Страница 2 из 5
Маркус отступил.
Короткая на вид тропинка начала казаться ему невыносимо длинной, и обступавшие ее с двух сторон низкие кусты зашевелились. Он заметил, как бугрятся под землей их корни, как змеями они ползут, вздымая почву, и замирают в ожидании подобно хищникам, готовясь к неожиданной атаке.
Он перевел взгляд в сторону, туда, где асфальтированная дорога уходила дальше к зданию старого колледжа, огороженного черным забором, и сдавленно охнул, заметив в единственном горящем окне длинный темный силуэт, принадлежавший либо человеку двух метров ростом, либо не принадлежавший человеку вовсе.
Эта странная фигура медленно подняла свою левую руку. Та оказалась поразительно тонкой, шириной с детское запястье, и неимоверно длинной, а на конце у нее произрастало шесть толстых отростков, которые легли на окно и легонько качнулись из стороны в сторону.
Судя по положению ее вытянутой яйцевидной головы, Маркус сразу же понял, что это существо смотрело прямо на него. Что хуже, оно махало ему своей «рукой» в приветственном жесте.
Оступившись, он потерял равновесие и упал на землю, а когда снова поднял взгляд к окну, то уже было совершенно пустым. Только свет в нем продолжал гореть, напоминая об увиденном.
— Вы в порядке?
Захваченный этой жуткой картиной, он даже не заметил, как позади к нему подошел какой-то мужчина. Лишь когда незнакомец похлопал его плечу, Маркус вздрогнул и пришел в себя, будто очнувшись от кошмара.
— Д-да… — ответил он сиплым от сухости в горле голосом.
— Точно? Может, тебе скорую вызвать? — сочувственно спросил незнакомец.
Маркус поднялся на ноги, подняв оброненный пакет, и обернулся, чтобы поблагодарить мужчину за беспокойство.
— Нет, спаси…
Десять огромных черных глаз покрывали его худощавое лицо. Вместо бороды из подбородка у него торчали длинные белесые черви, что в тошнотворном танце извивались, сокращались и переплетались друг с другом, выделяя какую-то ржавого цвета слизь, а сквозь тонкие синие как у трупа губы виднелись два ряда желтых заостренных клыков с застрявшими между ними кусочками плоти.
К горлу подкатил ком, и он едва сдержал рвоту.
Развернувшись, он тут же кинулся прочь со всей силы, прикрыв глаза, чтобы не видеть всего этого безумного зрелища, сошедшего словно с кадров дешевого фильма ужасов.
Маркус не помнил весь свой путь обратно. Он провел его будто в лихорадке, едва разбирая дорогу сквозь практически сомкнутые веки. Что-то сияло то с одной стороны, то с другой. Вспыхивали огоньки впереди, складываясь в ломанные угловатые узоры. Под шум усилившегося внезапно ветра и гул моторов с дороги ниже по холму он вбежал в свой подъезд, наощупь прислонив к индикатору магнитный ключ, и поднялся по лестнице на второй этаж, ворвавшись с грохотом в свою квартиру, захлопнув дверь за собой так громко, что с потолка посыпалась мелкой пылью штукатурка.
Воздуха в легких больше не оставалось. Он обессиленно уперся спиной в дверь и медленно сполз на обувной коврик под звук позвякивающего в пакете стекла. Судя по звуку, бутылки разбились по пути, и из пакета на пол начала сочиться резко пахнущая жидкость.
Впрочем, Маркусу не было до этого дела. Все его тело вспотело, и дело тут было не во внезапном физическом усилии. Его буквально трясло от страха, причем настолько сильно, что ничего подобного с ним раньше не случалось.
Отдышавшись немного, он отпустил пакет и вскочил на ноги, в обуви переместившись в ванную.
Щелкнул выключатель.
Маркус посмотрел на себя в зеркало. Все лицо мертвецки побледнело, и на щеках мелкими пятнами проступала краснота. Темные круги под глазами, казалось, стали только больше. Но что сразу же привлекло его внимания, так это глаза: зрачки расширились до такой степени, что занимали теперь почти всю радужку, а последняя приобрела какой-то странный белесый оттенок.
Он включил холодную воду и несколько раз умылся, пытаясь прочистить мысли.
Нет, испугали его так вовсе не монстры. Вернее, сначала так и было. Кто бы на его месте не ощутил страх при таких видениях? Каждый человек бы почувствовал себя будто в кошмаре, хотя бы из неожиданности. Но потом…
Воспоминания в его голове пробудились. Это были жуткие дни, дни его детства, когда с ними еще жила его бабушка. Слышать ее крики по ночам для маленького ребенка было сродни физической пытке. А когда мать насильно тащила его к ней, чтобы показать на примере, что случается потом с непослушными детьми, он переживал такой ужас, что сразу же падал в обморок.
«Чудовища! — кричала обезумевшая старуха временами, когда ей удавалось сбежать из-под надзора. — Вы все чудовища!»
Однажды во время очередного приступа ей удалось добраться до кухонного ножа, и она начала размахивать им, пытаясь защититься от приехавших на вызов санитаров. И вот, после одного неосторожного движения она упала прямо на лезвие, по самую рукоять вогнав его себе в живот.
Когда ее увезли, на полу осталась большая лужа крови, которая за столь короткое время умудрилась настолько въестся в деревянные половицы, что потом пришлось вырывать их полностью.
Пожалуй, печальнее этого был только ее дальнейший итог. От лекарств и уколов ее и без того слабый рассудок сдал окончательно. Она превратилась в бесполезный овощ, что мог только крутить по кругу выпученными глазами и невнятно бормотать под нос про то, что чудовища хотят забрать ее душу в ад.
Маркус невольно всхлипнул. Он сам не ожидал от себя такого, поэтому удивленно застыл, разглядев в зеркале наворачивающиеся слезы.
Ему было страшно. Очень страшно. И он не знал, что делать.
Пусть умом он и понимал, что необходимо обратиться к врачу, но воспоминания о бабушке внушали ему такой ужас, что он не мог об этом даже думать. И он понятия не имел, к кому мог обратиться.
— Ничего, — выдохнув, он попытался взять себя в руки. — Завтра мне станет лучше.
Потратив последние крупицы сил на душ, Маркус рухнул на скомканную постель и, к своему удивлению, почти сразу же уснул. Разумеется, со включенным светом.
Следующий день встретил его вполне обыденно. Он привел в порядок себя и залитый пивом пол, выпил с утра чашку травяного чая (кофеин ему был строго запрещен) и перекусил остатками валявшихся в холодильнике сосисок. Сначала он собирался пожарить их с яйцами, но мысль вязком круглом желтке почему-то вызвала у него тошноту.
Как он и надеялся, от вчерашнего вечера не осталось и следа. Нельзя было отрицать, что инцидент заставил его порядком понервничать, и все же сейчас, похоже, он вполне пришел в норму.
Почистив зубы, Маркус начал было собираться на работу, когда вспомнил, что полностью освободился от данного бремени. После нескольких минут раздумий, он приступил к зарядке, чего раньше никогда не делал: в будние дни не хватало времени, а в выходные – желания.
Мышцы растягивались с трудом и болью, а первая попытка пробежаться на месте закончилась сбитым дыханием, которое пришлось еще несколько минут восстанавливать, рухнув на кровать.
Далее обнаружилось, что продукты совершенно закончились, и Маркус решил прогуляться до магазина. Солнце светило ярко, выглядывая из-за домов. Этот факт обнадеживал. Кроме того, он хотел пройтись тем же путем при свете дня и доказать себе, что все в порядке.
Он оделся, подошел к двери. Рука его протянулась к металлической дверной ручке и в нерешительности застыла на половине пути.
Сердце в груди стало биться быстрее, и на спине проступил пот. Он почувствовал, как ему становится плохо: начала кружиться голова, пересохло в горле. Даже травмированное давным-давно правое колено, которое не болело еще со старших классов, принялось мучительно тянуть.
Закашлявшись, он судорожно вдохнул ртом воздух и сразу же отступил.
— Нет, это же просто глупо!
На несколько секунд Маркус прикрыл глаза, восстанавливая дыхание. Немного успокоившись, он снова протянул руку к двери и коснулся ее дрожащими пальцами.
— Видишь? Все в порядке…