Жить или... Нежить?

Потом пошли поздравления. Мама сильно волновалась из-за отсутствия достойного подарка. Оказалось их пригласил Игорь от моего имени, как будто в гости. А тут оказывается свадьба! Я успокаивала её. Ведь их приезд это и есть самый большой подарок.

Затем началось застолье. Изобилию блюд и изобретательности в способах сервировки позавидовал бы любой ресторан. Были тосты. Танцы. И да, живая музыка. Оказалось это приехала музыкальная группа Игоря. В честь свадьбы сотрудника, владелец кафе-бара, сделал нам подарок в виде выездного концерта.

Игорь приносил записи их программы на кассете, ещё в те времена когда я была в городе. Но вживую это совершенно иное. И не важно, что нет акустики. Живой звук инструментов, голоса солистов. И репертуар удивил — не характерная для большинства баров перепевка известных песен, а свои собственные.

Я разрывалась от обилия противоречивых эмоций. Радость от самого события, от встречи с родителями. Жаль впечатления смазались из-за появления бывшего мужа. Непонимание мотивов его поведения вызывало сильнейший дискомфорт: что произошло с Плоткиным, уж слишком кардинально он изменился. До неузнаваемости. Никакого давления или угроз с его стороны. Отсутствие привычных нудных нотаций о правильности или неправильности того или иного действия, бывших неотъемлемой частью нашего повседневного быта. Это было непривычно.

Странно что Игорь организовал приезд моих родителей, но не пригласил свою маму. Помнится он был поздним ребенком, и его мать, после смерти отца, вышла на пенсию и вела затворнический образ жизни, большую часть времени проводя на даче. Игорь почти с ней не виделся и до нашего внезапного побега из Куйбышева. Не знаю, может между ними случился какой-то конфликт? Он никогда не рассказывал. Вообще всегда старался избегать разговоров о своей семье. Но свадьба, это всё же очень важное событие в его жизни. Мне было бы любопытно познакомиться со свекровью.

А тем временем веселье набирало обороты. Коньяк, вина, шампанское лились рекой. Закуски и горячие блюда исчезали и как по мановению волшебной палочки появлялись снова на столах. Причем обслуживали нас не наши местные, а явно приглашенные со стороны люди.

— О чем опять распереживалась? — шепотом поинтересовалась бабуля, подсевшая на место ушедшего на сцену Игоря.

— Не слишком ли много здесь посторонних? — озвучила я вполне обоснованные переживания.

Ну вправду, смысл городить огород из вышек, шлагбаумов, патрулирования территорий, и при этом тащить сюда орды народа: официантов, музыкантов и ещё неведомо кого.

— Им воспоминания подкорректируют, — "успокоила" меня бабуля. — Они и сейчас многое воспринимают спокойно отнюдь не по своей воле.

— В смысле? — не поняла я.

— Повнимательнее к бокалам присмотрись… — усмехнулась бабуля.

Я напрягла зрение. Водка, коньяк, белое и розовое вино, шампанское, красное вино. Минуточку… Вино ли? Вернее у всех ли вино, или там кровь? А официанты не кривятся, не пугаются.

У меня едва не вырвалось: "А что и так можно?!"

Это сообщение было открытием. Страшно подумать какие возможности открываются при наличии подобных талантов. Хотя чему удивляться? В последнее время для меня многое, казавшееся прежде нереальным, стало повседневностью.

— А может…

— Нельзя, — оборвала моё предложение на полуслове бабуля, и встала из-за стола.

Я хотела спросить почему? Идея стереть у Плоткина память относительно встречи казалась такой соблазнительной. Но Антонина Ивановна только отмахнулась, мол, не здесь и не сейчас. Говорить на эту тему ей явно не хотелось.

— Можно тебя пригласить на танец? — раздался из-за спины голос, от звуков которого я снова невольно вздрогнула.

А я уже успела расслабиться. Видимо зря. Вот и чего ожидать?

— Как чудесно когда бывшие супруги остаются друзьями! — восхитилась сидящая рядом со мной мама.

До чего же наивно! Как она умудряется вечно жить не снимая розовые очки? Знала бы она как я выходила замуж за него. Почему всё терпела и жила в ненавистном браке. Уж кого-кого, а нас с Плоткиным назвать друзьями точно сложно. Вот только я и прежде ничего родителям не рассказывала об этой стороне своей жизни, а теперь и тем более незачем. Мама всегда считала мой брак удачным — деньги, связи, муж молодой, представительный… Отец в этом плане оказался намного прозорливее.

Причины для отказа сходу не нашлось. Пришлось вставать из-за стола и идти в центр накрытого шатром пространства, где сейчас под звуки медленного танца уже танцевали несколько пар.

Близость бывшего напрягала. И недовольный взгляд прищуренных глаз мужа, тоже не порадовал. Он должен понимать, что ревновать глупо. С моей стороны к Плоткину никогда никаких теплых чувств не было. Да и вообще, он сам его сюда притащил.

— Ты хочешь задать вопрос, так задавай, — склонившись к моему уху произнес объект моих мыслей.

Хочу? Да. Но какой именно… Знать бы.

Как он выжил? Да какая разница. Жив и хорошо. Стал ли вампиром? Ответ очевиден. Вампир ли до сих пор? Это знание что-то изменит для меня? Даже если сейчас он меня понадкусывает, знание о его нынешней сущности меня явно не спасет. Как нашёл нас? А какое это имеет значение? Он уже тут. А вот зачем?

— Зачем ты тут? — как-то сам собой вырвался вопрос.

— Ты же знаешь, что у меня теперь не будет детей? — не стал ходить вокруг да около он. — А его отцом могу быть и я… — он слегка отстранился и весьма многозначительно бросил взгляд на мой живот.

То есть он не сомневался что его истинная сущность для меня не секрет, а факт. И себе подобных он где-то нашел, если узнал о том, что папашей ему уже не стать. Но это не отвечает на мой вопрос. Там, в Куйбышеве, он не мог узнать о моей беременности. Так зачем же он меня искал?

— Искал тебя зная, что поймёшь узнав о моей истинной сущности. Было тяжело. Одному. Я не мог пойти к родителям. Не мог пойти на работу. Пришлось лгать. Якобы заболел.

Так и хотелось съязвить на тему: "Золотому мальчику Сашеньке Плоткину в кои-то веки попу наждачной бумажкой подтерли?" Но сдержалась. Уж слишком он сосредоточен, кажется вот-вот выдаст нечто однозначно важное. Кто знает, может стоит послушать? Вдруг ответ на интересующий меня вопрос услышу? Всё равно танец ещё не закончился.

— Многое прежде не очевидное, стало явным, — продолжал философствовать он. — Я понял как ты себя чувствовала будучи вампиром. Раньше… Мстил за унижения, что пережил находясь у тебя в подчинении. Понял, что могу бороться. Что не хочу становиться таким…

— Каким? — переспросила я.

— Как ты. Была. Прости. Я не осуждаю. Понимаю, сам виноват. Спровоцировал.

"Ой, да ладно?!" — рвалось наружу, но я лишь слегка отстранилась, заглядывая собеседнику в глаза. Серьёзен. Сосредоточен. Ни тени иронии. Его точно подменили. Вот этот человек не может быть Плоткиным, которого я знала много лет. Помнится на правом полупопии родинка приметная имелась в форме бабочки. Проверить что ли? Нет, гости не поймут, если невеста начнет со свидетеля портки посреди свадебной гулянки срывать.

— Моё отношение к тебе было уважительным… Постой. Не перебивай, — почувствовав как я напряглась, попросил он. — С моей точки зрения оно было уважительным, но навязчивым. Я давил. Ты не желала нашей связи. Сейчас искал тебя чтобы удостовериться, что с тобой все в порядке… — продолжал монолог Александр, а у меня откровенно глаза из орбит лезли.

— Не припомню чтобы ты особо за меня волновался, — невольно огрызнулась, вспомнив случай, когда в его присутствии сильно обожглась, а он взглянул и спокойно произнес, будто ничего не произошло: "Больно? Бывает. Это урок, Вероника". Это было сказано демонстративно в присутствии Игоря. Мне тогда пришлось сжать зубы и терпеть боль и обиду.

— Возможно, из-за чувства вины за то, что принуждал. Не видел как тебе тяжело рядом со мной. Сейчас… Ты беременна. Не спорь, пожалуйста. Это ведь может быть мой ребенок, — добавил он и продолжал: — Поэтому решил остаться рядом. Насколько смогу защитить тебя и малыша. Я уже здесь узнал, что вампир может стать бывшим, но не может иметь детей. Ты уникальна. Позволь принять участие в воспитании… Может безопасности ради я мог бы уехать с малышом…