Звезда Давида

Выпал снег и уже более не растаял. Началась зима, и с нею пришли холода и голод. По снегу легко можно найти воров и разбойников. Приходилось петлять, запутывая следы, времени на это тратилось очень много. А результат от этого был самым малым. Все ворчали, но теперь уже ничего сделать было нельзя. Рекой уже не пойдёшь, тем более на полночь. Там уже снега глубокие, лёд покрыл все реки.

Зато Егор сумел поговорить с Гузель, когда та полоскала одежду в проруби, а Ахромей уехал разведать окрестности.

Егор в нерешительности стал за кустами, наблюдая за девушкой. Та вдруг оглянулась, их глаза встретились. У Егора ёкнуло сердце, и он шагнул и ней.

– Испугалась? – спросил он, подойдя и ощущая в груди тревожный стук сердца.

– Я не думала, что то ты, – ответила Гузель почти правильно.

– Так быстро научилась говорить? Здорово у тебя получается.

– Старалась последнее время. Надоело иначе.

– Очень рад, Гузель. Разве такая работа для тебя? – кивнул он на тряпки у мостка, что сделали ребята для стирки. – Смотри, как у тебя пальцы побелели. Я согрею, а то может быть худо. – Взял холодные пальцы, подержал в ладонях и сунул за пазуху, распахнув рубаху и кожух.

Почувствовал, как она вздрогнула и дёрнулась руками. Но не выдернула, вскинула глаза на него, и что-то в них взволновало Егора. В глазах он заметил такую безысходность и страх, что тут же захотелось обнять её, приласкать и согреть.

– Ты почему так легко одета? – спросил парень, оглядев лёгкий халат и жалкие обмотки на ногах. Она тряслась от холода. – Ты заболеешь и даже можешь помереть! Разве у тебя нет ничего потеплее?

– Ну и пусть, – ответила она отрешённо. – Хромей сказал, что и так хорошо.

– Он что, одурел совсем? С чего так?

Гузель не ответила, лишь слегка пожала плечами. Потом заойкала, выдернула руки и стала дуть на них, продолжая скулить. Сказала тихо:

– Как больно! С чего это так?

– Отмёрзли, вот что, глупая. Разве можно столько держать руки в ледяной воде? Грей их, пока они не отойдут и не станут тёплыми. Боль скоро пройдёт.

Она не сопротивлялась, когда он снова засовывал её руки к себе за пазуху. Лишь стонала, переминалась с ноги на ногу от боли и нетерпения. Но тут послышались голоса женщин, и они оба побледнели от страха.

– Егор, тебе лучше уйти, а то худо будет, коль нас увидят вместе. Беги же!

Егор и сам понял, чем может обернуться их неожиданное свидание. Побежал у кромки льда, лёд трещал под ногами, он юркнул в заросли по старым следам и затаился там, прислушиваясь. Слышал, как две женщины упрекали Гузель за стирку. Обещали ей хворь и, наконец, сжалились и стали помогать. Застучали колотушки, выбивавшие грязь из мокрых одежд. После короткого раздумья Егор вышел и побрёл к помосту с женщинами.

– О, Егорка! – воскликнула одна из женщин, что постарше. – Откуда припёрся?

– Ходил силки смотреть. Пусто. Скоро нечего есть будет. – Он был изрядно напуган, но старался говорить ровно.

– Тань, гляди, какой заботливый. Чего не здороваешься?

– Здоровы будьте, девчата, – буркнул он.

Татьяна со смешинками в глазах, не спуская их с Егора, ответила:

– И ты здравствуй, Егорка. Вот помогаем белоручке, а то ещё помрёт от холода.

Затем повернулась к Гузель:

– Иди уж, а то вся дрожишь. Атаман-то мог бы и не заставлять тебя стирать его тряпки. Заморозит девку. Иди же! Мы сами закончим да принесём. Егорка нам поможет, – блеснула девушка глазами.

А Егор тоже поддержал Татьяну, заметив весело:

– Танька верно говорит, Гузель. Я помогу донести, а ты поспеши, не то на самом деле захвораешь. Атаман тебя тогда обязательно выгонит. На мороз.

Гузель чуть не плакала, вся дрожала, но не ответила и, повинуясь толчку женщины, поплелась наверх, где за зарослями высокого кустарника находились их землянки. Не обернулась, хотя Егор посматривал вслед.

Эта встреча окончательно убедила Егора в том, что он сильно заинтересовался Гузель, парень почувствовал, что это что-то большее и необычное для него. Мысли постоянно вертелись только о девушке, даже предложил сладить ей на ноги что-то вроде сапожек, решил, что будет вроде подарка.

Потом подумал, что у кого-то обязательно найдутся среди добычи сапоги, которые припасали воины для своих женщин, оставшихся дома. Вскоре нашёл вполне приличные сапожки с мехом внутри. Как раз то, что нужно. Выменял на безделушку, что нашлась у него в мешке, и теперь искал момент, чтобы вручить подарок. На душе было радостно и тепло. Стал замечать (что было и вовсе глупостью), как улыбка плясала на его губах при воспоминании о Гузель. Решил, что надо следить за своей физиономией.

Но пришлось ждать ещё две недели, прежде чем они вновь оказались вместе. Егор заметил, как девушка ушла в лес за хворостом, и поспешил за нею. Сапожки за пазухой почти всё время находились при нём.

Егор проломился через чащобу, испугал девушку, но та, узнав его, вдруг заулыбалась и остановилась, поджидая.

– Ты опять испугал меня, Егорка! Чего тебе?

– Да вот хотел порадовать тебя. Да всё никак не подворачивалось. А тут заметил. Догнал! – сиял он улыбкой.

– Никто тебя не приметил? А чем порадовать вздумал? – Глаза Гузель блеснули любопытством и лукавством.

– Вот, гляди, что я тебе принёс. – Из-за пазухи показались сапожки из тонкой кожи с цветным полосатым рисунком. Сверху была меховая оторочка. – Примеришь? Думаю, что подойдут. А то ведь и ноги поморозишь.

– Ой! – только и вскрикнула Гузель. – Какие сапожки! Однако, Егорка, как я скажу атаману? Он убьёт меня за них. И тебе не поздоровится.

– Об этом я не подумал, – с сожалением ответил Егор. – Постой, а у тебя осталось хоть какое украшение?

– Вот, цепочка с полумесяцем осталась. А что?

– Давай сюда, – протянул руку Егор, вдруг вспотев от мысли, что прямо сейчас он может коснуться её оголённой шеи. – Скажешь, что обменяла. Это просто.

А я сохраню. Ну как, сможешь?

– Не знаю, – опустила она глаза. – Ладно, отвернись, я сниму.

– Давай помогу, – нагло предложил Егор, но Гузель бросила на него яростный и решительный взгляд. Пришлось отступить.

Отвернулся, едва сдерживая желание повернуться, но сдержался. А Гузель сказала со вздохом:

– Бери. И спасибо за подарок. – Жалко улыбнулась. – Сохранишь?

– Не сомневайся, Гузель, – ответил он и просительно смотрел в её тёмные и такие красивые глаза. – А ты можешь надеть прямо сейчас. Ноги, наверное, уже окоченели. Ну же!

Она помедлила, но села на корягу и быстро размотала тряпки, подвязанные бечёвкой. На этот раз не просила отвернуться, и Егор удивился, увидев такие узенькие и красивые ступни. Они, конечно, были грязные, но это нисколько его не смутило. К грязи он привык давно и не замечал её.

– Они сильно мне велики, Егор, – заметила девушка, чуть ли не расстроившись.

– Вот и хорошо. Намотаешь побольше, и ножки твои не будут мёрзнуть.

Она так и сделала, потопала и с улыбкой заметила:

– Как тепло, Егор! Благодарствуй. Наклонись, я тебя поцелую.

Она покраснела, а Егор остолбенел, но поспешил с наклоном и с восторгом ощутил на щеке её мягкие, но холодные губы. Поцелуй показался Егору восхитительным.

– Нет, нет! – быстро отстранилась она от его попытки поцеловать её в губы. – Не надо, Егор! Мне стыдно!

– А как же Ахромей? – жестоко спросил он. – Ему же ты позволяешь себя целовать?! И даже больше, как я понимаю!

– То совсем другое, Егор, – грустно ответила она. – Его я должна терпеливо выносить. Однако это стало ужасно для меня. Я его ненавижу! Готова бежать от него хоть голой! Лишь бы подальше!

Гузель стала серьёзной и даже холодной.

– Как же ты живёшь с ним, Гузель? – наконец спросил Егор и пытливо заглянул в её чёрные глаза, ставшие грустными.

– А что прикажешь делать? Куда я денусь от него? К тебе – так он тут же нас и пришибёт. С ним трудно бороться, Егор. Но я могла бы. – Девушка замолчала и не смела поднять глаза на Егора. А тот или пропустил её намёк, или не осознал смысла сказанного.