Страница 15 из 18
Первым делом я проверил дачу в Кунцево, но там было пусто. То есть персонал и охрана присутствовали на своем месте и бдели, но вот Хозяин дома отсутствовал. Пришлось перемещать окно в Кремль, где довольно скоро я нащупал главный кабинет страны, битком набитый самым отборным советским бомондом. У товарища Сталина шло совещание. Хотя, если честно, половину присутствующих я бы отправил в Аквилонию проходить Путь Искупления, парочку прогнивших насквозь персонажей сразу бы расстрелял, и только с остальными делал бы дело. И еще в большей степени это мнение касается деятелей, отсутствовавших на том совещании: Хрущевых, Тимошенок, Мехлисов да полоумных Лысенков. Впрочем, на данный момент это было неважно. Наиболее ценным уловом этого прослушивания стало мнение товарища Сталина по поводу нашей Борисовской эскапады. Предположить, что я за свою помощь потребую у него денег – это, по меньшей мере, пошло. Долю от общей победы – это еще вполне возможно…
– Слушай, Серегин, – сказала мне энергооболочка, – бери от Германии в качестве временного эксклава административный округ Данциг, и этого тебе будет достаточно. Главное, что в глубоководной части Пуцкого залива, прикрытого от штормов косой Хель, можно будет базировать «Неумолимый» с тем же комфортом, что и в Ахтиарской бухте. Пора тебе подтягивать наверх свою главную ударную силу, тем более что большую часть расходников для его восстановления тут можно не добывать на Меркурии, а получать от местной промышленности.
Вот это совет! Впрочем, до победы над Германией еще нужно дожить, а сейчас советский вождь ждет от меня следующего хода. Ну что ж, теперь я знаю, куда девать пленных из сорок пятой пехотной дивизии. Ход будет что надо. Пятнадцать тысяч голых геев – ой, простите, немцев – на Красную площадь в подарок советскому вождю. Лето – чай, не замерзнут. И в придачу на рабочий стол в кабинет Сталина во время его отсутствия неплохо бы подкинуть шеститомник «История Великой Отечественной войны» шестьдесят пятого года издания и мое личное послание с вложенным в него «портретом». Сделаем это, и посмотрим на реакцию клиента.
В шаттле у темных эйджел все не как у людей: красноватый полумрак, низкие сиденья, явно приспособленные не для человеческих фигур, и вместо переговорных гарнитур – обручи индукционных линков внутренней ментальной системы, иначе называемой «упряжкой». Раньше подобные ощущения я испытывал, только погружаясь в Единство, и вот теперь на расстоянии вытянутой руки от меня – разумы одного человека и трех темных эйджел, не являющихся моими Верными.
– Приветствую тебя, о великий предводитель хумансов Серегин, на борту челнока нашего клана «Игла Мрака», – услышал я голос внутри своей головы.
– Приветствую тебя, леди Азалиэн, мать клана «Игла Мрака», – мысленно ответил я, – пусть потомство твое всегда будет благополучно, и пусть пребудет с ним благословение Великого Духа Вселенной.
– Благодарю тебя на добром слове, могущественный слуга Великого Духа, – ответила матрона темных эйджел, чрезвычайно довольная. – Мне хочется надеяться, что, когда ты повстречаешь других моих диких сестер, то будешь к ним также добр, как и к нашему клану.
– Не беспокойся, леди Азалиэн, – подумал я, – если твои сестры будут мне враждебны, то я стану воевать с ними не на полное уничтожение, а всего лишь до капитуляции и предложения Присоединения. Мне нравится, что твой народ всегда чтит свои клятвы, ибо я такой же.
– Мне этого вполне достаточно, – ответила моя собеседница, и на этом обмен мнениями по политическим вопросам был закончен.
Детальное психосканирование с использованием аппаратуры высокого разрешения не только уточнило первоначальные данные, но и позволило определить места расположения двух полковых штабов, а также городской и железнодорожной комендатур, места размещения городских управлений ГФП и фельджандармерии. Этим объектам следует уделить особое внимание, и обитающая там публика после завершения операции переместится не на Красную площадь изображать собой нудистскую массовку, а в ведомство товарища Бергман для детального разбора, кто есть кто. Кроме всего прочего, нагрудные бляхи фельджандармов – весьма ценные аксессуары, при помощи которых бойцы спецбатальона гауптмана Вернера фон Баха впоследствии смогут совершить множество головокружительных по дерзости операций. Герр Канарис еще не знает, что в игру «Бранденбург-800» можно играть вдвоем.
А вот дивизионного и одного из полковых штабов в Бресте обнаружить не получилось, да и общая численность германского поголовья оказалась несколько меньше ожидаемой, что может означать только то, что после подавления последних очагов активного сопротивления дивизия уже получила приказ на передислокацию, и штабы первыми начали движение в сторону фронта. Запрашиваю данные орбитального сканирования в окрестностях Бреста в радиусе пятидесяти километров – и обнаруживаю в Кобрине необычайно высокую концентрацию германских войск: больше тысячи двухсот рыл, хотя для оккупационного гарнизона хватило бы и сотни солдат старших возрастов. Еще пара тысяч германских солдат, рассыпанные на подразделения, находились в лесах южнее Бреста, предположительно, проводя прочесывание местности на предмет поиска мелких групп советских окруженцев, по каким-то причинам еще не отступивших на восток.
И тут же, совсем рядом, в тридцати километрах на запад от Брестской крепости, в польском городе Бяла-Подляска обнаружилось еще одно место компактного размещения большого количества советских военнопленных. Энергооболочка подсказывает, что, вероятно, это еще один смешанный лагерь для пленных, только уже постоянный (то есть Шталаг), а при нем – госпиталь для раненых командиров. Медицинский персонал в госпитале тоже пленный советский из состава разгромленного армейского госпиталя. Тогда я подумал, что немцы, успевшие уйти из Бреста на восток и на юг, пусть себе пока гуляют, сейчас мне просто не до них, а вот госпиталь и лагерь военнопленных надо обязательно брать, ведь там мучаются наши, советские люди. Очень нехорошо получится, если из пересыльного лагеря в Бресте мы пленных освободим, а тех, что находятся в Бяла-Подляске, оставим во власти врага.
Но сначала требовалось глянуть на этот лагерь своими глазами. Для меня тридцать километров не крюк: один переход через локальный портал (пилот-лейтенант Динал Аз, управлявшая шаттлом, только мысленно ойкнула) – и мы уже кружим над предполагаемым местом расположения лагеря военнопленных. А лагеря как такового-то и нет, а есть кусок картофельного поля у дороги, расчерченный колючей проволокой на квадраты, с пулеметными вышками по периметру. В одном конце лагеря (со стороны дороги), за пределами периметра – сборные домики казарм охраны и лагерной администрации, рядом квадрат с палатками, отведенными под госпиталь военнопленных, и сборный домик кухни, а на остальной территории тысяч пятьдесят советских бойцов и командиров лежат прямо на голой земле. А совсем недалеко – рвы, уже начавшие заполняться умершими и казненными узниками этого импровизированного лагеря смерти. Энергооболочка доносит мне снизу волны боли, ужаса и безысходности, и тут же под влиянием чувства благородной ярости из меня начинает лезть разъяренный архангел. В основном там от голода и ран умирают мальчишки восемнадцати-двадцати лет от роду, военнослужащие срочной службы – первое по-настоящему советское поколение, рожденное не только после революции, но и после гражданской войны. Я чувствую этих людей как своих, и после того, как они услышат Призыв, мы с ними возьмем штурмом даже Врата Ада.
И в то же время я понимаю, что для освобождения лагеря в Бяла-Подляске требуется планировать отдельную операцию, параллельную Брестской, для которой не будут пригодны ни головорезы Велизария, ни даже солдаты и офицеры армии Багратиона. Тут нужны такие же советские люди, как и те, что сидят сейчас за колючей проволокой, чтобы они отнеслись к заданию со всей пролетарской серьезностью и ответственностью… У каждого из нас кто-то сражался и погиб на этой войне. У выходцев из восемьдесят девятого года – отцы и деды, а у нас, уроженцев двадцать первого века – деды и прадеды. Впрочем, нужный контингент в моем воинском единстве имеется. Весь танковый полк было бы использовать слишком жирно, а вот один батальон для представительности – это в самый раз. В качестве пехотного наполнения можно использовать одну из уланских дивизий кавалерийского корпуса. Мои милые бойцовые остроухие в прошлом тоже прошли через тяжелую неволю, а потому отнесутся к этой операции как к делу личной чести, а к охране лагеря – как к псам и волкодавам.