Страница 4 из 295
Ну и наконец, в январе 1941-го года Главное управление пропаганды РККА разродилось «Директивой №259», называющейся «О состоянии военной пропаганды среди местного населения». В этом документе была подробно проанализирована взаимосвязь между культурой и искусством страны и её обороноспособностью и, ставился ребром вопрос об увеличении производства художественных фильмов, книг, живописных полотен - воспитывающих подрастающее поколение в духе готовности к защите Родины.
***
В общем, всё шло своим историческим чередом, видимо по каким-то своим «законам мироздания» - про которые нам знать не только не обязательно, но и даже опасно…
Как вдруг в понедельник 20 января 1941-го - в день когда Муссолини дал согласие на ввод немецких войск в Италию, а в Восточном портике Капитолия состоялась третья инаугурация Франклина Делано Рузвельта - весь «землешарный» мир потрясла сенсация.
В результате природной катаклизмы, в столице большевицкой России, погибла практически вся верхушка Всесоюзной коммунистической партии ВКП(б) - единственной правящей партии страны.
Как это произошло – вопрос десятый…
Мировые элиты задавали себе и своим ставленникам у власти вопрос:
Чем это событие грозит и к чему оно приведёт?
Премьер-министра Великобритании вытащили прямо из «МИ-6», где он устраивал грандиознейший разнос старейшей разведке мира - проморгавшей такое событие и, поставили «в позу» пред Палатой общин - где сэр Уинстон Черчилль только и смог ответить на вышеприведённый вопрос, одной из своих знаменитых цитат:
- Заглядывать слишком далеко вперед – слишком недальновидно, достопочтимые сэры.
Помолчав, он добавил фразу - ставшей позже тоже крылатой:
- Мне проще делать новости, чем рассказывать вам о них.
А придя домой, первым делом он привычно перелаялся со своей Клементиной – обозвавшей его «пьяницей» и, затем - налившись коньячком под самую «пробку», окутанный дымом выкуриваемых одна за другой гаванских сигар – очень долго размышлял, что это было и к чему оно…
Но так и не пришёл к хоть какому-нибудь выводу, несколько переиначив уже сказанное им 1 октября 1939 по радио «ВВС»:
- Конечно, я понимаю: Россия - это «головоломка, завернутая в тайну, завернутую в загадку»… Но это уже слишком!
Втайне обиженный тем, что внимание мировой прессы было приковано к утонувшему у стен Кремля Мавзолею с мумией Ленина - а не к Восточному портику Капитолия, где происходила его третья инаугурации, Франклин Делано Рузвельт заявил на пресс-конференции по поводу происходящего в далёкой России и, возможных перемен в её политике и отношениях двух стран:
- Как показывает происходящее в мире, перемены - это реальность сегодняшнего дня.
Искусством политика - сказать всё, не сказав ничего – президент Америки владел должным образом. На вопрос: не будет ли отменено «моральное эмбарго» - объявленное Советскому Союзу после прошлогодней «Зимней войны», он отделался довольно туманной фразой - хотя и вызвавшей смех в зале:
- Иметь столь мало инфляции для принятия решения - всё равно, что быть немного беременной.
Дома же он терпеливо выслушивал бесконечно-надоедливые советы Элеоноры…:
- Делай то, что велит тебе сердце, потому что как бы ты не поступил, тебя все равно будут критиковать и, конечном счете - проклянут либо за то, что ты сделал, либо за то, что ты не сделал.
…И с досадой думал, что в этот раз поступить наоборот «совету женщины» - у него не получится.
Ибо та предусмотрела буквально всё!
Подумав, он позвонил своему другу Джозефу Эдварду Дэвису3, доверенному лицу и одновременно – лучшему специалисту по России, которого знал.
После непродолжительной болтовни «не о чём», Рузвельт тоном - не допускающим возражений, заявил:
- Собирайся в Москву, Джозеф.
Ближе всех к истине разумеется, был Адольф Гитлер – как известно обладающий феноменальной интуицией, или в простонародье – «чуйкой». Последняя начала свербить у Алозовича в «известном месте» ещё с двенадцатого числа, но он связывал это с переговорами с Муссолини – который знатно залюбил ему мозги своими балканскими да африканскими заморочками.
Когда же после прилёта в Берлин ему сообщили эту потрясающую новость, он воскликнул:
- Восхищаюсь этим азиатом!
Но позже, задумчиво вертя против часовой стрелки огромный глобус в Рейхсканцелярии, проговорил:
- Прежде, после начала «Барбароссы» у Сталина было бы две возможности: либо его убьют собственные люди - либо он попытается заключить с нами мир, чтоб с нашей помощью спасти то, что ещё можно спасти. Тогда можно было бы повернуть агрессию этого дикого Чингисхана против англичан через Персию и, таким образом – хоть как-то, но сосуществовать с остатками Россией. Но он убил своих людей ещё до начала нашего наступления… Что это значит?
Начальник «Абвера» Канарис – не мычал, не телился, министр иностранных дел Рейха Риббентроп - нёс откровенную пургу, не краснея при этом.
Гитлер долго ждал, что интуиция ему подскажет, что это всё значит и что делать – аж землешарный глобус задымился в районе обоих полярных полюсов. Но «чуйка», это как умная собака: скулит, вертит хвостом, заглядывает хозяину в глаза…
А ничего сказать не может!
Поэтому так ничего не решив, Фюрер германской нации решил что произошедшее в Москве, в судьбе попавшей под еврейское влияние России - уже ничто не изменит и, со спокойной совестью отправился к Еве Браун - где за занятиями кондализисом, всё как-то само-собой забылось…
И лишь один-единственный человек на земле (тот, что в Москве), знал что с 20-го января 1941-го года, «реальная история» - кардинально-радикальнейшим образом свернула на какой-то альтернативный вариант. Лучший, чем «в реале» или худший - это пока неизвестно…
НО СОВЕРШЕННО ДРУГОЙ!!!
Глава 1. Прогрессор на удалёнке.
Историк Елена Прудникова:
«Однако пишется она (история) мужчинами. А мужчины любят играть в солдатики, и с этим ничего не сделаешь. Любой из них, едва попав на заветную тему, вроде пушки Грабина или взрывчатки Леднева, сразу забывает обо всём и принимается с упоением обсуждать, как бы повернулась война, если бы эти чудные изобретения стояли на танках или лежали в трюмах. А уж когда доходит до действий мехкорпусов, остается только доставать с полки Донцову — ничего другого в этот вечер просто не будет».
Маршал авиации Голованов А.Е.:
«Я видел точность Сталина даже в мелочах. Если вы поставили перед ним те или иные вопросы, и он сказал, что подумает и позвонит вам, можете не сомневаться: пройдет час, день, неделя, но звонок последует, и вы получите ответ. Конечно, не обязательно положительный… Слово «я» в деловом лексиконе Сталина отсутствовало. Этим словом он пользовался, лишь рассказывая лично о себе. Таких выражений, как «я дал указание», «я решил» и тому подобное, вообще не существовало, хотя все мы знаем, какой вес имел Сталин и что именно он, а не кто другой, в те времена мог изъясняться от первого лица. Везде и всегда у него были «мы». … Я ни раз убеждался: сомневаясь в чем-то, Сталин искал ответ, и, если он находил этот ответ у людей, с мнением которых считался, вопрос решался мгновенно…. Сталин нередко говорил, что готов мириться со многими недостатками в человеке, лишь бы голова у него была на плечах… Всякое дело Сталин подчинял определенной, конкретной цели… Сталин очень не любил, чтобы товарищи, занимающие большие государственные посты, особенно политические, чем-то особенно выделялись среди окружающих… Непосредственное общение с людьми, умение устанавливать с ними контакт, заставить их говорить свободно, своими словами и мыслями, а не по трафарету, давало ему возможность вникать во все детали…».