Бабка

Я подумала, что схожу с ума. Вернулась к себе в комнату, врубила музыку, и все ждала, что мама опять зайдет. Но она не зашла. Когда стемнело, я вышла на кухню, заглянула в мамину комнату. Там никого не было.

Тут я услышала щелчок входной двери. Мама пришла или уходит? Я выглянула в коридор. Пусто. Значит, ушла. Но куда, на ночь глядя? И мне ничего не сказала. Я подумала, что, скорее всего, она пошла выносить мусор, ну а куда еще?

Я закрыла дверь изнутри, чтобы, если мама придет, услышать, потому что когда внутри закрыто на самодельный засов, дверь снаружи не открыть. И снова ушла к себе, но наушники не стала надевать, чтобы не пропустить звонок. Через минут тридцать в дверь позвонили.

Я побежала в коридор. В глазок увидела маму в синей кофе. Она ее из помойки вытащила, что ли? Я открыла дверь. Мама качнулась вперед, и волосы закрыли все ее лицо. Молча она зашла в квартиру, я догадалась, что она, наверное, выпивши. Иначе почему еще качаться может?

Она ввалилась в квартиру и рявкнула на меня, как будто я уроки прогуливала, и ей об этом классная наша только рассказала. Типа, чтоб я убиралась с её глаз.

В общем, я решила обо всем этом не думать, и так своих проблем хватает, и ушла спать, хлопнув дверью.

Утром я застала маму на кухне рядом с горой вымытой посуды. У мамы было очень странное выражение лица. Она стояла рядом с раковиной и смотрела куда-то влево в пол.

Щеки за ночь у нее сильно впали, брови выгнулись, и взгляд какой-то оловянный, застывший. Я позвала ее, и она повернулась ко мне, но не как обычно, а коротко так, не поднимая глаз, а потом по-гусиному, мелкими шажками держась за стену, посеменила к себе в комнату.

Тут я поняла, что с мамой творится какая-то чертовщина. Она никогда себя так не вела раньше. Даже когда папа от нас ушёл два года назад.

А может это, и не мама вовсе?

Аля уставилась на Вику, ожидая, что та сейчас сразу объяснит, что происходит с мамой и что делать. Но ведунья вдруг замерла, скосила глаза на ворота у дома и повела левым ухом в сторону калитки. Дверь в воротах качалась, поскрипывая, хотя ветра не было.

«Наверное, Большак встречает», – подумала Вика.

– Аля, подожди, – придержала она девочку одной рукой, вглядываясь в следы перед воротами. Какими-то неожиданными и совсем нежданными выглядели они здесь.

Вика заглянула во двор и обомлела. На крыльце, прислонившись черной щекой к облупившимся доскам дома, сидел Борис.

– Этого мне еще не хватало?! – сердце Вики забилось тревожным страхом. Она ожидала увидеть Погостника, который пришел за обещанным, Большака, потасканного и побитого после битвы с бесами, или, быть может, Варьку, вернувшуюся довести начатое до конца. Но никак не Бориса.

Тот смотрел на нее так, будто разучился моргать. В углах губ его дрогнула легкая многозначительная улыбка.

– Значит, здесь теперь обитаешь? – покачал он головой, вытянув губы. – И учебу бросила и меня, чтобы вот это вот все…

Вика сморщилась. Запах перегара заполнил собой пространство, и она закашлялась. С надменной самоуверенностью Борис повел головой сверху вниз.

– Таких, как я, не бросают, – продолжал вытягивать Вику на разговор Борис, не обращая внимания на девчушку, которая, заподозрив любовные разборки, отошла на несколько метров назад и вслушивалась в разговор, стоя вдоль забора.

Вике становилось гадостно и безнадежно. «Как я могла любить такого урода? Он же пьет каждый день, и лярва вон у него за плечом сидит», – думала Вика. Лярва, почувствовав к себе внимание, юркнула к Борису в ухо, видимо, чтобы связать его язык еще сильнее и выгрызть остатки мозги.

Вика представила, как бы сложилась ее жизнь, если бы она попыталась тогда сделать отворот на Бориса не для ведьмы Варьки, а для обычной девчонки.

Зажмурилась, и под веками вспыхнула картинка: длинный ненастный вечер, за окном ревет ветер, Вика тревожно ходит по комнате общежития взад и вперед, пытаясь в уме сосчитать, хватит ли денег до зарплаты или опять придется занимать. В комнате из мебели только шкаф, кровать и два стула. Стены обклеены дешевыми обоями с пятнами плесени у пола. На кровати, свесившись левой ногой и рукой, храпит пьяный Борис, заполняя комнату душным запахом бедности и безысходности.

– Брр, – она отпрянула в сторону и замотала головой. – Иди домой, – сказала строго Борису, – и не приходи сюда больше, а как придешь, так язык забудешь.

Вика прищурилась, выхватила свою руку из-под мышки, будто градусник достала, зыркнула на Бориса и бросила резко: «На слова мои печать!».

– Че-е-е? – попытался заржать Борис с интонацией гопника, но Вика обрубила его фразой.

– Вода в рот.

– М-м-м-м, – замычал Борис, округлил глаза и принялся ощупывать свои губы, которые не разжимались.

– Пойдем в дом, холодно, – Вика взяла Алю за руку и повела мимо Бориса, не обращая на него никакого внимания.

Тот испуганно тряс головой и безуспешно пытался разжать губы.

– Это ваш муж? – Аля испуганно прислушивалась к мычанию за дверью.

– Нет, ошибка юности, – Вика задумчиво смотрела в окно: ей казалось, чего–то не хватает в уже привычной картине. – Или нет, ступенька, – продолжила она, взяв у девочки куртку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «