Власть крови

— Мне жаль, мастер Лестер, — тихим голосом ответил он на мой очередной вопрос. — Но тело вашей мамы нашли в реке. Рядом, на берегу были её вещи и предсмертная записка. В полиции считают…

Дальше я слушал его вполуха.

У меня голова пошла кругом. Это не могло быть правдой. Нет, только не в случае мамы. Она была самой жизнелюбивой из всех, кого я знал. Она просто не могла покончить с собой. Даже из-за смертельной болезни, что бы там ни думали полицейские.

Я смутно помнил её последние слова. Было похоже на прощание, как будто она знала, что видит меня в последний раз. Но чтобы убить себя?

Нет, тут дело в другом. Не зря же она просила не судить отца слишком строго…

Ну конечно! Он же тогда разозлился, когда узнал, что мама обучала меня мане. Если так подумать, то в этом был смертельный риск не только для нас с мамой. Но и для всего Дома Донжи. Тем более, из-за этого чуть не погиб его единственный наследник.

Какая-то часть внутри меня отказывалась поверить в то, что отец способен на такое.

«Он сделал верный выбор и сделал его ради тебя. Чтобы уберечь», — говорила мама на прощание.

От чего ещё мог уберечь меня отец, как не от возможного внимания Кровавой Инквизиции? Всего-то нужно было избавиться от непослушной жены-колдуньи, ведь так?

Когда двое рабов помогли мне спуститься из кареты в кресло-каталку, я ожесточённо заработал руками. Альберто сзади что-то возмущённо пролепетал. Но уж с передвижением как-нибудь справлюсь сам. Я уже мог медленно ковылять с тростью. Но в кресле-каталке пока что было надёжнее.

Офицер, ожидавший нас, рассыпался было в любезностях. Но, заметив мой злой взгляд, без лишних слов сопроводил нас до нужного кабинета. Из его объяснений я понял, что морг сейчас был забит из-за недавнего пожара в Новом городе. Поэтому новые трупы хранили и в основном здании. Благо морозная зима позволяла сохранить их подольше. Всего-то было достаточно не разжигать камин.

Маме, как жене главы Благородного Дома, выделили отдельный кабинет.

— Останься здесь, Альберто, — мрачно велел я, въезжая через заботливо открытую им дверь.

Внутри, как я и ожидал, сидел отец. Он сидел, угрюмо сгорбив плечи. В руках он сжимал безжизненную ладонь мамы, лежавшей на чём-то вроде стола. Всё, кроме её лица, было накрыто белой простынёй.

В этом кабинете было так холодно, что у меня изо рта вырывались облачка пара, пока я работал руками. Наконец, я остановился позади отца. Обречённо посмотрел на маму. Её золотые волосы как-то неестественно контрастировали с невероятно бледным лицом.

Даже после смерти и перенесённой болезни она продолжала оставаться самой красивой на свете.

Некоторое время мы провели в тишине.

— Сын, — наконец, прервал отец молчание хриплым голосом. — Я…

— Это ведь ты сделал, не так ли? — тихо спросил я.

Он вздрогнул, словно от громкого звука. Затем поднялся со стула. На меня отец всё ещё избегал смотреть.

— Что такое ты говоришь? — откашлявшись, спросил он уже своим обычным голосом, строгим и повелительным.

Я же сверлил его спину глазами.

— Почему ты убил маму?

Отец резко развернулся. Выглядел он неважно. Одежда, помятая настолько, будто он не снимал её последние два дня. Осунувшееся лицо. Мешки под глазами. Углубившиеся морщины. Длинные чёрные волосы, обычно уложенные, сейчас торчали во все стороны.

Он смерил меня единственным глазом. Второй, выколотый мною в день, когда я обрёл способности к магии крови, он ничем не прикрывал. Просто сомкнутые веки поверх пустующей глазницы. Явно брал пример с нашего более именитого предка, дружившего с самим Вседержцем. Вот только глаз был не тот.

— Что за вздор ты несёшь? — чуть ли не прошипел он.

Наши взгляды встретились.

— Она мне сама сказала. Перед уходом.

— И что же мама тебе сказала?

Отец словно взял себя в руки. Ничего общего с теми вздрогнувшими плечами. Лишь цепкий уверенный взгляд, да вытянутая осанка, оставшаяся у него со времён службы в армии. Когда он принимал подобный вид раньше, я всегда остерегался с ним спорить.

Но не сейчас.

— Что ты… — я помешкал, подбирая слова и стараясь в точности вспомнить, что говорила мама. — Что это твой выбор, что ты его верно сделал. Что вы пытались уберечь меня от чего-то. Просила не судить тебя строго.

Чем больше я говорил, тем больше понимал, как бессмысленно звучат мои обвинения. Но какая-то часть внутри меня упрямо твердила, что я прав. Иначе не было никакого другого логичного объяснения.

Отец подошёл ко мне, остановившись сбоку. Его рука тяжело легла мне на плечо.

— Мне её тоже не хватает, сынок.

Я попытался скинуть руку с плеча, но был всё ещё слишком слаб для такого.

— Я понимаю, что в том состоянии, в котором ты был, тебе могло привидеться всякое, — продолжал отец. — Поэтому, пожалуйста, не путай реальность с галлюцинациями.

Перед моими глазами вдруг оказался запечатанный конверт и серебряная цепочка с каким-то флаконом. Я осторожно взял их в руки.

— Мама просила передать это тебе, — пояснил отец уже более мягким голосом. — Я оставлю вас наедине.

Дождавшись, когда за ним закроется дверь, я открыл конверт. От него всё ещё пахло мамиными любимыми духами.

“Лисёнок, ты, наверное, прочтёшь это, когда меня уже не станет. Мне грустно, что так вышло. Я виновата, что не сумела быть хорошей мамой для тебя. Это моя вина, что мана так себя повела с тобой. Но молю, не отказывайся от неё, не прекращай занятия. Тебе это обязательно понадобится в будущем.

Также будь добрее к своему отцу. Я тебя знаю, ты вздумаешь его винить. Но он не несёт ответственности за то, что со мной случилось. Помни, что мы с ним любим тебя, и делаем всё, чтобы тебя уберечь. Он продолжит это делать и после моего ухода.

В качестве прощального подарка я оставляю тебе частичку моих Крови, Разума и Души. Вскоре мы непременно увидимся.

Люблю тебя, всем сердцем и душой. Прости меня, пожалуйста”.

Я вытер слёзы, прижимая письмо к груди. Затем посмотрел на маленький флакончик из твёрдого стекла. В нём было от силы несколько капель маминой крови. Дрожащими непослушными пальцами я застегнул цепочку у себя на шее.

Подъехал к маме. Взял её за холодную руку, не отрывая взгляда от бледного лица.

Это я виноват в её смерти. Всё произошло из-за меня. Я был должен лучше учиться, лучше её слушать. Если бы я только раньше справился с маной…

— Я верну тебя, — прошептал я. — Пока не знаю как, но обязательно найду способ. Обещаю. Я стану сильнее ради этого, как ты и просила.

Но одну мамину просьбу я всё же никак не мог исполнить. Только не после того, как мана принесла в нашу семью столько страданий. От одной мысли о ней кулаки и зубы невольно сжимались. Я всем сердцем ненавидел эту силу.

Её не зря запрещали. Такой магии не место в нашем мире. Я непременно найду другой способ.

В тот день я поклялся себе воскресить маму. И никогда больше не притрагиваться к мане».

Наше время

Тварь сорвалась с места. Серая склизкая кожа туго обтягивала кости и мышцы. С зубастого рта стекали потоки крови. Несмотря на трёхметровую высоту, вампир бежал безумно быстро.

Признаюсь честно, я ожидал, что буду дрожать от страха в этот момент. Однако Усиливающее заклинание не только укрепило моё тело, но и явно повлияло на мою гормональную систему. Сейчас я прямо-таки предвкушал смертельную битву. Всё нутро трепетало от предстоящей схватки.

С полубезумной улыбкой я принял боевую стойку. Левая нога впереди, руки подняты, а подбородок опущен. Вес равномерно распределён на полусогнутых ногах, давая возможность быстро среагировать. Я с удивлением осознал, что правый кулак и левое плечо прикрывают не только челюсть, что было необходимым условием при кулачных боях, но и шею.

Капитан Дорадель рассказывал, что боевые единоборства брали свою историю с давних времён. Каковы шансы, что воины древности использовали точно такую же стойку в сражениях с вампирами?