Страница 17 из 30
В общем, в ту злополучную ночь чутко спящая Варна проснулась от рыданий. Сначала она подумала, что плачет кто-то из ее детей. Но, прислушавшись, поняла, что плач доносится из-за соседской стены.
Катя плакала долго. Потом она постепенно стала успокаиваться. И Варна решила, что теперь они обе смогут наконец заснуть. Но не успела она погрузиться в сладкую дремоту, как за стеной раздался звонок.
– У вас и звонок соседский слышен? – поразился Пантелеймонов.
– Уж как слышен! – с каким-то даже самодовольством, словно тонкие стены были бог весть каким достоинством, произнесла Варна. – По всему дому звуки разносятся. А тем более у Катьки звонок стоит такой, что мертвого поднимет. В общем, если она его слышала, то и я слышала.
Катя отправилась открывать дверь. А Варна решила, что, пока соседка встречает гостя у дверей да развлекает разговорами в гостиной, она, может быть, еще успеет уснуть, но не тут-то было. Катя оказалась в спальне буквально через минуту. С ней был мужчина.
– Он был страшно зол! Орал так, что я начала думать, не разбудить ли мужа! – воскликнула Варна.
– А почему?
– Он ее ужасно приревновал! Кричал, что если он Катю любит и она его любит, то она должна принадлежать только ему. И он любого, кто посмеет встать между ним и Катей, уничтожит. И саму Катю тоже убьет, если только застанет с другим.
– А раньше вы этого мужчину слышали?
– Раньше – нет, – призналась Варна. – У него был очень характерный голос. И акцент.
– Акцент? – хором воскликнули Кира с Пантелеймоновым.
Петеросян, несмотря на свое образование и долгие годы жизни в Питере, все же не сумел избавиться от легкого армянского акцента. Но он-то был к этому времени мертв. А по словам Варны, акцент у этого ночного гостя был очень сильным. Многие слова он попросту коверкал.
– И такой гортанный голос, – сказала Варна. – Очень грубый и страстный. У меня даже мурашки по коже побежали, когда он на нее набросился.
– У них был секс?
– И какой! – мечтательно протянула Варна. – Если бы вы только их слышали!
Кира с Пантелеймоновым переглянулись. Похоже, несмотря на наличие троих детей, муж Варне достался так себе. Дрыхнуть, когда за стеной буквально в десятке сантиметров двое темпераментных людей занимаются любовью. Это же надо! Бедная Варна! Теперь Кира от всей души простила ей и расстегнувшийся, якобы случайно, халатик, и чашку с сердечками. И даже откровенные взгляды, которые Варна бросала на Пантелеймонова.
– А потом? – отвлек Пантелеймонов не ко времени размечтавшуюся женщину. – Что было потом?
– Потом? – очнулась Варна. – А потом он вроде бы ушел!
– Как ушел?
– Ну да, – кивнула Варна. – Ушел, а напоследок еще раз повторил, что если узнает, что Катя ему неверна, то убьет ее и того мужчину, с кем она ему изменит.
– И все?
– Нет, еще он добавил, что она его знает.
– Кого?
– Не кого, а его она знает, – терпеливо пояснила Варна. – Он сказал, что Катя, мол, знает, что он способен выполнить свою угрозу. И с одним Катиным хахалем он уже разобрался сегодня.
После этой фразы наступило длительное молчание.
– Вот это поворот! – выдохнула наконец Кира. – Так что же, Петеросяна убил любовник Кати? Из ревности?
– А потом пришел хвастаться своим ужасным делом к Кате. Она поняла, что он не врет, испугалась и наложила на себя руки? Так, что ли?
В устах Пантелеймонова эта версия прозвучала крайне глупо. Да и не стал бы Катин любовник, коли он такой горячий парень, убивать Катю. Во всяком случае, таким образом точно бы не стал. Вот придушить в порыве злости – это можно было понять. Мог поколотить. Прирезать или пристрелить, если пистолет под руку подвернется. Но скармливать своей любовнице снотворное, а потом поить ее шампанским, ожидая, когда она уснет и захлебнется… Нет, на такое изощренное коварство тот вряд ли был способен. Скорее, какая-то женщина.
– Но кто он такой? Где его искать?
Варна пожала плечами:
– Единственное, что я о нем знаю, – что зовут его Мага и он торговец.
– Точно?
– Когда они ссорились, Катя ему кричала: «Мага, ты просто грязный торгаш! Тебе никогда не понять, что я чувствую!»
– Значит, Мага? – задумчиво уточнил у нее Пантелеймонов. – Если мусульманин, то может быть Магометом. Я уже сталкивался с подобным русским вариантом этого имени.
– А где он торгует? – спросила Кира.
Варна пожала плечами:
– Все, что знала, я вам уже рассказала.
К этому времени на кухне стало совершенно тесно. Трое детишек Варны слопали пряники. И аппетит у них только разгулялся. Напрасно Варна переживала. Эти маленькие мужички требовали теперь и супа, и котлет, и еще чего-нибудь на сладкое вроде компота с вишнями и мороженым. А лучше сначала мороженое, а потом уж все остальное. В ответ на отказ матери троица разразилась дружным ревом.
Видя, что Варне теперь уж точно не до них, парочка сыщиков попрощалась и улизнула от этой шумной компании.
– Знаете, – крикнула им вслед Варна, на которой снова висели трое ее детей. – Мне еще показалось, что после того, как ушел тот мужчина, я слышала в квартире Кати женский голос! Но возможно, мне это только показалось сквозь сон.
– Ну, что скажешь? – обратилась Кира к Пантелеймонову, когда они вышли из дома.
– Тебе видней, – пожал тот плечами.
– В каком смысле?
– Это ведь ты была на свадьбе и могла видеть убийцу, – сказал сыщик.
До сих пор Кира не рассматривала такой вариант. И сейчас ей стало здорово не по себе.
– Что с тобой? – заметив ее состояние, спросил Пантелеймонов. – Разве ты раньше не знала, что убийца кто-то из числа приглашенных на свадьбу гостей?
– Или из числа обслуживающих эту свадьбу людей, – сказала Кира. – Или вообще человек совершенно посторонний.
– Посторонний человек не смог бы пройти на банкет. Без приглашения никого не пропускали. И охрана была такой, что и муха не пролетит. Мы выясняли.
– Но Катя же прошла! А ее приглашение было у нас с Лесей.
– Катю пропустил один из охранников, – покачал головой Пантелеймонов.
– Вот так взял и пропустил? Просто так? За красивые глаза? Так он и еще кого-нибудь мог пропустить!
– Больше никого. Он и для Кати сделал исключение только потому, что хорошо знал девушку в лицо, знал, что шеф пригласил ее, потому что сам Петеросян у него спрашивал, прибыла ли Катя, и потому пропустил ее без приглашения.
Кира задумалась. Значит, все-таки убийца был из числа непосредственно присутствовавших на банкете людей. И, выходит, она его видела.
– А может быть, убийство Петеросяна все же на совести Кати? – спросила она.
Пантелеймонов отрицательно покачал головой.
– Почему? – настаивала Кира. – Убив сама Петеросяна, Катя вернулась к себе домой, впустила уже своего убийцу и…
– Стоп! – воскликнул Пантелеймонов. – А ведь верно! Дверь не была взломана. Значит, Катя знала своего убийцу! И ничуть его не остерегалась, раз впустила среди ночи к себе в дом.
– Выходит, снова кто-то из числа знакомых? Петеросяна убил кто-то из его знакомых, кого он пригласил на свадьбу. И Катю тоже кто-то из ее знакомых? Может быть, один и тот же человек?
– Очень может быть, – пробормотал Пантелеймонов. – Но это и хорошо.
– Почему?
– Легче искать среди ограниченного круга подозреваемых, – объяснил ей Пантелеймонов. – А пропавший браслетик – занятная вещица, – неожиданно закончил он. – Стоит им заняться.
После этого они распрощались, тепло и по-дружески расцеловавшись. С Пантелеймоновым вообще все было очень легко и просто. И только уже садясь в свою машину, Кира вспомнила, что так и не узнала имя своего нового друга.
Прямо у дверей квартиры к Кире подскочила Леся.
– Где ты шатаешься? – возмущенно спросила она. – И телефон отключила! Я просто с ума сошла от беспокойства!
– Ты еще самого худшего не знаешь, – мрачно заверила ее Кира, копошась с ключами. – Катю убили!