Страница 39 из 93
— Еще нет.
Я стиснул зубы.
Я не мог ее остановить. Несмотря на то, что она не двигалась, ее хватка была чертовски хороша.
— Черт... это уже слишком.
В комнате стало темно.
— Тебе нужно остановиться.
— С тобой всегда все слишком много, — выдохнула Клео. — Все в тебе слишком много. Твой размер, твоя любовь, твоя щедрость, твое богатство.
Клео наклонила подбородок, коснувшись своими губами моих.
— Но сколько бы я ни получила от тебя, этого никогда не бывает достаточно. Я даже не могу злиться на тебя, потому что понимаю ход твоих мыслей. И я не могу наказать тебя, даже когда ты причиняешь мне такую боль, прячась.
Клео подняла вторую руку из воды, капли воды падали мне на грудь, а ее пальцы зарылись в мои волосы.
— Ты напугал меня, Арт. Ты вырезал мое сердце, когда потерял сознание внутри меня, и я никогда не забуду чувство, когда потеряла тебя в своих объятиях.
Держа меня в заложниках, ее губы прижались к моим.
Я застонал от боли. Мое зрение полностью потемнело. Я понятия не имел, где я был и как, черт возьми, оставаться в здравом уме.
— Черт возьми, Лютик. Остановись.
Мои бедра дернулись. Мой член хотел каждого ее прикосновения и поглаживания, даже когда мой мозг плакал при мысли о том, что снова потеряю сознание.
Я надеялся, что Клео проигнорирует меня и оседлает меня.
Надеялся, что она послушается меня и помилует меня.
Я очень на многое надеялся.
И меня мучило горькое разочарование, когда она, наконец, сдалась и отпустила меня.
Кровь прилила к моим яйцам; зрение рассыпалось на куски.
— Считай это предупреждением, Арт. Еще раз обидишь меня, скрыв важные вещи, и я позабочусь о том, чтобы ты на собственном опыте узнал, каково это.
Мое сердце изо всех сил старалось успокоиться.
В тот момент я увидел подростка, в которого я так чертовски влюбился. Я вспомнил, почему был в равной степени очарован и напуган ею. Клео возбудила меня, но в конечном итоге управляла мной одним прикосновением своих крошечных ручек и одним выговором ее безупречным голосом.
Я понял, почему Клео проигнорировала установленные мной параметры. Я знал, почему она поступила так, и не винил ее.
Я причинил ей боль. И Клео нужно было, чтобы я увидел, насколько сильно.
— Мне жаль.
Клео опустила руки; единственный поцелуй задержался на моих губах. Ее голос обволакивал меня так же нежно, как пар от нашей ванны.
— Я люблю тебя, Артур Киллиан. Я сделаю для тебя все, что угодно, и обещаю вечно обожать тебя. Если ты будешь хранить секреты или прятаться, я не буду той милой девушкой, которую ты помнишь.
«Я знаю».
Ее зеленые глаза вспыхнули. Атмосфера изменилась на электрическую. Мне не нужно было спрашивать, кем она станет, если я снова причиню ей боль — я узнал вспыльчивую девушку из моего прошлого, которая теперь превратилась в женщину в моих объятиях. Но я хотел, чтобы Клео знала, что отношусь к ней серьезно. Что она довольно красноречиво доказала свою точку зрения.
— Кем ты будешь?
Клео погладила мои бедра под водой, ее ногти угрожающе царапали.
— Я буду той женщиной, которая заставит тебя заплатить.
Ее слова эхом отозвались в моем сердце, полные предостережений.
Как я думал, что смогу продолжать жить в одиночестве? Как я думал, что смогу что когда-нибудь добьюсь после этой женщины?
Я был долбаным дураком.
Обняв ее, я поклялся:
— Больше не буду прятаться.
Ее тело прижалось к моему.
— Больше никаких пряток.
Клео повернула голову, ее рот был манящим.
Поцелуй скрепил нашу клятву.
Она была моей. Я был ее.
Наши проблемы должны были быть общими.
Наши успехи должны праздноваться одинаково.
Я должен был рассказать ей… все.
Глава пятнадцатая
Клео
Были ли любовь и ненависть одним и тем же?
Наверное, да, потому, что у меня не было другого объяснения того, как я относилась к Артуру. В один момент я хотела задушить его поцелуями, в следующий — хотела украсть пистолет моего отца и выстрелить ему в ногу. Он был таким сильным, но иногда таким глупым. Неужели Арт не видел, что я предлагала? Неужели не видел, что делал его отец? Его мать видела это, но она была слишком слабой, чтобы вмешаться. Что ж, я не была хилой и не боялась. И я больше не могла мириться с идиотским поведением.
— Клео, запись из дневника, тринадцать лет
Три дня.
Таково было предписание доктора Лейн.
Три дня отдыха и восстановления сил.
Излишне говорить, что заставить Артура подчиниться было непросто. Он продолжал рычать о временных рамках и датах сражений. Мо и Грассхоппер были постоянными посетителями, запирались в комнате со своим президентом, придумывали планы и обсуждали войну.
Каждый день я приструняла Артура, как властная женщина, которой он меня считал. Я следила за тем, чтобы он ел, пил, принимал таблетки, и даже наблюдала за ним по ночам, чтобы убедиться, что он спит, а не потерял сознание.
Я не могла избавиться от испуга, который испытала, когда он прижал меня к дивану и потерял сознание. Ощущение, что его тело находится внутри меня, а затем ощущение отстранения его разума, когда он ускользает, оставило у меня шрамы на всю жизнь.
Я говорила серьезно. Я бы причинила ему боль, если бы он снова что-нибудь от меня скрывал.
Арт превратил меня в этот невротический беспорядок. Он был ответственен за то, чтобы снова собрать меня воедино.
Я подпрыгивала от малейшего шума, опасаясь, что он упал. Подслушивала разговоры — боялась, что он вдруг начнет невнятно говорить.
Я была разбита.
И факты оставались фактами — Артур был ужасным пациентом. Он терпел, что я все время болтаюсь рядом, но на третий день, наконец, решительно воспротивился.
Арт был в своем кабинете, занятый заключением сделок по валютным парам, которым он пытался меня научить, но бросил, когда у меня остекленели глаза. То, как он излагал свой бесконечный багаж знаний, было неуклюжим, с неловкими паузами и колышущейся растерянностью.
Страх в его глазах выдавал его истинные мысли, и мне не нужно было спрашивать, что пугало его больше всего.
Я полагала, что он использовал эти занятия, чтобы вспомнить то, что он знал, а не научить меня тому, чего я никогда не делала. Я не хотела, чтобы он слишком много думал о том, что эти навыки были потеряны. Я верила в доктора Лейн. Килл вспомнит.
Обязательно вспомнит.
Просто нужно терпение.
Я поставила мясную пиццу рядом с его клавиатурой, и он поднял взгляд, оторвавшись от того мира, в котором существовал, уставившись на четыре светящихся экрана. Повернув стул ко мне, Артур смотрел, как я открыла коробку.
— Обед подан. Как ты понимаешь, это была гигантская попытка поохотиться и зарезать что-то столь же коварное, как пицца.
— Спасибо.
Мое сердце рухнуло. Я хотела, чтобы он выдавил улыбку. Чем больше часов проходило, тем больше Арт вел себя так, как будто находился под домашним арестом. Разве он не видел, что я всего лишь пытаюсь вылечить его, чтобы он снова мог быть здоровым?
Оглядываясь на экраны, он рассеянно протянул мне кусок пиццы.
Артур мог убить голыми руками, контролировать Клуб байкеров-анархистов, заработать миллионы, торгуя на бесчисленных фондовых рынках, но он все еще был мальчиком, которого я знала много лет назад. По-прежнему зациклен на математике — до нездоровой одержимости.
Я смотрела на него, откусывая кусочек.
Температура в его офисе, казалось, была настроена так, чтобы соперничать с тропическим лесом Амазонки, но на Артуре были низкие черные шорты и темно-серая толстовка. Он выглядел как молодой профессор колледжа в творческом отпуске с растрепанными волосами, пятичасовой щетиной и томатным соусом, размазанным по губам, в то время как я была в синем макси-платье и проклинала жару.