Страница 8 из 12
– Вот-вот. Жизнь-то здесь налаживается. Людей все больше и больше, а люди любят лечиться, особенно дамы. Так что, мы с тобой, друг Картер, не пропадем. А там и помилование получишь. Сколько тебе лет присудили?
– Семь.
– Нда-а-а. Попал ты, парень. Но ничего, дядя должен помочь, хотя ты совсем недавно прибыл. Негоже в процветающем кабинете работать каторжнику. А наш кабинет будет процветающим!
– Спасибо, сэр Грин. Не ожидал. Но я не успел закончить образование. Мне еще год осталось учиться.
– Я знаю. Разберемся. Но вот мы и приехали.
Коляска остановилась возле небольшого дома, выкрашенного белой краской.
– Я еще не успел обзавестись прислугой, здесь с этим сложно, но дядя уже ищет среди каторжанок. Так что, я тебе покажу, где что, а ты сам пока разбирайся. Отмоешься хорошо, потом свожу тебя к парикмахеру. Костюм пока наденешь мой, нечего в этом тюремном шмотье в приличном доме находиться. Потом сходим, купим тебе все. Тут и лавки есть, и модные портные. Все, как полагается в приличном городе. Поставлю тебе небольшое жалование. Как кабинет заработает, так увеличу. Пока немного.
– Сэр Грин, не знаю, как вас благодарить. Так все неожиданно.
– Ладно-ладно! Мы с тобой греметь на всю округу будем! Руки у тебя ловкие, я видел. Развернемся!
Отмытый, побритый и уже постриженный у модного парикмахера, Генри с тихим восторгом ходил по лавке верхнего платья для господ. Только здесь, глядя на себя в большое зеркало, он понял, насколько стал мужественнее и мощнее, чем был еще совсем недавно, в прошлой жизни в Англии.
***
Три дня Генри и Эдвард распаковывали ящики и коробки с оборудованием и инструментами и расставляли в комнатах, выделенные под медицинский кабинет. На третий день пришли в сопровождении охраны женщина, которая должна была заниматься хозяйством, и пожилой угрюмый мужчина, владевший на воле небольшим трактиром и умеющий хорошо готовить. Эдвард расписался в документах за то, что получает осужденных в свое подчинение, и работа закипела с новой силой.
Еще через два дня новый медицинский кабинет был готов к открытию. Новая вывеска, распространяя запах свежей краски, заняла свое место над входом в дом: «Медицинский кабинет доктора Эдварда Грина. Женские, мужские и детские болезни».
Взволнованный Генри занял свое место перед кабинетом, на котором висела табличка: Доктор Эдвард Грин. На столе Генри стояла табличка с надписью: Ассистент Генри Картер.
Первой посетительницей уже к обеду первого дня стала живущая напротив нового кабинета миссис Маргарет Тайлер – жена директора школы для мальчиков и девочек. Да, к громадному удивлению Генри, уже была такая школа, в которой училось довольно много детей.
У миссис Тайлер было сильное сердцебиение после приема пищи. Глядя на внушительную фигуру, втиснутую в модное платье, Генри безоговорочно поверил в наличие сердцебиения. Ей бы рекомендовать урезать свой рацион питания и прогулки подольше, но Эдвард выписал пациентке капли и вручил солидный чек за прием и капли. Пациентка ушла очень довольная и обещала своим приятельницам рекомендовать такого знающего и галантного доктора.
– Я знаю, что ты думаешь, Генри. Но нам надо пока получить благодарных пациентов. А такие пациенты не появляются, если им советовать заняться собой. Благодарные посетители хотят выпить микстурку и выздороветь, а не менять свои привычки, – проговорил Эдвард, убирая первую выручку в сейф.
До конца дня приняли еще двух больных. Им действительно была нужна помощь: одному вправили застарелый вывих, доставлявший сильную боль, а другому вычистили загноившуюся рану.
Новый кабинет быстро набирал популярность. Первые клиенты рассказывали свои впечатления знакомым, а те шли со своими проблемами к таким знающим докторам. Пара несложных операций, выполненных достаточно успешно, заставила заговорить о докторе Грине как об очень талантливом хирурге. Генри наловчился еще в хосписе в Англии рвать больные зубы, и сейчас к нему выстраивались в очередь, поскольку пошла молва, что ассистент господина Грина ангельски нежно убирает проклятые больные зубы.
Каждый день, завершив свои дела, Эдвард и Генри шли в ближайшую ресторацию «Голубка», где у них сложилась своя компания, в которой оказались два банковских работника Арнольд и Дэвис, юрист Салливан и муж миссис Тайлер – владелец и директор местной школы. Подискутировав на насущные темы, особенно о новостях про золотодобычу, все расходились, Эдвард и Генри затем чаще всего отправлялись в заведение мадам Бонбон. Морально-этические вопросы, мучавшие Генри, его мысли о любимой Элис, Эдвард разрешил одной фразой:
– Она считает, что ты обокрал ее семью и покусился на жизнь человека. Ты для нее сейчас каторжник. Не печалься, она уже наверняка замужем.
***
Деятельность медицинского кабинета началась удачно, удалось завоевать репутацию дельных медиков и обзавестись друзьями. На протяжении почти полутора лет друзья привыкли жить безбедно. Но вмешался его величество Случай.
Дело было ранним утром. Все обитатели белого домика еще спали, когда в дверь забухали тяжелые удары, а колокольчик, который обычно издавал мелодичный звон, оглушительно затрезвонил.
Впопыхах едва одетая Эмми отворила дверь, и в дом ввалились четверо полицейских с носилками, на которых лежал и громко стонал их бывший начальник. За ними шла заплаканная женщина.
Эдвард и Генри, спешно поднятые с постелей, вскоре были в своей операционной. Уже через десять минут было понятно, что господина Хиггинса свалил жесточайший воспалительный процесс в правой подвздошной области. Диагноз был однозначный – воспаление слепой кишки, или иначе – тифлит, паратифлит, перитифлит, аппендицит. Шансов на облегчение состояния больного не было. Спасти могла только операция по удалению червеобразный отросток. Иначе – гнойный перитонит. И он, скорее всего, уже развивался, поскольку старый вояка терпел нестерпимую боль третьи сутки, никого не подпуская к себе.
На тот момент никто в мире не делал таких операций. Оставалось одно: лапаротомия и дренирование брюшной полости в правом нижнем квадранте живота. Были случаи, когда этого было достаточно. Но не в этот раз.
Когда в операционной появился срочно приглашенный на консультацию модный доктор Хэмфри, недовольно поглядывавший на удачливых конкурентов, бедный пациент уже не дышал.
Хэмфри подошел к операционному столу, откинул простынку, взглянул на дренаж и презрительно громко произнес: «Дилетанты». Правда, не уточнил, что стал бы делать сам, будучи не дилетантом.
Эдварду Грину семья покойного не заплатила ни копейки, обвинив в смерти главы семейства, зато отвалила огромный гонорар доктору Хэмфри за появление в операционной после остановки сердца пациента
Репутации медицинского кабинета был нанесен сокрушительный удар, а слово «дилетанты» покатилось по салонам города. С этого дня ни один солидный клиент не переступал порог «Медицинского кабинета доктора Эдварда Грина. Женские, мужские и детские болезни». Приходили только не очень платежеспособные пациенты, не способные улучшить финансовое состояние молодых лекарей. Ни один из новоприобретенных друзей, которые пользовались до того услугами Генри и Эдварда, не желали больше лечиться у них. Даже их первая клиентка миссис Маргарет Тайлер презрительно фыркала, когда встречалась на улице, и переходила на другую сторону дороги.
Опечаленный дядюшка Эдварда, который искренне переживал неудачу племянника, пытался изо всех сил изменить ситуацию через администрацию губернатора. Он регулярно рассказывал о докторе Грине в кулуарах заведения, но никто не хотел идти лечиться, может, и к милым, но таким неудачливым докторам. Не помогло даже то, что дядюшка сказался тяжело больным, демонстративно ездил в кабинет к Эдварду, громко стонал, выйдя из экипажа, и довольно выходил из дверей, демонстрируя облегчение болей. Спектакль не удался, пациентов не прибавилось.
Единственным результатом дядюшкиных хлопот было подписание, наконец, прошения о помиловании для ассистента доктора Генри Картера. Теперь он был свободен и волен в передвижении.