Страница 2 из 22
Там же собирались Вера с Алиной, Сашенька с Костей и Лена, Мишкина подруга.
Сашенька пыталась вернуть наши отношения, хотя ходила с Костей, а Костя…
Ну, он же был нормальный 17-тилетний парень, а Лена нормальная девушка, уже жила с Мишей, наверное, вот и случилась у них обоюдная симпатия.
- Ты, Сашка, обратил внимание? – кипя от злости, спросила Сашенька. – Ленка сначала у тебя увела Мишку, потом у меня, Костю!
- Ревнуешь, что ли? – хмыкнул я, тщательно вырезая пешку в виде мышки со шпагой.
Сашенька странно посмотрела на меня, отвернулась.
Ночевали мы с ней у Татьяны Витальевны, на одной кровати, только я всегда был в трусах и майке.
- Сашка, ты меня уже совсем не любишь? – спрашивала мою спину Сашенька.
- У меня всё перегорело, в ту страшную ночь, - ответил я, не пытаясь повернуться к сестре.
- Я же тебе говорила. Не было у нас ничего, - пыталась обнять меня девочка.
- Не знаю, и знать не хочу. Давай спать, - и на самом деле засыпал, на самом деле, той сильной тяги после потока слёз у меня не было. Любил, как сестру, конечно, за неё убить был готов…
- Костик сказал, если ты узнаешь, то убьёшь его, - призналась Сашенька, - вы же договорились с ним, только после 16 – ти моих лет.
- Только из-за страха? – заинтересовался я. Убить не убить, но оторвать кое-что, мог. Не сам, конечно…
- Сказал ещё, что я маленькая и глупая, потом долго и мучительно буду жалеть. Уже жалею. Сашка! – трясла она меня, - Ну что ты, как пень?!
- Саша, успокойся! Ты как была, так и осталась для меня любимой сестрёнкой! – пытался я её успокоить, но она плакала, просила за что-то прощения.
Ко мне домой больше не приходила, как и я к ней.
Тряхнув головой, постарался выбросить из головы воспоминания, которые навеял сон.
Так вот, сначала я принял новорожденную, как неизбежное зло. Родители сюсюкали над ней, меня не подпускали, да мне и не нужно это было, как я говорил, у самого забот полон рот.
Но потихоньку стали меня нагружать работой. То в магазин сходи, то за детским питанием съезди.
Было уже тепло, я хоть и подрос, одевался в Анкин комбик, делал себе два хвостика и ехал за молоком. На молочной кухне меня уже знали, звали Серёжкой, многим нравилось, думали, прозвище у меня такое, пацанка, наверное.
А мне всё чаще вспоминалась Аня, хотелось увидеть её, расспросить, как она жила эту зиму, без меня.
Мне не было за себя стыдно, я же мальчик, мне всё позволено, но и Аню, если встречу, никаких подробностей спрашивать не собирался. Она же девочка!
Наконец дожил до того, что оставили меня присмотреть за сестрёнкой, а сами ушли. Вернее, папа был на работе, а мама куда-то ушла, по делам.
Женя вела себя мирно, поначалу, а потом стала капризничать, пищать. Не помогали ни соска-пустышка, ни погремушки. Проверил под ней пелёнки. Мокрая.
Когда распеленал, оказалось, ещё и покакала!
Морщась от запахов, свернул пелёнку, бросил её в специальное ведро для грязных пелёнок, перенёс девочку на пеленальный столик. Осмотрел со всех сторон, всё же, преодолев брезгливость, обтёр салфетками и подмыл, иногда видел, как делает это мама, просила иногда помочь. Я помогал и быстро убегал к себе, где теперь убирать и гладить форму приходилось самому.
Теперь же, без мамы, тщательно обработал грудничка, даже под мышками посмотрел, всё ли хорошо.
Потом запеленал, как мог, и взял девочку на руки. И тут же, вопящий комок успокоился, слега похныкал и прильнул ко мне. Закрылись глазки, и сестрёнка мирно уснула. А у меня появилось странное чувство, что это мой ребёнок, частичка моя.
С тех пор, когда Женя чего-нибудь испугается или закапризничает, её несли ко мне, если я был дома, и она почти сразу успокаивалась, особенно, когда я начинал напевать песенку о дальних морях и парусах.
Песенку Джима из постановки «Остров Сокровищ» я выучил назубок, и она мне нравилась. Понравилась и Женечке.
Так и сегодня ночью, вернее, ранним утром, принесла мама мне неугомонную дочь, а та только и хотела, чтобы помучить невыспавшегося брата. Улыбалась и гулила.
- Женька, ты дашь братику поспать? – спросил я сестрёнку. Женя радостно улыбалась и била ручками по пелёнке.
- Серёжка, я хочу отпроситься у тебя, схожу сама на молочную кухню. Саша придёт, поможет. Ладно, мой милый мальчик? – она погладила меня по сильно отросшим волосам. – тебя расчесать, или спать ещё будешь?
- Попробую, да, Женёк? Будем ещё спать?
- Только осторожнее, не придави крошку! – попросила мама, зевая и радуясь, что часть забот я беру на себя.
Я снисходительно усмехнулся, улёгся, попросив маму выключить свет, после чего прижал к себе девочку и начал засыпать, слыша благодарное посапывание сестрёнки.
Мы так разоспались, что я с трудом проснулся, от звонка в дверь. Надев шорты, пошёл открывать.
Открыл, впустив недовольную Сашеньку.
- Что так долго? – возмутилась она, разуваясь.
- Тихо! Девочку разбудишь! – прервал я её, сам протирая глаза и зевая.
- Где она? – шёпотом спросил Саша.
- В моей комнате, пойдём, покажу, - взяв сестру за руку, провёл её к себе.
- Видишь, спит, - приобнял я Сашеньку за плечи. Она прижалась ко мне:
- Ой, какая миленькая! А почему она с тобой спит?
- В кроватке ей страшно, мама боится с собой класть, боится задавить во сне.
- А ты не боишься? – ласково спросила сестра, поглядывая на меня с улыбкой.
- Нет, не боюсь, - покачал я головой, - когда я тебя придавливал?
- Никогда! – согласилась Сашенька, пытаясь меня поцеловать.
- Саш, я ещё не умывался, меня разбудили посреди ночи, пришлось с Женечкой заниматься, потому еле проснулся. Кстати, ты мне сегодня снилась. Сон в руку. Где ты пропадала всё это время?
- Там же, где и ты, - пожала плечиками сестра, - училась, на трени ходила, в бассейн… А что тебе снилось? – спросила сестрёнка.
- Ты подвернула ногу и плакала.
- Надо же! – удивилась Сашенька. – Я подворачивала ногу недавно.
- Проснулся, а это Женя плачет, - добавил я. – Саш, побудь пока с сестрёнкой, я в туалет хочу, и умыться…
- Посижу я, иди уже, мученик! – улыбнулась сестрёнка, толкая меня к выходу.
Когда я уже почистил зубы и умылся, встретил Сашеньку на кухне. Она пила чай, разглядывая мамину записку, где написано было, чтобы мы с Сашенькой сегодня занялись с Женечкой, покормили её, погуляли и искупали.
- Странно, - сказал я, - на весь день мама ещё не уходила.
- Устала, наверное, - предположила Сашенька, - чай будешь?
- Есть хочу, - буркнул я, поставив на конфорку сковородку, - яичницу пожарю.
- Саш, может, мама нас оставила вдвоём, с ребёнком, чтобы мы помирились? – спросила Саша, пока я занимался с яичницей.
- А мы ссорились? – спросил я, не поворачиваясь.
- Наверное, ты обиделся на меня, хотя я уже сто раз тебе сказала, что у нас с Костей ничего не было!
- Но что-то, наверное, было, - не поверил я, - как у нас с тобой. Тоже не проверишь. Да и не стоит, Сашенька, ворошить прошлое, мы брат и сестра, и этим всё сказано, - я поставил сковородку на подставку, сел покушать. И тут раздался рёв. Я подскочил с табуретки и побежал к девочке.
Женечка проснулась, испугалась, что одна, и описалась, скорее всего.
- Саша, иди, покушай, а я с Женей займусь, - предложила сестра.
- Я Серёжка, - напомнил я ей, - а ты умеешь?
- Научусь, - решительно ответила Сашенька, обидевшись, наверное, что поправил.
- Ладно тебе, - чмокнул я её в щёчку, - давай, покажу, - я распеленал хнычущую девочку, показал Сашеньке, как с ней обращаться, протирать и смазывать нежную кожицу. Потом показал, как надо пеленать, и вручил свёрток сестре.