Страница 4 из 17
– Здорово, деревня! – приветствовал компанию Егор. – Можно к вам посидеть? Девчата у вас пригожие, ха!
Ему ответили настороженное молчание и суровые взгляды глаз. В них отражались огонь костра и недоверчивое отчуждение ребят. Но ответа не последовало.
– Садись, Митяй, – уверенно молвил Егорка и первый сел поближе к девушке.
Не прошло и нескольких минут, как на сальные шутки Егорки трое ребят поднялись и, коверкая слова, проговорили:
– Не лезьте к нашим девкам! Идите себе дальше.
– А пусть сами девки такое скажут, – взвился Егор.
– А вот и идите себе! – отодвинулась девушка подальше. – Мы вас не знаем и знать не хотим.
Девушка попыталась подняться и отойти, но Егорка схватил её за руку, намереваясь остановить. Она вырвала руку и ударила парня по лицу. Егор озлился, но тут деревенские парни вскочили ближе. Непонятно заорали, выдернули из плетня жердины, а девушку оттащили от Егора.
– Ну вы бросьте свои колья, ребята! – уже примирительно сказал Егор. – Что уж, пошутить нельзя?
– Егорка, пошли отсюда, – неуверенно проговорил Митяй. – От греха подальше.
– Погоди, ты только не трусь, – ответил Егор и показал в свете костра кинжал.
Это вызвало у местных взрыв ярости, и один из них ударил колом Егора. Тот успел увернуться, но руку слегка задело.
Митяй тоже вооружился кинжалом. Оба стали, ожидая продолжения. Деревенские угрожающе орали, на их крики появились мужики с кольями. Узнав хлыновцев, немного притормозили, но молодые парни деревни этого не приняли. Присутствие подкрепления воодушевило их. Они бросились на друзей, палки замелькали в воздухе. Всё произошло так быстро, что наши друзья и глазом не успели моргнуть, как всё закончилось. Мужики растащили дерущихся, а один мирно молвил, кивнув на огни лагеря:
– Идите к себе, ребята, и побыстрее. Вам и так досталось, могло быть и хуже.
– Пошли, Егорка! – заторопил Митяй. – Получили, и хватит. Мужик дело сказал.
Егор молча согласился и, отряхиваясь и трогая ушибленные места, отошёл на десяток шагов, продолжая сжимать рукоять кинжала. Негромко матерясь, Егор с Митяем стали спускаться к реке, левее, к огням лагеря.
– Я так и знал, что с тобой опасно дружить, – бурчал Митяй, размазывая кровь из носа. – Больше на меня не рассчитывай. Теперь насмешек будет хоть отбавляй! Хорошо, что темно и не сразу заметят.
– Да ладно тебе! – оскалился Егор. – Замолкни и поспеши, а то не успеем отдохнуть. А завтра ещё грести придётся. Надоело уже!
– Так ты совсем недавно из похода вернулся. Небось, все уже прогулял?
– А чего на них смотреть? Монеты для того и делают, Митяй.
– А как жить собираешься без них? Или тебя устраивает та, что у тебя есть?
– Может, и так, – нехотя ответил Егор. – Марфа пока ещё не такая старая, ха!
– Побойся бога, Егорка! Она и так без мужа живёт ради тебя, а ты насмехаешься. Весь город судачит о ней. Жалко бабу.
– Что ей сделается? – удивился Егор. – Бабы для того и явились на свет, чтобы нас ублажать. Я, например, и не думаю о семье. Не готов для этого. Обойдусь пока. Да и нет ничего у меня для семьи.
– И не будет, коль тут же всё спускаешь на гульбищах!
– Зато весело и есть что вспомнить, дурья твоя башка! – хохотнул Егор, но тут же с осторожностью полез в рот пощупать, шатается ли зуб. – И что стоит моя жизнь? Может, меня в первой же сшибке посекут. Тогда что мне надо будет? А так…
– Балбес ты, как я погляжу. А мне отец уже начал присматривать невесту. Как вернусь, так будут смотрины. Авось что привезу из добычи. Тогда вовсе знатно будет. На то и надеюсь.
– Ты же моложе меня, а уже думаешь закабалить себя семьёй! Чудной ты, Митяй!
– Сам чудной, – отмахнулся Митяй и замолчал, подходя к первым кострам.
Тихо, не привлекая внимания, ребята устроились на войлоке, укрывшись рядном от сырого, уже холодного ветра. Сон сморил уставшие избитые тела.
Месяц пути подходил к концу, когда караван приблизился к устью речки Шошмы. Атаман-посадник созвал совет атаманов.
– Атаманы, завтра мы разделяемся, – начал Прокопий серьёзно. – До сих пор о нас мало что было известно татарам. Но так будет недолго. Федя, тебе поручаю сие важное дело. Действуй скоро и решительно. Татарва сегодня в разброде, и этим стоит пользоваться. Я надеюсь на тебя и твоих людей. А мы поспешим под Казань, где и встретимся. Людей береги, их у нас и так мало. Коль найдёте наших в рабстве, то берите с собой. Пригодятся. И коней поболее. На волоке они тож сгодятся.
Атаманы одобрительно соглашались, поддакивали и обещали не подвести.
Атаман Фёдор недолго провожал глазами удаляющийся по реке караван. Устье Шошмы звало его в путь, и он махнул рукой, приглашая продолжить путь уже на полночь. Барабан забил сигнал, и ушкуй Фёдора пошёл в Шошму. Речка оказалась совсем малой, но караван свободно шёл по ней. Хлыновцы внимательно следили за лесистыми берегами, но татары не появлялись. Лишь к полудню на пологом холме увидели деревеньку, но останавливаться не решились. Продолжили путь, надеясь, что их примут за купцов.
Через четыре дня речка так заузилась и обмелела, что хлыновцы сошли в воду и тащили лодки почти по дну. Но к этому времени у разбойников уже имелись кони, и часть грузов переложили на них. И всё же самые большие лодки уже завязли в гальке речки.
– Завтра начнём волок преодолевать, – распорядился атаман Фёдор. – Только пять или шесть самых малых ещё смогут двигаться с помощью рук и коней.
– Тут, атаман, стоит сильную стражу высылать, – предлагал сотник Ванька Косой. – Чует моё сердце, что татары нас уже заприметили и готовы напасть. А волок для нас – самое худшее место.
– Всё и так ясно, Ваня, – соглашался атаман. – Так и сделаем. Ты и займись охраной. Вышли дозоры, следи за местностью. Лучников постоянно держи наготове. Без них будет трудно. К себе возьми Егора. Прокопий нам его передал как самого бесшабашного и лихого.
– Сей бабник и гуляка мало сможет нам подсобить, атаман.
– Не скажи, Ваня. Он хоть и баламут, но воин отменный. Под Костромой показал себя знатно. Так что бери и не сомневайся. Прокопий недаром его нам передал. Пусть послужит теперь нам.
Ванька быстро организовал дозоры, и в один из них назначил Егора главным.
– Думаю, что сам знаешь, что и как делать. Гляди зорко и труби, как только татар узришь. Они наверняка рыщут поблизости, копят силы.
– Сделаем, чего уж там, – лихо ответил Егорка и вскочил в седло заморенного конька. – Далеко не стоит отъезжать, Ваня. Да и леса вокруг, трудно будет отойти к своим.
Он обернулся на речку, где хлыновцы натужно тащили лодки уже по ручью, что хоть немного облегчало путь.
До вечера ничего не произошло, но среди воинов нарастало беспокойство. Короткая темнота особо беспокоила ушкуйников. Но обошлось, а с утра по берегу стали появляться татарские всадники, внимательно наблюдавшие за волоком. К этому времени речка Шошма кончилась, а до Казанки оставалось не меньше полутора вёрст.
И как раз в этом месте воины услышали сигнал тревоги. Он означал, что татары близко и надо бросить всё и приготовиться к бою.
Из леса выскочил дозор из трёх конников, они ещё издали кричали:
– Человек до двухсот на нас идут! Готовьте луки, ребята! Одевайтесь в доспехи! Шагах в ста позади нас! Конные!
Фёдор прокричал команду, хотя и без него воины опытом не обделены и сами всё понимали. Лучники укрылись за лодками. А первые татарские конники уже выскочили из перелеска и нахлёстывали коней, обнажив сабли и наставив пики.
Лучники тут же стали пускать стрелы. Сотня всадников уже вынеслась к веренице лодок не дальше полусотни шагов. И первые стрелы стали поражать коней и татар. Хлыновцы успели сдвинуть лодки, и теперь кони боялись их перескакивать и заплясали совсем рядом. Тут лучники и копейщики и положили почти полусотню, пока татары не отступили подальше назад. Конники тут же изготовили свои луки и начали обстреливать ушкуйников.