Больше, чем люблю

Я ответила, что мы с девочками уже заказали такси. Увидимся завтра на тренировке.

Тогда он прислал, что ждёт не дождётся, чтобы посмотреть на меня в облегающей форме. И пожелал хорошего вечера.

На вопрос, как проходит его остаток воскресенья, он ответил: «Ничего интересного. Работаю».

И вроде бы обычная переписка, но у меня внутри почему-то разливается необъяснимое тепло.

Стоит представить его в одних домашних штанах, сидящем на диване с ноутбуком, как в грудной клетке становится жарче, чем в парилке, откуда я только что вышла.

— Это тот бармен, что ли пишет тебе? — Опять приходит на помощь Лена. — Как его? Артём?

— Какой ещё бармен? Где это вы успели побывать без меня? — Обиженно дует губы Карина.

— Да в «Монро» по чаю выпили. Дашка клубную карту от «Консоль-Спорт» возвращала.

— О, Даш, ты в зал пошла? И как? Я тоже хочу, — оживляется Карина. — Лен, узнай у Давида, где его друг Тимур занимается. Туда и пойду. Буду совмещать приятное с полезным.

Ох, Кариша, у Давида можно не спрашивать. Я и так знаю, где, с кем и чем именно он занимается.

Идея ходить в спортзал вместе принадлежала Тимуру, но я восприняла её на «Ура». Тут же купила более откровенную форму с коротким топом, как был у моей новой знакомой Крис.

Когда у тебя есть личный тренер, да ещё и такой симпатичный, хочется соответствовать.

— Карине нравится Тимур? — Шёпотом спрашивает Лена, когда подруга отправляется на последний заход в парную.

Тихий вопрос оглушает, и я могу лишь согласно кивнуть.

— А у вас с ним ещё что-то было?

— Было, — виновато опускаю глаза на разноцветные мелкие кубики на полу.

И не раз, добавляю мысленно, рассматривая голубо-бело-синюю мозаику. Если всматриваться в неё, то можно заметить, что она складывается в причудливый узор, а не просто хаотично разбросанную по всему периметру.

— И пишет тебе, наверное, не Артём? — Демонстрирует чудеса проницательности Лена.

— Тимур, — признаюсь еле слышно.

А у самой каждая клеточка отзывается на звук его имени.

— Эх, Дашка, расскажи ей всё, — требовательно произносит подруга. — Если Карина узнает сама, то … Даже не хочу думать, что будет.

Я это прекрасно понимаю. Но что сказать?

«Эй, Карин, пока ты строишь планы по завоеванию Тимура, я с ним сплю. А вообще он женится через две недели. Так что присмотрись к другому».

Вряд ли такая правда её осчастливит. Да и я уже успела понять, что иногда правду хочется не знать. Засунуть её обратно в того, кто решил очистить совесть.

Дома слова Лены не дают мне покоя. Я пытаюсь подготовить речь, чтобы в ближайшее время поговорить с Кариной. Но всё, что приходит в голову, звучит слишком жалко.

Сон никак не идёт. Я ворочаюсь с боку на бок. Несколько раз встаю выпить воды.

Всё-таки за неделю я уже привыкла спать рядом с Тимуром.

Не выдержав, пишу ему "Спокойной ночи".

Ответ приходит быстрее, чем я успеваю нажать кнопку блокировки экрана. «Можно я приеду? Кажется, я разучился засыпать один».

Наверное, если бы улыбка имела звуковой эффект, то моя оглушила бы соседей.

Вместо фразы «разучился засыпать один» мне видится «хочу засыпать рядом с тобой».

И становится так хорошо, что никакие «Люблю» не нужны.

Глава 40

Раньше я всегда думала, что парень и девушка начинают жить вместе, когда их отношения переходят в ту весовую категорию, за которой маячит конечная станция: свадьба и череда декретов.

Перед этим, само собой, долго обсуждают, как будет складываться их быт и делиться обязанности. Кто на какой половине кровати спит? Кто сколько времени проводит в ванной? Кто выносит мусор, а кто платит коммунальные?

У нас с Тимуром этого априори быть не может. Но, тем не менее, всю вторую неделю, из отведённых нам трёх, я живу у него.

Сначала остаюсь на ночь.

Затем ещё раз.

В среду я вроде бы собираюсь домой, ведь мне нужны некоторые вещи. Но Тимур демонстрирует, каким убедительным он может быть, и с лёгкостью уговаривает просто съездить за ними.

В четверг моя попытка уехать ночевать к себе опять заканчивается ничем. А в пятницу я даже и не пытаюсь.

Пользуясь мудростью предков, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, каждый вечер я удивляю Тимура своими кулинарными навыками.

Не знаю, зачем я так яро хочу проверить эту теорию. Ведь наша ситуация совсем не предполагает взаимный обмен сердцем, руками и прочими частями тела.

Однако всю неделю я устраиваю гастротуры. И мы путешествуем по миру, не выходя из дома.

Начинаю с итальянской лазаньи и французского жюльена, а заканчиваю русскими пельменями и татарским азу.

После ужина мы гуляем в парке недалеко от дома Тимура, наслаждаясь друг другом в компании удивительно тёплых осенних вечеров. Благо, сентябрь расщедрился на них от души.

Кажется, это первая осень, в которую я влюбилась. Впервые она видится мне не грязными лужами, прячущими дырявый асфальт, а яркой и уютной. Вместо унылой серости — лишь разноцветные листья, которые хочется без конца собирать в красочные букеты.

Когда субботний вечер Тимур предлагает разнообразить походом в кино, я, не раздумывая соглашаюсь. Надо ведь наконец-то проверить, почему места для поцелуев называют именно так. И чем поцелуи на них отличаются от обычных.

Фильм выбираем наобум. Берем билеты на ближайший сеанс, где есть свободные кресла в последнем ряду.

Сначала удивляет полупустой зал. Но спустя десять минут понимаю, что большинство людей, идя в кино, всё же более ответственно подходят к выбору фильма. Наверное, хотя бы читают отзывы.

Мы же, действуя наугад, попадаем на абсолютно бестолковую американскую комедию. Поэтому, как только галочка в графе «Поцелуи в кино» поставлена, а попкорн заканчивается, мы сбегаем.

Но стоит занять столик в более-менее приличном заведении, что по соседству с кинотеатром, как мне хочется вернуться обратно.

Я согласна ещё час пытать себя плоскими голливудскими шутками и даже хохотать над ними, лишь бы официантка, которую, судя по бейджу, зовут Яна, прекратила строить Тимуру глазки.

У девушки явные проблемы со зрением. Ей кажется, что он пришёл один. Ведь как иначе объяснить, что меня она демонстративно не замечает? Даже когда я делаю заказ, она смотрит исключительно на него. При этом наглухо застёгнутая рубашка чудесным образом расстегнулась на пару пуговиц, пока Яна несла меню.

Глядя на неё, я вдруг понимаю, почему слово «гадюка» женского рода. Обслуживай нас парень, он вряд ли бы вёл себя подобным образом. И уж точно не стал бы вываливать свой пятый размер груди на стол, расставляя приборы.

Когда я отхожу вымыть руки, Яна дважды подходит к нашему столу что-то уточнить по заказу, не забывая при этом ослепительно улыбаться. Челюсть у неё свело, что ли?

Мне резко хочется научиться метать колющие предметы и использовать её в качестве мишени. Только скучающее выражение лица Тимура спасает эту змею-искусительницу. А стоит сесть на место, как я напрочь про неё забываю.

Тимур притягивает к себе и, коснувшись виска своим тёплым дыханием, неожиданно спрашивает:

— Расскажи, о чём ты мечтала в детстве?

Вопрос настолько застаёт врасплох, что я невольно отстраняюсь и с удивлением всматриваюсь в знакомое лицо.

Смотрю на него, как на инопланетянина.

Какому мужчине могут быть интересны давние женские желания? Они соглашаются на такие разговоры, только когда на горизонте маячит секс. Но Тимуру ни к чему мучить себя подобными беседами по душам. Сегодня мы, кажется, перевыполнили норму в этом деле.

Однако тёмный горящий взгляд заставляет поверить, что ему это действительно важно. Что стоит напрячь память и попытаться вспомнить самое сокровенное, а не просто отделаться ерундовой хотелкой.

— Несколько лет после развода родителей я мечтала, чтобы папа опять вернулся в семью, — впервые говорю о том, что привыкла хранить глубоко-глубоко внутри, в сердце десятилетней девочки. — Мне катастрофически не хватало наших воскресных встреч. Да, он очень старался компенсировать этим днём недо-проведённое время. Прогулки в парке аттракционов, дельфинарий, цирк, кино — всё было. Но с каждой встречей я острее ощущала, что именно его в моей жизни всё меньше. Когда у папы появилась женщина, я поняла, что мечтать уже бесполезно. Казалось, что я маленький, никому не нужный Плутон. И моё Солнце, моё главное небесное светило, отстраняется от меня всё дальше. Оно больше не светит для меня каждый день. Не согревает своими ласковыми «Дашуля-красотуля, не вешай нос. Прорвёмся». Я чувствовала себя брошенной, ненужной, бесконечно одинокой. Почему папа ушёл от мамы я могла понять. Я бы и сама ушла. Было бы куда. Но вот почему папа оставил меня, я не понимала.