Страница 4 из 21
– Се Якун Твердилович, старший ябедник!
Ябедники принадлежат к числу княжих мужей. Они принимают ябеды и наветы от людей и даже холопов, и разбирают разные тяжбы. Их ставят послухами, когда устраивается испытание каленым железом, и тогда они помогают детским осматривать руки подозреваемых, определяя, насколько они обожжены и можно ли считать ожоги верным доказательством вины. В случае, если откроется воровство или смертоубийство, они собирают виру в пользу князя. От ябедника требуется честность и неподкупность. Недаром его жизнь ограждена вирой в сорок гривен серебра. Обидь ябедника, и виновнику придется заплатить деньги, на которые впору построить корабль на тридцать скамеек для гребцов.
Между тем седовласому ябеднику наскучило медленное плавание. Он велел причалить к берегу, грузно выбрался из ладьи и схватил за длинную бороду старика, шедшего во главе всей толпы. Намотав на руку его бороду, ябедник потребовал:
– Плати виру, лях!
Старик, беспомощно мотая головой и стуча зубами, отвечал:
– Пан… нет нашей вины…
– Лжешь, пес! Кости открылись близ твоей землянки!
– Кости стары, белы. Сколько лет, як чоловик згинул? Может, он сгинул под князем Мешко, а може, под князем Лешеком? Пан лучше нас ведает, что ласковы князь Ярослав переселил нас до тех мест всего два лета назад. Ни наша вина.
– Ах ты, дерзкий лях! – возмущался ябедник. – Добром покорись!
– Ни можу. Пытаю княжего суда.
– Какой суд тебе, страдник? Аз есмь тебе судья, аз есмь князь здесь и Бог для тебя! – приговаривал ябедник, выдирая по клочку стариковскую бороду. – На что ты уповаешь, пес?
– Нами стата пред князем Ярославом. Ты же нама не можити сотворити ничтоже! – упрямо твердил старик.
– Ах, не може сотворить ничтоже! Так зрите, псы!
Ябедник выхватил меч из ножен, взмахнул клинком и опустил его на жилистую шею старика. Раздался хлюпающий звук удара, хлестнула кровь, и отсеченная голова покатилась по косогору, оставляя алый след на траве. Стебли осоки на берегу задержали ее на мгновение, давая напоследок попрощаться с белым светом, а потом мягко опустили голову в воду. Запряженные в ладью люди в ужасе завыли. Ябедник, еще пуще ярясь от их страха, потрясал окровавленным мечом и изрыгал угрозы:
– Трепещите, непокорные ляхи! Я казнил вашего старосту яко пса в место. Ежели будете упорствовать, все обретете могилы в Катынском лесу! Забирайте падаль и завтра же приносите виру. Инако не быти вам живым от меня!
Ляхи, потрясенные смертью соплеменника, подхватили его обезглавленное тело и поспешно скрылись с ним в глухом лесу. Седой ябедник только сейчас заметил, что совершил расправу на глазах посторонних людей. Вытирая лезвие мяча, он мрачно оглядывал Харальда. По его кольчуге, великому росту и воинской стати, княжий муж сразу же догадался, что перед ним не простой человек, а знатный чужеземец. Не зная, что о нем думать, он приветствовал его на северном языке:
– Heil og sæl!
– Vart du heilur! Оставайся целым! – ответил Харальд, как полагалось при встрече.
Скорого на суд и расправу ябедника звали Хаконом, сыном Твегги. Прадед его пришел из Ютландии и был одним из тех добрых мужей, которых поставил в Смалескья конунг Хельги Вещий. С той поры все его родичи жили здесь, и он тоже появился на свет и вырос в Гардах. По речи ябедника было понятно, что северный язык давно стал чужим для него. Собственно, он помнил одно только приветствие и сразу с облегчением перешел на славянский. Назвав себя, он спросил имя и род норманна. Харальд замялся, так как Ярицлейв конунг посоветовал ему не раскрывать без надобности свое высокое происхождение. Норманн назвался первым именем, которое пришло ему в голову.
– Меня зовут Нордбрикс. Я родом из Норвегии. Плыву в Кэнугард.
Наверное, Хакон не поверил его словам, но не стал вслух выражать сомнение. Вкладывая меч в ножны, он пояснил:
– Мне пришлось наказать за непокорство ляхов, коих князь Ярослав Владимирович переселил на новые земли.
– Я был с дружиной Ярицлейва конунга в Гнезно и видел своими очами, как переселяли ляхов.
Харальд обронил это замечание и тут же от досады едва не прикусил язык. Не стоило упоминать конунга. Но было уже поздно, так как седобородый ябедник сразу намотал на ус случайно вырвавшееся слово. Лишний раз убедившись в том, что Харальд важная птица и допущен ко двору великого князя, он забеспокоился, как бы невзначай не вызвать гнев Ярослава Мудрого. Пытаясь оправдать казнь в Катынском лесу, Хакон пустился в пространные объяснения.
– Ляхи суть ведомые тати, – сетовал он. – Спесивы, дерзки, не помнят добра. Чем милостивее с ними обходишься, тем заносчивее они становятся. Ляхи недавно перешли под длань стольного князя и оттого не ведают правды, дарованной князем Ярославом Владимировичем. Вервь отвечает за убийство, совершенное на ее земле. Весь род и все соседи платят виру князю, дабы неповадно было совершать душегубство. Также платят, если около их домов обнаружено мертвое тело.
– Насколько я знаю, ляхов переселили недавно, а кости старые, как они уверяют.
– Все ложь и отговорки. Я стараюсь в пользу князя. Ежели я поступил сурово, токмо усердия ради.
Харальд успокоил ябедника, сказав, что не намеревается вмешиваться в дела княжих мужей. На всякий случай Хакон решил задобрить норманна, в котором подозревал человека, пользующегося доверием князя. Он любезно предложил Харальду свой кров и стол. Чтобы не обижать ябедника отказом, норманн вместе с исландцем перебрался в его ладью. Кривичам приказали плыть на челне вслед за ладьей ябедника. Вскоре Катынь влилась в Днепр. Норманн много слышал об этой реке и воображал ее не имеющей берегов. Вопреки его ожиданиям Днепр оказался нешироким, хотя и узким назвать его было бы несправедливым. Хакон, воспрянувший духом после того, как знатный норманн согласился принять его гостеприимство, пояснил, что в низовьях Днепр гораздо полноводнее, чем в верхнем течении.
Выплыв из Катыни, ладья ябедника направилась вверх по реке. Они миновали Козьи Горы, и через некоторое время перед очами Харальда возник Смалескья, главный град племени кривичей и сердце их земель. Кривичи называют свой град Смоленском, поскольку в этих местах издревле смолят ладьи, пострадавшие после перетаскивания по волокам. Почти все в самом граде и в дальних и ближних селах причастны к починке и строительству кораблей. Одно из здешних сел так и именуется Лодейницами. Град Смоленск населен плотниками, конопатчиками, кузнецами и прочим ремесленным людом. Живут там также купцы, а княжие мужи с домочадцами и слугами обитают отдельно от прочих на мысе, называемом Сирнес, или Свиной Мыс. Внизу, под холмом, течет речушка, по которой можно попасть в небольшое озеро, дающее укрытие для кораблей. А еще Харальда поразило великое множество курганов, подступающих к граду с трех сторон. Некоторые из них столь высоки и круты, что могут сравниться с курганами конунгов близ шведской Упсалы. Харальд решил, что холмы насыпаны над местом сожжения знатных и могущественных мужей. Ябедник Хакон подтвердил его догадку.
– На пиру я поведаю тебе о великих сокровищах, спрятанных в оных могилах. Мне сие доподлинно ведомо.
Свиной Мыс, к которому приплыла ладья, был застроен домами, какие можно увидеть в Швеции и в других Северных Странах. Длинный дом Хакона напоминал Медовые или Бражные Палаты, в которых конунги, ярлы и богатые ландерманны задают веселые пиры. Стены были сплетены из прутьев, обмазанных жирной глиной. Дощатую крышу поддерживали высокие столбы, а в крыше были устроены окна, закрывавшиеся на ночь ставнями. Семья ябедника встретила хозяина и гостей на пороге палат
– Моя баба! – самодовольно изрек Хакон, указывая на красавицу, которая с низким поклоном подала ему рыльник с водой и полотенце, чтобы он смыл пыль и пот.
Жена ябедника Ладослава была облачена в просторное платье, заколотое выпуклой серебряной фибулой. Ею уложенные в косы волосы были перевиты яркими лентами и перехвачены повязкой, которая закрывала лоб. Она приняла полотенце, которым ябедник вытер лицо, и вслед за тем поднесла мужу ковш ядреного кваса.