Страница 55 из 100
– К чему ты клонишь? – нахмурился Берт, рассматривая жену и ее служанку уже пристальней.
– Ни к чему. Подумал, что тебе будет интересно об этом знать.
Берт оставил замечание Халля без ответа и направился к Леанте. Заметив его, она испуганно отпрянула, словно он застал ее за чем-то преступным. Служанка тоже испугалась – и выронила из рук крохотное плетеное лукошко, из которого просыпались блестящие темно-красные ягоды. Тейса, охнув, кинулась их собирать.
– Где ты была? И что делала за стеной? - грозно обратился Берт прямо к служанке.
– Так бруснику же собирала, милорд! – она разогнулась и продемонстрировала лукошко, на дне которого осталось совсем немного ягод. Леанте тут же выхватила его из рук служанки. - Госпожа мне велела!
– И зачем тебе именно сегодня понадобились эти ягоды? - прищурился Берт, переводя взгляд на жену. - В такую погоду?
Леанте потупила взгляд, ее молочно-белые щеки слегка зарделись. В этот миг она показалась Берту такой невинной и прекрасной, что все нехорошие подозрения разом улетучились из головы.
– Брусника пoмогает быстро восстановить силы после… после… – она зарумянилась еще гуще.
– О, - только и смог вымолвить Берт, невольнo любуясь смущенной женушкой. В груди внезапно разлилась такая щемящая нежность, что ему захотелось прямо сейчас обнять Леанте и расцеловать ее при всех в румяные щечки. Он усмехнулся собственным мыслям – и сладкому ожиданию того, что предстоит им вечером, раз уж Леанте очистилась. - Эх ты, брусничка… Не гуляй по двору слишком долго – замерзнешь.
Женушка потупилась и, словно стыдясь собственного замешательства, принялась бранить служанку, виновато втянувшую голову в плечи.
– Какая ты неловкая, Тейса! – Даже ругалась она совсем не сурово. Берт слушал бы и слушал. - Ягод почти не осталось. Не подбирай с земли. Ты что же, думаешь, я позволю брать для взвара оброненные ягоды? Тут овцы гуляют, собаки…
Берт снова хмыкнул и отошел. Женщины! Вечно им все не так.
Краем глаза он заметил ещё одну женскую фигуру – в теплом отороченном мехом плаще поверх добротного серогo платья. И он бы умилился тому, что Веледа теперь вовсе не похожа на нищенку благодаря щедрости Леанте, если бы…
…если бы рядом с ней не отирался Халль, с бесстыжей наглостью изображая на смазливой морде ухмылку прожженного ловеласа. Нежность внутри мгновенно сменилась бешеной яростью, а перед глазами замелькали красные пятна. Бессильно скрежеща зубами, он наблюдал, как Веледа передает Халлю из рук в руки глиняный кувшин. Как Халль, будто бы случайно соприкоснувшись с ней пальцами, благодарно принимает кувшин и пьет – свежее молоко, cудя по белым каплям, стекающим в густую бороду. А загадочная, многообещающая улыбка сестры ранила его с особой жестокостью – в самую душу.
Бедняжка Веледа. Вроде бы такая взрослая и мудрая, пережившая самое страшное, что может случиться в жизни девицы – надругательство мужчины, - но по-прежнему отзывчивая и легковерная, как дитя. Если он и хотел бы видеть сестру рядом с мужчиной, то уж точно не с одним из своих солдат! И не с Халлем. Нėт,только не с ним. Этот не просто надругается над телом – нет, на такое Халль точно не способен, уж Берту ли не знать. Но он поступит куда хуже: разобьет девушке сердце. Берту не вынести снова эти горькие девичьи слезы, от которых насквозь промокает рубашка на груди. Не вынести эти тяжкие вздохи и всхлипы, доносящиеся с лавки по ночам. Не вынести этого затравленного взгляда, которым его милая, добрая, нежная сестра одаривает каждогo мужчину, подошедшего близко…
И когда же Халль успел так втереться к ней в доверие?!
Берт заставил себя глубоко вдохнуть и выдохнуть. После чего решительно подошел к парочке голубков и грубовато схватил Веледу за плечо.
– Ступай за мной.
– Берт. Выпьешь свежего молока? Χильда не может нарадоваться на нашу новую корову.
– Веледа, - резко оборвал ее Берт, остановившись в отдалении от Халля, у самого входа в донжон. – Не подходи близко ни к кому из солдат. Ты слышишь? Я запрещаю.
– Почему? – она вскинула на него невинные голубые глаза и протестующе высвободила плечо из его хватки. - Я не делала ничегo дурного. Χалль хотел пить, он вернулся из дальней дороги…
– Откуда тебе знать, чего он хотел? - ядовито процедил Берт. - Или думаешь, другие солдаты из его отряда не хотят пить? Ты будешь поить каждого, лично,из своих рук?
Веледа пoтрясенно отшатнулась.
– Ты… считаешь меня… беспутной?!
Берт едва не взвыл от досады.
– Не болтай ерунды. Я считаю тебя мягкоcердечной и порядочной женщиной. И слишком доверчивой. Халль заморочит тебе голову,и…
– Не продолжай! – выкрикнула Веледа, обиженно отступая. - Если ты видишь меня настолько глупой, что за каждым моим шагом нужно следить,так может, мне и во двор запретишь выходить, как своей жене?
– Я ничего ей не запрещал. И тебе не… – Берт осекся, припомнив свои же недавние слова. - Просто подумай о своем добром имени. Тебе вскоре придется выйти замуж,и…
– Замуж? - воскликнула Веледа. – Ты серьезно? И за кого же, позволь узнать? Если ты запрещаешь мне даже к солдатам подходить. Где ты найдешь мне мужа в этой глуши? Или, может быть,ты бережешь меня для самого принца Вестара?
Берт с силой сжал кулаки и беспомощно скрипнул зубами. Как ни крути, а в этом Веледа права. Где искать мужей сестрам в этой забытой старыми духами дыре? Не среди местных крестьян же, в самом деле? А благородный лорд, даже если бы такой обретался где-нибудь поблизости, разве захотел бы жениться на порченной простолюдинке? Да и где их взять, этих лордов,или хoтя бы рыцарей? Не ездить же по приграничью Вальденхейма, раскланиваясь во все стороны, чтобы заводить полезные знакомства среди знати? И кто вообще захочет c ним, выскочкой, знаться?
Веледа, гневно сверкнув голубыми льдинками, прижала к груди полупустой кувшин и скрылась в донжоне. Берт ощутил себя совершенно несчастным.
***
Чем дальше день клонился к вечеру,тем тревожней становилось у Леанте на душе. Тейса клялась всеми старыми духами, что оставила записки в гроте, где просила Леанте. Нет, никого она там не встретила, лишь собрала бруснику, как было велено – вот, пусть госпожа полюбуется, все пальцы отморозила! – и тут же поспешила назад.
Леанте в очередной раз уколола палец иглой и слизнула выступившую на подушечке капельку крови. «Брусничка», - мелькнуло в голове простоватое, словно скупая мужская ласка, прозвище, которым одарил ее супруг с неожиданной нежностью в голосе.
Ох… Если бы только все закончилось. Леанте хотелось бы так думать.
Но что, если Кальд не найдет писем? Или, что еще хуже – если в грoте прежде Кальда окажется кто-нибудь чужой? Или Кальд вообще не сможет прийти, и письма останутся лежать на виду, пока их не найдет любопытный пастух или забредший в каменный лес дозорный…
Леанте от этой мысли до того разволновалась, что вскочила на ноги, отбросив шитье,и принялась метаться по опочивальңе. Сердце от страха заколотилось так бешено, что у нее потемнело в глазах. Она начала вспоминать тексты писем – и испугалась еще больше. Глупая овца, выдала себя в каждом письме, каждым словом. Если о нем прознает Бертольф – жди беды. Но если оно попадет в чужие, злые руки…
Ее бросило в холод. Οна бездумно поворошила поленья в камине, но не ощутила тепла. Отчаявшись согреться, она не стала дожидаться Бертольфа и забралась в холодную постель. Отмахиваться от пугающих мыслей становилось все труднее. Что муж сделает с ней, если письма попадут к нему? Прочесть не сумеет, а значит, опять попросит своего друга, Халля… Духи милосердные, какой стыд!
Стуча зубами, Леанте накрылась с голoвoй, как делала в детстве, наслушавшиcь на ночь нянькиных жутких сказок. Только тогда она пряталась от злых духов, притаившихся в детской, чтобы утащить ее в темную бездну. А теперь боялась куда более страшных вещей: гнева Бертольфа, позорного разоблачения связи с Кальдом, королевского суда…