Страница 5 из 52
— Как бы то ни было. — Анхель делает шаг вперед и встает рядом с отцом, его голос резок, а глаза сузились. — Ты все еще несешь определенную ответственность за это, Фланаган. Ты переспал с моей сестрой. Возможно, ты не знал, но все равно совершил этот поступок. Тебе нужно все исправить…
— Я не буду заставлять тебя жениться на ней, — устало говорит Рикардо, обрывая своего сына. — Я могу понять, что ты не искал жену и что брак, основанный на лжи, никого не может сделать счастливым. Я не хочу обременять тебя прося твою помощь, равно как и навязывать Изабеллу мужчине, который ее возненавидит. Я думал, Диего будет относиться к ней как к чему-то ценному, учитывая ее цену, но… — Его плечи опускаются, когда он говорит. — Я был дураком. Верни мою дочь, Найл, чтобы я мог доставить ее в безопасное место, и я дам тебе и королям все, что ты захочешь взамен. Ты можешь назвать свою цену.
Блядь. Я прикрываю рот рукой, чувствуя, как моя собственная усталость угрожает взять верх. Каким бы холодным ни был мой ответ, я не хочу, чтобы Изабелла пострадала. То, что она сделала, было безрассудно и глупо, но она не заслуживает того, что Диего сделает с ней. И как бы я ни был зол на нее, как бы я ни имел это в виду, когда сказал, что не хочу жениться на ней, я не могу отрицать, что она мне небезразлична. Или, по крайней мере, я забочусь о женщине, которой я ее считал, когда она была Габриэлой и была в моих объятиях. Я не знаю, кто такая Изабелла Сантьяго, но я должен верить, что, по крайней мере, часть ее говорила мне правду. Что не все это было ложью.
Мне не нужна жена. Я имел это в виду, когда сказал Сирше много месяцев назад, что меня не волнует женитьба на ней. Меня никогда не волновала вся эта чушь. Что было бы важно для меня, если бы я остался с кем-то, любил его, так это такое неистовое желание, такая глубокая любовь, которая заставляет тебя хотеть сделать все, чтобы другой человек был рядом с тобой, чтобы он был в безопасности телом и душой.
Изабелла использовала меня, и я чертовски зол из-за этого. Но под этим гневом я все еще что-то чувствую к ней. Я не вижу пути вперед для нас, особенно на основе такого количества лжи, но я также не могу выйти из этой комнаты и бросить ее.
— Что будет с ней потом, если я смогу вернуть ее вам?
— Я не знаю, — признается Рикардо. — Диего так просто ее не отпустит, и он отомстит, если тебе удастся ее освободить. Ее присутствие здесь подвергает опасности остальных членов моей семьи, но я не знаю, что еще можно сделать. Ни один уважаемый мужчина из картелей не возьмет ее в жены после этого. В прежние времена я бы отправил ее в монастырь, но… — он пожимает плечами, явно побежденный. — В Мексике они вне закона. Ей больше некуда идти, кроме как домой.
Блядь. Несмотря на мой гнев, изнурение и полное неверие в то, что вся эта ситуация вышла таким удивительно охуенным боком, я впечатлен преданностью Рикардо своей дочери. Я знал очень многих людей, мафиози, братву, ирландцев, которые сочли бы справедливым позволить Диего оставить Изабеллу у себя в обмен на ослабление угрозы войны. Которые скорее сами убили бы свою дочь, чем позволили бы ей навлечь такой позор на семью, или им было бы наплевать на то, что с ней случилось, лишь бы это пятно не осталось. Но ясно, что Рикардо готов рискнуть чем угодно, чтобы обеспечить безопасность своей дочери. И как бы сильно я ни хотел выйти за эту гребаную дверь и вернуться к своей жизни, оставив Мексику и всю эту гребаную работу коту под хвост, я знаю, что не могу бросить ее.
Я не смогу жить в ладу с самим собой.
— У меня есть контакты в Штатах, — говорю я наконец. — Священник по имени отец Донахью и бывший священник Максимилиан Агости. Возможно, они смогут помочь. С вашего разрешения, если я смогу спасти ее, я заберу ее с собой домой или, скорее, в Нью-Йорк. Они и другие наши союзники могут помочь найти для нее безопасное место.
— Отослать ее? — Анхель хмурится, глядя на своего отца. — Подальше из страны? С незнакомцами? Я не знаю…
— Это лучше, чем Диего. И это лучше, чем держать ее здесь и подвергать твою мать и сестру еще большей опасности. — Рикардо смотрит на меня и кивает. — Значит, ты сделаешь это? Забери ее, отвези в Нью-Йорк и найди для нее место?
Я знаю, что у меня нет выбора, кроме как согласиться. Нет, если я хочу когда-нибудь снова взглянуть на себя и не возненавидеть человека, которым я стал. В прошлом я принимал достаточно неправильных решений, чтобы написать роман, но на этот раз я знаю, какое из них правильное.
— Да, — говорю я Рикардо, кивая. — Я верну Изабеллу. И я доставлю ее в Нью-Йорк в безопасное место.
4
ИЗАБЕЛЛА
Вид комплекса Гонсалесов впереди нас, едва видимого ночью сквозь тонированные стекла внедорожника, лишает меня последней надежды, которая у меня была. Я не знаю, что, по моему мнению, могло произойти. Я надеялась, что люди моего отца догонят конвой Диего, возможно, похитят меня и отвезут домой. Это была глупая мысль, глупая надежда.
Я все это время была дурой. И теперь пришло время столкнуться с последствиями.
Когда внедорожник останавливается перед главным домом, двери открываются, и двое людей Диего тут же хватают меня и вытаскивают наружу. Мое платье снова рвется, драгоценные камни рассыпаются по пыльному гравию подо мной, и одна из моих туфель цепляется за дверь, срывая ее с ноги. Я вскрикиваю, когда ремешок царапает мою кожу, раздирая ее, но, кажется, никому нет дела, ни до порванного платья, ни до разбросанных драгоценных камней, ни до меня. Я для них никто. Для Диего я тоже никто, разве что игрушка. Что-то, с чем можно поиграть, позабавиться, пока я не сломаюсь. Это то, чего он хочет. Меня, сломленную и покорную, его завоевание. Старшая дочь великой семьи Сантьяго, их принцесса, стоящая перед ним на коленях. Умоляющая.
Я должна не допустить этого. Я должна каким-то образом оставаться сильной, не дать ему окончательно сломать меня, продолжая успокаивать его, пока кто-нибудь не придет, чтобы спасти меня.
Что, если никто не придет, Изабелла? Что тогда?
— Теперь ты дома, принцесса, — говорит Диего с жестокой ухмылкой, пока его люди держат меня, чтобы он мог посмотреть, его толстый палец проводит по моей челюсти. — Твой дом. Так что приходи и познакомься с семьей.
Мой желудок скручивает от страха и отвращения, когда он касается большим пальцем моей нижней губы, надавливая на мягкую плоть, а затем с благодарностью отдергивает руку. Он наклоняется, сжимает мою левую руку в своей так сильно, что кольцо на моем пальце впивается в плоть, и тянет меня вперед вместе с ним, пока мы поднимаемся по ступенькам к большому особняку перед нами.
Широкие входные двери открываются, открывая вид на толстый тканый ковер на каменном полу и маслянистый теплый свет, наполняющий дом, который выглядит слишком красивым, чтобы принадлежать такому неприятному человеку. У входа стоят две женщины, обе примерно одинакового возраста, одна полная, а другая высокая и болезненно худая, с жесткими седеющими волосами, собранными в тугую прическу, и изможденным выражением лица. Рядом с ней жестоко выглядящий мужчина с чертами Диего, более красивый, чем Диего, и в лучшей форме, но с таким злобным выражением на лице, когда он замечает меня, что мне снова становится дурно. Рядом с ним еще две женщины, одна из которых выглядит ненамного старше меня, рядом с ней стоит молодой парень, очень красивый, но с испуганным лицом, и девушка с пустым лицом, которая выглядит примерно ровесницей Елены.
— Введение. — Диего хлопает в ладоши, выпрямляясь, когда на мгновение отпускает меня, и я прикусываю язык, чтобы не заскулить от боли, когда кровь снова приливает к моим пальцам. — Моя мать, Рената Гонсалес, — он указывает на женщину с узким лицом, — и наша экономка двух поколений, Мария. Моим домашним хозяйством управляет моя мать, и ты будешь отчитываться перед ней во всем, когда научишься делать то, что должна делать моя жена. Из твоего поведения сегодня вечером становится ясно, что семья Сантьяго, несмотря на все их богатство и предполагаемое происхождение, не вырастила из тебя женщину, способную вести приличное домашнее хозяйство. Ты узнаешь, как все устроено, от моей матери и Марии.