Страница 9 из 21
– Он говорит на нашем языке!
Исландец закричал в ответ и сделал широкий жест, приглашая незнакомца переправиться с островка на берег. Некоторое время тот не решался, вглядываясь в дружинников, но потом убедившись, что там нет печенегов, бросился в воду. Стремнина увлекала его за собой, но он мощными гребками преодолел две трети расстояния до берега и лишь у самых скал обессилил. Свеи стояли наготове и втащили его на сушу. Полуголый незнакомец был невысок ростом и не то, чтобы толст, а скорее коренаст и избыточен плотью. Отдышавшись немного, он назвал свое имя:
– Меня зовут Ульв, сын Оспака, с Горячих Источников.
– Если ты Ульв из Горячих Источников, то мы с тобой дальние родичи. Я – Халльдор, сын Снорри Годи. Давно ли ты из Исландии? Не слышал ли, как поживает мой отец и другая родня?
– Я узнал тебя, Халльдор, хотя прошло много зим с тех пор, когда мы встречались на хуторе Священная гора, что на мысу Тора. Мужайся, у меня для тебя дурная весть. Твой отец Снорри Годи умер.
– Отец умер? – переспросил Халльдор и его голос чуть дрогнул. – Кому же достался гордор?
– Ты помнишь Болли, сына Болли?
– За него отдали мою сестру Тордис. Потом Болли отправился в дальние страны, и о нем не было вестей.
– Он вернулся в то лето, когда погиб конунг Олав Толстый, коего сейчас почитают святым. В Эйяфьорд пришел корабль Болли. Он привез с собой большие богатства из Миклагарда, где служил греческому конунгу. Болли так привык к пышности, что не желал носить никакой другой одежды, кроме одеяний из дорогих тканей, и все его оружие было украшено золотом. Его называли Болли Горделивый. На нем был пурпурный плащ, а за поясом у него был меч Фотбит (Ногорез). Крестовина меча была украшена золотой резьбой, а рукоять обвита золотой нитью. На голове у него был красовался золоченый шлем. Он ехал верхом на позлащенном седле, а на боку коня висел красный щит. Везде, где он останавливались, женщины бросали свои дела и во все глаза смотрели на Болли Горделивого и на его великолепие! Да что бабы! Когда я увидел его позолоченные латы, мне сразу опротивели наши овцы, коровы и все наша бедная островная жизнь. А еще Болли благодаря своему богатству получил звание годи.
– Он купил гордор?
– Ему не потребовалось делать это. Примерно через год после его возвращения Снорри Годи захворал. Он собрал всех родственников, кровных и прочих, а также самых уважаемых из тинговых, и огласил им свою волю. Он сказал, что тот из его сыновей, на коего он рассчитывал больше всех, а это ты, Халльдор, утонул во время поездки за корабельным лесом. Поэтому он отдает звание годи и власть над людьми своему зятю Болли, как самому достойному. Все твои братья согласились с отцом. Сейчас Болли Горделивый и его жена Тордис живут на хуторе Междуречье Счастливчиковой долины рядом с Горячими Источниками. Болли такой богатый, такой доблестный муж! Его все уважают!
Ульв отзывался о Болли с таким воодушевлением, что, наверное, мог говорить бесконечно. Однако Харальд прервал его восторженные излияния.
– Поведай о том, что произошло здесь, на порогах?
По словам Ульва, у порога собралось несколько десятков ладей, так как никто из не дерзал плыть по одиночке. Однако купцы, которых нанялся охранять Ульв, от жадности перегрузили ладью, и она застревала на каждом перекате. На пороге Аифор они изрядно замешкались, выгружая товар. Другие купцы не стали их ждать и уплыли вперед. Очевидно печенеги давно следили за ними, и не преминули воспользоваться удобным случаем.
– Они засыпали нас стрелами и во мгновение ока перебили всех, кто переносил груз. К счастью, я вовремя догадался упасть на землю и притвориться мертвым. Когда печенеги вышли из укрытия и подбежали к ладье, я вскочил на ноги и убил одного из них, а потом бросился в воду и укрылся на острове.
Харальду понравился Ульв. Исландец был отличным ратником и потешным малым. Он решил принять его в свою дружину и не прогадал. Ведь Ульв, сын Оспака, о котором идет речь, – это знаменитый Ульв Окольничий, безукоризненно служивший конунгу Харальду Суровому. Он обещал ему свою верность и сохранил ее до конца жизни.
За порогом Аифор следуют пороги Варуфос, Леанди и Струкун. Везде приходится тащить ладьи на себе, и это выматывает силы путешественников. За последним из порогов Днепр делает крутой поворот и сужается до такой степени, что пущенная с одного берега стрела легко перелетает на другой берег и падает в двухстах шагах от реки. Из бурящего водоворота выступают острые верхушки подводных скал. Впрочем, глубина в этом месте незначительная, что позволило устроить переправу, называемую на нашем языке Крария, то есть Переправа у поворота, а на славянском – Кичкас, означающее неведомо что.
– Слава Богу, миновали пороги! – воскликнул кормчий, сняв шапку и осенив себя крестом. – От Кичкаса путь по суше на Корсунь и Тмутаракань, а Днепр-батюшка далее течет тихо и плавно.
– Досадно, что нам не довелось сразиться с печенегами! – пожалел Харальд.
– Молчи, варяг! Накликаешь беду! – замахал руками кормчий.
Не успел он закончить свою речь, как на высоком берегу появились всадники. Они гарцевали на конях, осыпая стрелами ладьи внизу. Несколько дружинников, шедших по мелководью рядом с первой ладьей рухнули в воду, сразу окрасившуюся в бурый цвет. Харальд крикнул что есть мочи:
– Прячьтесь за кнорры!
От волнения он употребил северные слова, но все, включая полян, сразу же поняли его и пригнулись за ладьи, надежно защищавшие их от водопада стрел. Одни печенеги продолжали стрелять из луков, а другие начали спускаться с крытого берега. Они потрясали копьями и вращали над головой арканы, намереваясь захватить пленных. С уст норманна сами собой срывались отрывистые приказания:
– Подпустить их ближе! Нападать всем вместе!
Притаившись за носом ладьи, Харальд кусал губы от досады. Он забыл мудрые советы своего наставника Храни Путешественника, твердившего, что в походе всегда следует быть начеку. Теперь следовало вспомнить завет Храни о том, как драться против конницы. Викинги предпочитали биться пешими. Лошади хороши для поездок на дальние расстояния и для того, чтобы нести тяжелый груз. Однако опрометчиво доверять свою жизнь глупым животным, которые шарахаются от каждого куста, а иной раз пугаются собственной тени. Даже в спокойно обстановке нельзя быть уверенным в том, что норовистый конь вдруг не встанет на дыбы и не сбросит всадника. Что говорить о жарком сражении, сопровождаемым яростными возгласами воинов, громкими стонами раненых, лязгом оружия! Главное, когда бьешься в пешем строю, не дрогнуть перед лавиной коней, сотрясающих топотом землю, не побежать в испуге и не дать себя растоптать. Твердость духа дарует победу.
Рассматривая быстро спускавшихся с высокого берега печенегов, Харальд с удивлением заметил, что они мало отличаются от славян или норманнов. Он почему-то думал, что кочевники смуглы, безбороды и имеют темные волосы и узкие глаза. Между тем всадники на конях были светлокожи, а ветер развивал их длинные русые бороды и волосы. Только одежда и оружие отличали их от народов, обитавших на севере. Харальд рассчитывал, что спуск немного задержит печенегов, а самое главное – они не успеют разогнать коней на мелководье, усеянном острыми скалами. Так и случилось. Улучив момент, когда всадники приблизились и прикрывавшие их лучники вынуждены были прекратить стрельбу, чтобы не задеть своих, Харальд издал боевой клич и выскочил из-за ладьи.
На него в облаке серебряных брызг несся печенег на коне. Он занес над головой копье, намереваясь поразить им норманна, стоявшего в воде как несокрушимая скала. За ничтожный миг до того, как печенег нанес удар, Харальд шагнул в сторону, и копье поразило пустоту. Норманн подставил меч Усыпитель жизни под незащищенное брюхо пронесшегося мимо него коня. Острый дамасский клинок разрезал конское брюхо с такой легкостью, что Харальд почти не почувствовал удара. Он даже подумал, что промахнулся, но обернувшись, увидел, как конь степняка рухнул между камнями и забил копытами в месиве из воды, песка и собственных кишок. Из окровавленной воды показалась голова печенега, а потом он исчез в водовороте, расплющенный о скалы обезумевшим животным.