Страница 239 из 245
Открыв глаза, я встретилась взглядом с Джаем. Он пытливо всматривался в мое лицо, желая прочесть в нем ответ. Мои губы приоткрылись, чтобы произнести заветное «да», но с улицы вдруг раздался звонкий звук колокола. Джай встрепенулся, глядя в окно поверх моей макушки.
— Аббатство Духовных Хранителей, мы проезжали мимо на пути в столицу, — пояснила я. — Видимо, в их капелле началась месса. Не хочешь зайти послушать?
— Хочу, — слегка смутившись, ответил Джай. — Не уверен, что сохранил хотя бы крупицу веры в Творца, но… представь себе, почти двадцать лет не переступал порог святой обители! На войне было не до благочестия, а к рабам, как мы оба знаем, душа не прилагается, стало быть, о ней нечего и заботиться.
Жесткие губы на мгновение искривились, но горькая гримаса тут же стерлась с его лица. Мы в два голоса остановили возницу и, утопая по колено в белоснежном пушистом снегу, спотыкаясь и держась друг за друга, направились в сторону аббатства.
В маленькой капелле мы оказались единственными прихожанами, кроме молчаливых обитателей аббатства, но Джая это ничуть не смутило. Все время, пока немолодой капеллан служил короткую мессу, я, затаив дыхание, поглядывала на любимого и сознавала, что еще никогда не видала его таким одухотворенным. А ведь я и в самом деле полагала, что Джай не верит ни в каких богов…
Он внезапно оглянулся, посмотрел на меня в упор и произнес одними губами:
— Вель, ты станешь моей женой?
— Что? — ошеломленно переспросила я. — Сейчас?
— Сейчас, — он сграбастал теплой ладонью мои озябшие пальцы и посмотрел с такой страстью, что мои щеки полыхнули жаром. — Ты согласна?
— Да, разумеется, но…
Я растерянно моргала, потеряв все слова. Взгляд Джая, еще мгновение тому назад горевший лихорадочным огнем, внезапно погас.
— Да, я понимаю. Прости. Ты наверняка хотела свадьбу по всем правилам, с провожанием, красивым платьем, благословением дядюшки и гостями…
— Нет, Джай, — я сжала покрепче ускользающие из ладони мозолистые пальцы. — Ничего этого мне не нужно: в моей жизни это все уже было и не принесло счастья. Просто… ведь нас откажутся венчать — без подготовки, без поста, без исповеди и причастия…
Джай сделал глубокий вдох и облегченно улыбнулся.
— Исповедаться и причаститься можно прямо здесь, а об остальном, я думаю, можно договориться с капелланом, — Джай многозначительно хлопнул себя по бедру, где был пристегнут поясной кошель.
— Что ж, генерал Джайвел Хатфорд, — я счастливо улыбнулась в ответ. — Тогда ведите меня к алтарю.
====== Глава 65. Семейная жизнь ======
Большая гостиная лорда и леди Несбитт с порога окутывает нас приятным теплом от жарко пылающих каминов. Расторопные слуги уносят верхнюю одежду, густо усеянную кристалликами снежинок: снаружи стеной валит снег. С кухни проникает аппетитный аромат запеченной птицы и мерный стук ножей, из танцевальной залы доносятся звуки клавесина, тихий голос Сай, недовольное ворчание Алекса и заливистый смех Габи. Я на мгновение зажмуриваюсь и всем существом впитываю звуки, запахи, ощущения — все, что наполняет жизнью большой уютный дом. Губы сами собой растягиваются в улыбке. Удивительно, как долго я мог обходиться без дома, находя вполне приемлемыми для жизни временные военные пристанища, походные палатки, рабские бараки и даже нагретые солнцем камни Саллиды и пески Халиссинии. А теперь, когда беды и невзгоды позади, так остро ощущается нехватка собственного дома…
— Ох, Вель, дорогая, я уж и не чаяла, что вы вернетесь к ужину! — рассеивает мою недолгую грезу тетушка Вель.
Открываю глаза. Леди Амелия уже хлопочет вокруг племянницы — невысокая, полноватая, вся какая-то круглая, леди Несбитт похожа на пышную сдобную булочку, по нелепой случайности закутанную в кружева и рюши. Она без конца всплескивает руками, сокрушается из-за покрытых морозным румянцем щек и обветрившихся губ Вель. Я усмехаюсь с долей самодовольства: губы Вель обветрились вовсе не из-за мороза.
— Дядюшка дома? — спрашивает Вель, когда в потоке причитаний и заботливого кудахтанья образовывается короткая пауза.
— Дома, куда ж ему деться. Ждет вас. Ну, как съездили? — леди Амелия наконец удостаивает меня строгим взглядом.
— Замечательно, — улыбается Вель и тоже оглядывается на меня. — Хочу поделиться прекрасными новостями, но лучше сделать это при всех.
В светло-серых глазах проскальзывает озорная искорка, которая мгновенно отзывается в груди жарким пламенем. Она уже давно не та юная угловатая девчонка, которая пыталась сбежать домой через окно поместья Адальяро. Теперь это молодая, цветущая женщина с горделивой осанкой, плавными движениями, округлыми формами, но ее глаза, губы… С трудом заставляю себя сделать вдох — хочу ее, прямо сейчас, хочу так сильно, что темнеет в глазах.
Моя жена.
Вель ловит мой взгляд, целомудренно опускает длинные ресницы и медленно проводит кончиком языка по губам. Дразнится, несносная женщина! Знает ведь, что сейчас у меня нет никакой возможности утащить ее наверх, закрыться в спальне, сграбастать в объятия, вжаться ртом в податливые губы…
— Тогда я зову Эвана, за ужином все расскажешь. Я попросила накрыть стол в гостиной — здесь сейчас куда теплее, чем в столовой.
Собираемся; дети выбегают из танцевальной залы, Габи с восторгом делится с матерью, как они с Алексом и Сай репетировали северный танец. Алекс словно стыдится рассказов сестры, сердито сводит у переносицы темные брови, подходит ко мне и деловито сует мне в ладонь руку. Вель нежно обнимает Габи, без тени смущения покрывает поцелуями ее личико, и я ловлю себя на том, что завидую им: женщины, что с них взять, они могут не таить своих чувств.
Лорд Несбитт появляется в гостиной последним, садится во главе стола, напротив него, на другом конце, располагается леди Амелия, посередине с одной стороны садятся Вель и Габи, с другой стороны мы с Алексом. Лорд Эван возносит короткую молитву, прислужница ловко назрезает сочными ломтями каплуна, раскладывает по тарелкам.
— Вель, не томи, рассказывай! — «сдобная булочка» леди Несбитт, тряхнув оборками на чепце, жадно вглядывается в лицо племянницы. — Как прошла аудиенция у короля?
— Как нельзя лучше, — расплывается в улыбке Вель и лукаво поглядывает на меня. — Джаю пожаловали чин генерала и сделали членом Большого королевского совета. Ему теперь положено пожизненное содержание, и мы подумываем купить дом.
— Дом? — лорд Эван сдвигает брови лишь самую малость, однако этот едва заметный жест весьма красноречиво выражает недовольство. — Зачем тратиться на дом, ведь у тебя есть собственное наследство. Да и о свадьбе не мешало бы подумать, чтобы избежать пересудов.
Дядюшка Вель бросает на меня исподлобья короткий взгляд, будто бы прозрачного намека недостаточно. Вель опускает глаза и прикусывает губу, пытаясь спрятать улыбку. Ну чисто девчонка! Пламя желания, жарким цветком распустившееся в моей груди, сползает вниз, к животу, заставляет думать не о прекрасном ароматном каплуне, а о белых коленях Вель, призывно разведенных для меня.
Боги. Меня бросает одновременно и в жар, и в холод. Ведь отныне мы можем больше не таиться, ночуя в общей спальне. Она моя законная жена, и мне больше нет нужды сдерживаться, оберегая ее от зачатия — она молода и может родить мне еще детей, и уже никто не помешает им открыто назвать меня отцом.
— Мы уже поженились, — сообщаю будто бы невзначай, но чувствую, как меня распирает от смешанных чувств — гордости, любви, вожделения; я готов вскочить из-за стола и на весь мир кричать о том, что Вель — моя жена!
Звук вилки, выпавшей из руки «сдобной булочки», нарушает повисшую за столом тишину.
— Как… поженились? — выдыхает она. — Когда?..
— Да вот только что, — охотно подхватывает Вель и делает знак глазами служанке; та спустя мгновение подает леди Амелии успокоительные капли.
На скулах дядюшки Эвана ходят желваки, но он старается не подать виду, что разгневан.
— Это такая шутка? — интересуется он сквозь стиснутые зубы.