот.

Некоторое время, мы просто стоим — сердце к сердцу, дыхание к дыханию. Я почти начинаю верить в то, что это не какое-то мистическое видение, которое растает, как только тот из нас, кто его создал, потеряет концентрацию.

Он прижимается лбом к моему лбу, лишив меня своих губ.