Страница 2 из 4
Багиров был вынужден согласиться:
– Хорошо, товарищ Гаджиев. В любом случае, поручим карабахскому ревкому и ЧК найти и обезвредить Мамедрасула Хагвердиева…
2
Зия бек находился на смертном одре. Находившиеся возле него жена Нуриниса не могла сдержать слез. Зия бек вовсе не горевал об экспроприориации всего имущества. Он лишился здоровья после вести об убийстве брата Амираслана и его сыновей. Сколько уже времени Нуриниса ханум настойчиво советовала переправить Талыба и Шахризад на другой берег Араза, но отец и сын и слышать об этом не хотели:
– Как можно бросить несравненную Родину, могилу предков и уехать куда-то? Да лучше пустить себе пулю в лоб.
Талыб бек не раз говорил: «Мама чужбина примет нас… Однако, как лишенные молока ягнята наши взоры всегда будут прикованы к этому берегу, воспламенятся сердца… Сменился строй, лишились богатства, но осталось наше бекское звание, мама…»
Нуриниса ханум опасалась за своего сына, ждала ареста ненаглядного Талыба со дня на день. Эта власть не простит Талыб беку гибели красного командира. Рано или поздно это случится…
Зия бек желал видеть возле себя сына и невестку. После перенесенного потрясения Шахризад лишилась аппетита, выглядела крайне утомленной. В какой-то момент хотела вернуться в Аманбейли. Думала найти утешение, посетив могилы родителей, братьев. Нахождение на смертном одре дяди Зии лишало ее последних надежд. Подошли к концу радостные и беззаботные дни несравненной красавицы. Не верилось, что когда-нибудь улыбнется ее лицо… Молилась за оставшегося в живых единственного брата Мамедрасула. О судьбе Мамедрасула ничего не было известно….
…На третий день после смерти Зии бека Талыб принял решение. Он ничем не мог помочь своей возлюбленной Шахризад, которая еще более окунулась. Во что бы то ни стало, надо вернуться в Аманбейли. Возможно, нахождение в отцовском очаге немного успокоит Шахризад…
* * *
Всадники остановились в самом густом месте леса Солтанбуд. Находившийся впереди Мамедрасул бек попридержал коня и увидел прислонившегося друг к другу верхушками пять платанов. Ветви этих деревьев переплелись между собой. Сверху ветви образовали большую крону под которой приятно было укрыться от палящего солнца.
Направил коня между деревьями. И спутники сошли с лошадей и устроились в тени. Мамедрасул бек поднял голову, оглядел деревья. Господи, эти пять платанов напомнили ему братьев, убитых несколько дней назад. Они превратились в деревья и теперь стремились защитить Мамедрасула от раскаленных лучей солнца. Чтобы товарищи не видели его подавленности, Мамедрасул скрестил руки на затылке и стал всматриваться на зеленые ветви…
К нему присоединились еще четыре бекских сына, недовольных местными властями. Эти люди, привыкшие нежиться на тюфяках из лебяжьего пуха, решили собрать вокруг себя как можно больше единомышленников и вести борьбу с большевистским правительством. Для них началась жизнь беглецов. У предводителя этого небольшого отряда Мамедрасул бека было твердое намерение… «Не выдали сестру за Гудси и потому он отомстил нам. Отчего он привел большевиков в наше село… Пока Гудси не поплатится за содеянное, моим пристанищем будут эти леса…»
* * *
Фаррух происходил из ряда обедневших беков с противоположного берега Куры… Его послали в это село для открытия школы. Еще будучи учащимся реальной школы, Фаррух присоединился к большевикам и на самом деле был недоволен своим нынешним назначением. И даже частицу «бек» в названии Аманбейли считал для себя оскорблением. Фаррух с презрением относился к бекскому сословию. Он считал неприемлемым для себя нарядную верхнюю одежду беков, кинжалы на золотистых поясах бекских отпрысков, чувствовал, что для него навсегда останутся несбыточной мечтой утонченные бекские девушки. Из-за страха перед большевиками скрытно произносилась фраза «холоп никогда не станет беком». С самого начала он считал, что слово «холоп» в этой поговорке напрямую относится к нему.
Это презрение появилось у Фарруха еще в раннем детстве…
Он видел как каждое утро отец в опрятном бекском одеянии приходил на берег Куры, снимал ее и повесив на камыш переходил реку… На другом берегу отец облачался в старую одежду и батрачил на хлопковых плантациях Аманбейли. На вырученные от работы деньги нанимал фаэтон, одевал бекскую одежду и возвращался в свое село под видом бека…
Было бы немного лучше для обездоленных детей, если бы отец батрачил в своем селе…
Фаррух, как две капли воды похожий на своего отца, который разносил вести от одного бека к другому, поэтому внутренне презирал себя.
Не смирившийся с неудачами отец постоянно лупил и мучил жену, и та в отместку вымещает злость на своих сыновьях, поэтому дети в семье не видели никакой ласки…
Вернувшиеся в Аманбейли Талыб и Шахризад неустанно трудились для обустройства своей жизни. Советская власть лишила их всего, но благодатная карабахская земля и деловитость обоих облегчала их жизнь. К тому же, они беззаветно любили друг друга. Спустя год после Муреля на свет появился и второй сын Ильяс.
Возле них неизменно находились сын конюха Умуд, его жена Хейранса, пастух Гумбат. Во всех делах они становились помощниками…
Давно уже наступила пора Исмаилу жениться, но он об этом даже не задумывался. Не было второй девушки как Шахризад. Какова бы ни была любовь к бекской дочери, он никогда не смотрел в лицо Шахризад. Шахризад была чужда ему…
Существование госпожи, ее счастье было достаточно конюху Исмаилу.
Не забывая о кровавом прошлом, село приспособилось к новой форме управления.
При первой встрече с Шахризад у Исмаила закружилась голова. Несмотря на пребывание в статусе чужака, гостя Талыб привел Фарруха в свой двор, накормил его досыта. Фаррух считал ангелом Шахризад, которая подавала еду на стол. Не испытывавший на протяжении жизни ласку Фаррух только сейчас почувствовал насколько привлекательной и красивой может быть женщина.
Ахмедали был из слуг, которые во время переселения отправили Мамедрасула на берег Куры. Он работал сторожем в сельской школе. При виде Фарруха он склонился в три погибели. Сельчане его не любили, но Ахмедали прикрывался Фаррухом как зонтом. Беспрекословно выполнял все его указания, терпел гнет этого бека-большевика.
Направляясь в дом, Фаррух думал о счастье бекского сына Талыба. У него есть такая жена как Шахризад. Зачем нужно было совершать революцию? Мучительно свергли прежнюю власть, чтобы блаженствовал бекский сын?..
Увидев удрученного Фарруха, Ахмедали обратился к жене Гюльзар:
– Быстро неси чай, товарищ Фаррух пришел очень уставший.
– Иду, иду, сейчас принесу.
Фаррух обратил внимание на красивый ковер на полу, выставленные на нем тюфяк и подушку. Вразвалку приблизился, оперся на тюфяк.
– Какой чудесный ковер?
– Этот ковер отобрали из бекского дома. Воспользовался суматохой, ночью перенес сюда. Никто не видел. Насколько я знаю, этот ковер соткала бекская дочь Шахризад своими руками. В округе нет второго подобного красивого ковра.
– Ты еще занимаешься воровством? Боже мой, да ты же вор…
Вперед подалась Гюльбяз:
– Товарищ Сохбатов, не обращай внимания на этого придурка. Этот клоун наговаривает на себя… Ковер этот остался у нас, когда спешно переселились на дачу…
Фаррух провел рукой по ковру. Каждая нитка, каждая петля ощущала на себе прикосновение рук Шахризад. Прикрыл глаза, представил себе образ Шахризад:
– Шахризад умеет вязать такие ковры?
– Эх, товарищ Фаррух, если бы не свалившееся на ее голову несчастье, то сколько она связала бы ковров…
– О каком несчастье ты говоришь, Ахмедали? Неужели, о революции. Та, наверное, сошел с ума?
– Да что вы, да буду я жертвой Советской власти. О чем вы… Называю несчастьем гибель ее отца и братьев. Талыб бек убил красного командира…
Вдруг Ахмедали потупился. Язык его заплетался. – «Мой Аллах, о чем это я». Сельский ахунд Ахмедия заставил всех поклясться на Коране и больше не вспоминать о происшествии.