Ирландское обещание

— Останься со мной. — Слова, которые я надеялся сказать ей с тех пор, как она проснулась, вырываются внезапно, прежде чем я успеваю придумать, как сказать их менее резко. — У меня достаточно места в моем пентхаусе в Бостоне. Ты можешь оставаться со мной, пока не решишь, что хочешь делать дальше. — Или навсегда. Я не могу этого сказать, я не могу предложить ей немедленно обменять одного мужчину, который хотел сохранить ее навсегда, на другого. Прежде чем у меня появится хоть какой-то шанс на отношения с Анной, я должен завоевать ее доверие.

— Я не могу просить тебя об этом. — Ана качает головой. — Мы едва знаем друг друга. Я не хочу навязываться и тебе. Ты уже многое сделал. Я не могу просить о большем…

— Ты не просишь, — твердо говорю я ей. — Я предлагаю. Переезжай ко мне. У меня есть комната для гостей, фактически, две. Если тебе не понравится жить со мной, я сам отвезу тебя обратно в Нью-Йорк, и ты сможешь остаться с Софией. Но поскольку это явно не идеальный вариант для тебя, попробуй сначала мой способ.

Ана колеблется, и я ободряюще улыбаюсь ей.

— Я прикажу тебе остаться со мной, если понадобится, — поддразниваю я ее, пытаясь поднять настроение.

Но в тот момент, когда слова слетают с моих губ, она застывает, ее взгляд опускается на простыни. Я вижу, как она физически вздрагивает при намеке на приказ, ее поза становится более покорной, и я жалею, что сказал это.

— Я не имел в виду это всерьез, — мягко говорю я ей. — Ты не обязана делать то, чего не хочешь. Я просто хочу помочь, Ана.

— У меня нет возможности отплатить тебе, — тихо говорит она. — У меня нет денег, я не…

— Речь не об этом. — Я коротко вздыхаю, снова разочарованно проводя рукой по волосам. Я знаю, что ни в чем из этого нет ее вины, что она повреждена сильнее, чем даже я думаю, как физически, так и эмоционально. Но я не знаю, как достучаться до нее, как преодолеть всю эту травму и показать ей, что она может доверять мне. Что я бы никогда, никогда не причинил ей боль по собственной воле.

— Я просто хочу заботиться о тебе, Ана, — говорю я ей так спокойно, как только могу. — Я не знаю, насколько ясно я могу выразить тебе, что я ставлю на кон все, чтобы спасти тебя. Позволить тебе остаться в моей квартире, пока ты обдумываешь свои следующие шаги, ничто по сравнению с этим.

Затем Ана поднимает на меня взгляд, медленно моргая, ее голубые глаза полны замешательства.

— Ты проделал долгий путь, только чтобы увести меня от Александра. Как ты и сказал, ты поставил на карту все. Ты оставил свою жизнь позади… — Она снова моргает, ерзая на кровати. — Ты, должно быть, чего-то хочешь.

— Я хочу тебя. — Боже, если бы только я мог остановиться прямо на этом. Я так сильно хочу сказать ей, что я хочу ее, что я уже чувствую себя влюбленным в нее, что я хочу, чтобы она была моей. Моей любовью, моим партнером, моей женой. Но я не могу выплеснуть все это на нее прямо сейчас. Я не могу переполнить ее своими чувствами, только не после того, что произошло. — Я хочу…

Но прежде, чем я успеваю сказать еще хоть слово, Ана уже соскальзывает с кровати, откидывая одеяла в сторону. Ее мятое платье цвета лаванды обволакивает ее, когда она опускается на колени на ковер, одной рукой тянется к моему поясу, а другая опускается ниже, прижимая ладонью мой уже напрягшийся член.

— Я должна сделать что-нибудь, чтобы отплатить тебе, — бормочет она, и я смотрю на нее сверху вниз.

— Это не то, что я имел в виду… — Я начинаю отталкивать ее руки, но она уже расстегнула мой ремень. Ее ладонь массирует мой твердеющий член через штаны, и с каждой секундой думать становится все труднее. — Я хочу, чтобы ты была в безопасности, Ана. Я хочу, чтобы ты была счастлива…

Она как будто даже не слышит меня. Она расстегивает мою молнию, ее длинные ловкие пальцы проникают внутрь, чтобы вытащить мой член, и когда ее голые пальцы касаются моей плоти, я задыхаюсь от удовольствия.

— Иисус, Мария и Иосиф, — громко стону я, пытаясь оттолкнуть ее руку. — Ана, это не…

— Позволь мне кое-что сделать для тебя, — шепчет она. — Лиам, пожалуйста… я должна…

Черт. Ее рука обхватывает мой член, ее мягкие розовые губы приоткрываются, когда она наклоняется вперед, ее огромные голубые глаза смотрят на меня с выражением, которое почти умоляющее. Прошло меньше суток с тех пор, как я был внутри нее с тех пор, как я трахал ее почти до собственного оргазма, а затем вышел неудовлетворенным. Я попытался подрочить в тот момент, когда остался один в своем гостиничном номере, как только мы прибыли в Лондон, но у меня не получилось. Чувство вины за то, что произошло, было слишком свежим, в тот момент, когда я коснулся своего члена, все это нахлынуло обратно. Все, о чем я мог думать, была Ана, и снова Ана на том обеденном столе, где Александр заставил меня овладеть ею, разрушив то, о чем я так долго мечтал. Этого было достаточно, чтобы заставить любого мужчину потерять эрекцию.

Но теперь Ана здесь, во плоти, на коленях по собственной воле, и никто не приказывает ей делать этого, конечно, она это делает из-за какой-то неуместной идеи о необходимости отплатить мне. Но опять же, никто не приказывает. Она смотрит на меня своими голубыми глазами, ее мягкие губы в дюйме от моего ноющего, пульсирующего члена, ее рука медленно поглаживает его по всей длине, и я не знаю, как мне остановить ее, как мне сказать ей нет. Мне так чертовски сильно нужно кончить, что у меня болят яйца от этого, а женщина, которую я хочу больше, чем дышать, практически умоляет отсосать мне.

Мужчина не может вынести так чертовски много.

Ее розовый язычок высовывается, проводя по чувствительному, набухшему кончику, когда она слизывает капельки предварительной спермы, выступившие там бисеринками, и она издает тихий стон.

— Ты хорош на вкус, — шепчет она, и я, черт возьми, больше не могу этого выносить.

— О боже, Ана… — Я выдыхаю ее имя, и она поднимает на меня глаза, слегка моргая.

— Ты хочешь, чтобы я отсосала или как? — Спрашивает она тихим голосом, и я без тени сомнения знаю, что должен сказать ей нет. Я должен поднять ее, положить обратно на кровать и выйти из комнаты.

Но, боже, я просто, блядь, не могу.

— Да, — стону я, протягивая руку, чтобы погладить ее по волосам. — Черт возьми, да, Ана, пожалуйста.

Когда ее губы обхватывают мою пульсирующую головку, я думаю, что умер и попал на небеса. Правда в том, что после этого я, вероятно, отправлюсь в ад.

Но это того стоит.

3

АНА

Такое чувство, что я не совсем контролирую себя, когда опускаюсь перед ним на колени. Я даже не знаю, что я чувствую, не совсем понимаю происходящие. Часть меня в ярости на него за то, что он причинил боль Александру, за то, что увез меня, когда я умоляла его отпустить меня. Другая часть меня, та часть, которая боролась с моими чувствами к Александру, шепчет мне, что я должна быть благодарна ему, и что он прав, и я не должна волноваться о человеке, который купил меня и держал как свою собственность, тем более, не должна хотеть возвращаться, и я должна быть рада, что я свободна, и быть благодарна за его предложение позволить мне остаться с ним, чтобы мне не приходилось навязываться своим друзьям.

Итак, какая же часть меня взяла верх и заставила меня соскользнуть с кровати и потянуться к нему? Это та часть, которая думает, что я должна быть благодарна, та часть, которая чувствует, что я ему чем-то обязана? Та часть, которую Александр дрессировал как домашнее животное, уча реагировать на своего нового хозяина? Я не знаю точно, но, падая перед ним на колени, я чувствую внезапную, непреодолимую потребность сделать это для него, дать ему что-нибудь взамен за все усилия, которые он приложил, чтобы спасти меня, даже если я не совсем уверена, что хотела, чтобы меня спасли.

Он пытается оттолкнуть меня, но это не срабатывает. Он хочет этого. Я чувствую это, его член уже становится твердым от того, что он видит меня на коленях еще до того, как я к нему прикоснулась. И часть меня хочет прикоснуться к нему снова, в конце концов, я хотела его и раньше. До Алексея, до Александра, до всего этого, когда я впервые встретила его в России, я хотела его. Я продолжала мечтать о нем, хотя знала, что должна отказаться от него, даже после того, как действительно отказалась. Не то, чтобы я не видела и не чувствовала его член раньше, он был внутри меня, в квартире Александра, но тогда я была слишком напугана, чтобы осознать многое из этого, слишком сбита с толку. Сейчас, когда я расстегиваю молнию на его брюках, чтобы дотронуться до него, я едва слышу, как он говорит мне, что я не обязана. Он сказал, что хочет меня, так что я сделаю это для него. Он даже не кончил, подумала я, протягивая к нему руку. Я должна сделать это, чтобы ему стало лучше. Ему станет лучше, как только я позабочусь о нем.