Разложение

— Да. Что-то случилось?

— Видите ли, ваш отец попал в больницу. Судя по его словам, на него ночью напали и ограбили. Не беспокойтесь, травмы не опасны для жизни. Сейчас с ним все в порядке, он спит после укола обезболивающего. Он дал ваш номер и сказал, что вы его заберете. Вы сможете подойти в ближайшее время?

Я убрал телефон от уха и сбросил звонок.

Дождь на улице немного стих, но прогноз погоды обещал ливень ближе к обеду, так что стоило поторопиться. Сладкого на сегодня было достаточно, поэтому возьму что-нибудь разогреть в микроволновке.

Я спустился вниз еще на пару этажей. Телефон, предварительно поставленный на беззвучный режим, завибрировал.

В конце концов, эта женщина не сделала мне ничего плохого, да и вряд ли мне перестанут названивать. Следовательно, стоило ответить и объясниться, чтобы избежать дальнейших неприятностей.

— Послушайте, — сразу же начал я, ответив на звонок, — понятия не имею, что он вам сказал, но лучше обратитесь к его семье, хорошо? Мы с ним никак не связаны.

— Но он назвал вас своим сыном. Это верно?

— Да.

— Молодой человек, — будто собираясь меня отчитывать, изменилась в голосе женщина, — не знаю, какие у вас отношения…

— Вы правы, — оборвал ее я, прекрасно зная продолжение.

— Что, простите?

— Я говорю, вы правы, — повторил я вежливо. — Вы не знаете. Поэтому не звоните больше по этому номеру и не беспокойте меня. Благодарю.

Я снова скинул вызов.

Удивительно, но я сам не заметил, как дошел до первого этажа и оказался прямо у выхода. Стоило мне толкнуть дверь, как в лицо тут же ударил прохладный свежий воздух, насквозь пропитанный влагой. По навесу бодро стучали капли дождя, мимо, прикрывая голову рюкзаком, пробегал по тропинке какой-то младшеклассник.

Накинув на голову капюшон, я вышел наружу и торопливым шагом направился в сторону ближайшего магазина, шлепая обувью по лужам.

Простое на первый вид действие навевало воспоминания о детстве, когда мир вокруг не казался еще таким мрачным и пропащим. Тогда все было… счастливее? Интересно, это потому, что в детстве банально не осознаешь того дерьма, что происходит перед глазами, или раньше моя жизнь и правда была лучше? Не знаю…

Люди, что тогда еще были живы. Люди, что тогда еще не опустились на дно. Люди, с которыми я тогда еще не был знаком, которые еще не существовали в моей жизни.

Слишком сложно. С другой стороны, стоило напрячь память и прокрутить в голове события тех дней, я понимал, что не особо они и отличались. Даже тогда в сердце каждого из них уже роилось отчаяние. С возрастом лишь все ухудшилось, стало выплывать наружу.

— Ничего удивительного. Чем дольше лежит труп, тем больше от него смердит.

Я остановился посреди дороги и огляделся.

Крупные капли воды падали на лицо, размывая взор. Тем не менее, сколько бы я ни оглядывался, так никого и не увидел.

Что это было? Схожу с ума?

Голос не был мне знаком. Я не слышал его ни разу в жизни и уж точно мог отличить свои мысли от реальности.

Простояв еще несколько секунд, вслушиваясь в шум автомобильных покрышек о мокрый асфальт где-то неподалеку, ответа я так и не получил, и мне ничего не оставалось, кроме как перестать стоять столбом под дождем и продолжить путь.

Быстрым шагом я дошел до магазина и остановился перед раздвижной дверью. Тем не менее, механизм не торопился на меня реагировать.

Я отошел чуть назад и снова приблизился. Помахал рукой над головой, решив, что датчик, возможно, заглючил.

Ноль результата.

Из двери сбоку с надписью «Для персонала» вышла тучная женщина в накидке с названием магазина и, изобразив на лице максимальное раздражение молча ткнула пальцем куда-то в сторону.

Проследив за ее пальцем, я наткнулся на приклеенный с другой стороны листок бумаги, на котором значилось: «Закрыто на техобслуживание».

— Ясно…

Желание закурить с каждой секундой становилось все больше. Что хуже, желудок после съеденного для приличия маленького кусочка торта начал будто скручиваться в узел от спазмов.

Желчь внезапно ринулась вверх по пищеводу.

Не сдержавшись, я припал к стоявшей рядом мусорке и вывалил наружу всю сегодняшнюю еду вперемешку со сгустками крови.

— Кха-кха!..

Когда спазмы утихли, я промочил ладонь под дождем и вытер рот, после чего с облегчением выдохнул.

Вдруг по стеклу постучали. Обернувшись, я увидел ту же тучную женщину, которая, как оказалось, никуда не ушла и стала невольным свидетелем всего этого действа.

Ее взгляд буравил меня с явным осуждением и отвращением.

— Прошу прощения.

Я улыбнулся и показал ей большой палец.

Неудобно вышло.

Снова пришлось выйти под дождь. За каких-то несколько секунд, что я стоял у входа в магазин, ветер резко усилился, от чего крупные капли холодной влаги широким потоком метались из стороны в сторону, плетью хлеща по стенам близлежащих строений.

Где-то над головой, этаже так на седьмом располагавшейся рядом девятиэтажки, что-то грохнуло. Лист металла, служивший балкону крышей, наполовину оторвался от рамы и забарабанил, заставляя сердце каждый раз содрогаться в ритм от громкого звука.

Атмосфера не предвещала ничего хорошего. Я никогда не полагался на свою интуицию, потому что еще ни разу она не говорила мне правду, однако сейчас все внутри буквально кричало мне о том, что стоит развернуться прямо сейчас и вернуться в квартиру.

Вздохнув, я посмотрел дальше вдоль дороги, где находилась небольшая продуктовая лавка. Если шагать побыстрее, добраться до нее можно было минут за десять.

Я снова взглянул на небо.

Усилившийся ветер нагнал туч, и сейчас они все роились над городом, сопровождаемые далеким громом, напоминавшим утробный рык какого-нибудь древнего потустороннего существа.

— Проклятье.

Натянув капюшон посильнее, я сунул руки в карманы и припустил по тропинке дальше.

Одежда быстро промокла. Подошва хлопала по лужам, и ступни окутало неприятное чувство тягучей холодной влаги, от которой почему-то резко свело мочевой пузырь.

— Что за напасть…

Поворачивать назад было уже поздно, поэтому я прибавил ходу. Стремительно ухудшающаяся погода создавало такое впечатление, что с каждым моим шагом я пересекал некую дорогу жизни, все дальше и дальше погружаясь во мрак гибели и мертвечины.

В носу даже неприятно защипало от запаха тухлятины. Я уж думал, что снова галлюцинации, но, повернув голову в сторону источника запаха, наткнулся на несколько выпотрошенных трупов животных, лежащих под деревом.

Пропитавшаяся водой шерсть, испачканная кровавыми разводами, слиплась, огибая задубевшую шкуру. Вдоль брюха шли длинные рваные разрезы, сквозь которые наружу выглядывали части гниющих внутренних органов.

Лапы кошки были сломаны и вывернуты в суставах в другую сторону. Собаку ждала участь не лучше: кто-то продел металлический прут ей в задний проход и воткнул другой конец в землю, сделав что-то вроде жуткого трофея. Последний же, ничем не примечательный голубь, и вовсе оказался расчленен. Отрубленная голова его лежала на земле, а вокруг нее, образуя то ли трапецию, то ли кривой прямоугольник, были старательно выложены по отдельности крылья, лапы и кусочки истерзанного в клочья туловища.

Я невольно остановился, пораженный данной картиной. Меня удивляло, что никто еще не убрал это ужасающее произведение больного ума, и все же, стоило признаться, имелось в этом нечто по-своему цепляющее, будто детское возбуждение, когда занимаешься тайком от родителей чем-то ими запрещенным.

Не обращая внимания на разгулявшийся ливень, я завороженно смотрел на данное изуверство, и чем дольше я это делал, тем больше мне казалось, что пустые остекленевшие глаза мертвых животных начинают смотреть прямо на меня, и волосы на загривке встали дыбом от ощущения пробирающего до костей смертного хлада.

Я сделал шаг ближе. Искалеченные трупы животных завлекали меня, но не желанием разделить, насладиться произошедшим безумием, а скорее интересом перед любопытной загадкой.