Страница 26 из 35
— Белый он и есть белый, — сказал королевский сквайр и вдруг встал и поклонился Кастору. Было в его взгляде что-то такое, из-за чего Кастор заёрзал на жёстком лежаке. Это была она. Власть белого цвета. То, из-за чего Церковь вела бесконечную войну. Кастора пронзил жгучий стыд. Он не позволит себе стать таким как они. Он здесь ради истины, а не власти. Он не позволит искушению взять над ним верх.
— Эй, ну ты чего, а ну прекрати, — прошептал Кастор, уши его горели. — Лучше расскажи, что случилось. Куда тьма ушла?
Сыщик пожал плечами, его прежняя решительность исчезла, будто ветром сдуло, он был растерян.
— Явились люди Змея, ну те, что грамарда забрали, и напали на северян под прикрытием этой нечисти, один из них тебя и подстрелил, а когда ты упал и звезда погасла, — лицо сыщика стало еще более растерянным. — Я с миром и попрощался. Но тут появился Девран, да-да, тот самый, был он голый и исписанный рисунками какими-то, на нём висели ожерелья из белых камней, и весь он светился в этой тьме кромешной, как алтарь, да простит Создатель меня за столь кощунственное сравнение. Девран стал плясать, как деревенский мужик объятый демоном, а еще в бубен какой-то дикарский бить и выть, как северный волк. Нечисть эта кромешная вокруг него собралась, как рой мошкары и он её… Клянусь последним апостолом, я видел это своими глазами, он её проглотил.
У Кастора внутренности свело от ужаса. Сыщик же смотрел на него с надеждой, ждал что Кастор ему сейчас всё объяснит, он же, как никак, белый, он должен знать! Это ведь магия, а кто в магии разбирается, как не белоплащник? Страх сыщика был так велик, что только вера и могла его успокоить. Кастор протянул руку, накрыл его ладонь своей и ухмыльнулся, так, как это делал грамард. Со всей силой беспечности на какую вообще сейчас был способен.
— Вот уж не подумал бы, что Девран посвящённый, но всякое в жизни бывает, — солгал Кастор. — Думается мне у герцога тут был не один шпион, давно он этот рудник обхаживает, вот и подстраховался.
Сыщик моргнул и на лице его проступило понимание. Глаза широко распахнулись и он стукнул себя по лбу.
— Вот же я дурак, — воскликнул Мистат Лайер, снова вживаясь в роль бездаря Камыша. — Точно! Он же еретиков то со дна кхамирского выкупает! Уж наверняка давно разобрался, как эта их дрянь работает, вот и подготовился, только не ожидал такого скорого нападения. Что-то там на руднике видать случилось, раз оно к нам прилетело.
— А где Девран сейчас? — осторожно спросил Кастор.
Мистат Лайер покачал головой.
— Как они там говорят, да будет ему Дно паутиной? — печали в голосе сыщика не было, только удивление. — А дрянь нечистая, кажись в нём и осталось. Герцог сказал, что он в сосуд превратился, ему виднее.
Кастор кивнул как можно увереннее.
— Я имел в виду, тело куда дели?
— Так сюда, в монастырь, куда и раненых всех, и нас, везунчиков, кто только царапинами отделался. Аббат самолично явился, о вашем здоровье беспокоился. Потом они с герцогом спорили, тот видимо аббату своих людей доверять не хотел, но выбора не было, от кровищи песок хлюпал под ногами, так что спорили недолго.
Кастор сел и голова у него закружилась. Он вспомнил о письме для епископа и схватился за грудь, но за пазухой новой, чистой рубашке свитка не было.
Сыщик потянулся к его ногам и вытащил что-то из-под одеяла.
— Вот оно, ваше сокровище, — сказал сыщик и потёр скулу с синяком. — Я думал там ценное чего, пытался спрятать.
Кастор схватил свиток и осмотрел его. Маленькая восковая печать, скрепляющая края, была сломана.
— Мне и в голову не пришло, что он пустой может быть.
— Как пустой? — спросил Кастор и развернул послание аббата.
На него смотрела чистый лист бумаги, без единой капли чернил, будто и не заносили над ним никогда пера. Кастор не мог в это поверить, ведь он собственными глазами видел, как аббат его подписывал!
Мысли в голове толпились, как бездари в дверях трактира, в тот самый день, когда они с Орисом прибыли. Всего каких-то четыре дня назад это было, а казалось уже вечность прошла. И вдруг припомнилась Кастору во всех подробностях история, которую Радон им по кругу рассказывал, про аббата Капета, что голышом молился на балконе своего дома и от осознания истины в кишках зашевелился холод. Может аббат и правда сумасшедший, но молился то он, похоже не Создателю. Мысль что кхамирская ересь так глубоко проникла, не укладывалась у Кастора в голове.
Это же какой дурак! Он же самолично за аббата перед герцогом поручался!
А герцог то поверил, раз позволил отвести своих людей за стены монастыря.
Хотя какой у него был выбор?
Кастор отбросил свиток, спустил ноги на пол и поискал глазами свои сапоги. Рёбра болели и двигался он с трудом.
— Вещи наши забрали, — сказал сыщик и показал ему ноги в деревянных башмаках. — Не хотят они чтобы мы шлялись тут и вынюхивали. Охрану поставили.
Кастор, как и сыщик, был в одной тонкой рубашке и подштанниках, а в просторном помещении было холодно. Он потянул на плечи колючее, шерстяное одеяло и поморщился от запаха. Шерсть отсырела и от неё пахло болотной тиной.
— Новости про грамарда есть? — спросил Кастор. Надежда, что Орис жив, еще теплилась, но Мистат Лайер покачал головой.
— Я попытался улизнуть, но дальше хозяйственного двора чёрно-белые не пустили, мягко, но настойчиво убедили вернуться.
— Чёрно-белые? — спросил Кастор.
— Именно так, у них поверх белой одёжки какая чёрная ряса без рукавов надета, странные они, я таких священников никогда не видел, хотя уж сколько их ряженых в столице пересмотрел.
— Ястинианский Орден, или как их еще называют — смутная канцелярия, они всегда носили два цвета.
— Так распустили давно ястинианцев то, разогнали еще до смуты помнится, после Тройного переворота, когда голова короля Измаила с плеч слетела, а за ней следом и вся верхушка каменотёсов полегла, а остальные сами разбежались.
— Все так думают, но как видишь Орден продолжил существовать, возможно только в этих стенах, но всё же.
Сыщик задумчиво кусал губы.
— И чего тогда они вдруг прятаться перестали?
Кастор и сам задавался этим вопросом. И многими другими.
— Как думаешь, почему нас не добили еще там, в ущелье? — спросил он сыщика.
— Есть у меня на этот счёт мыслишка, — ухмыльнулся тот. — Думается мне, устроил наш общий друг этим еретикам весёлую жизнь, вот они нас и держат на всякий случай, вдруг надавить на него придётся.
— Так ты думаешь Орис жив?
— Уверен, — твердо сказал сыщик и впервые стал похож на себя прежнего. — Он еще всех этих змеёнышей удивит. Но ждать я бы не стал. Надо убираться отсюда как можно скорее, чтобы они не смогли нас использовать.
— Нам бы для начала обувь найти.
Сыщик скинул свои деревянные башмаки и поставил перед Кастором.
— Надевайте, а я так, до первого обутого похожу. Идти сможете?
— Ты это, — Кастор сделал глубокий вход и сморщился от боли. — Бездаря то хватить изображать. Тут все уже в курсе кто ты такой, конспирацию можно отменить. И выкать мне перестань. Давай, думай лучше, у тебя это хорошо получается.
— Да вот я и думаю, — вздохнул Мистат Лайер. — Да всё никак понять не могу, кто нам тут друг, а кто нет. А без помощи нам сейчас никак.
Тут Кастор был с ним согласен, но вопрос кого просить о помощи оставался без ответа. Но к удивлению Кастора задачка оказалась легче лёгкого, спустя два часа в зал вошёл Истрик собственной персоной. В тележке, которую он толкал перед собой, гнездилась бочка и кружки.
— Пейте, да поправляйтесь, — повторял он, разливая содержимое и протягивая страждущим. — Пейте, да поправляйтесь.
В бочке, как вскоре выяснилось по возгласам разочарования, было не пиво, а всего лишь квас, но наливал черный брат от души.
Дойдя до Кастора Истрик ему подмигнул.
— Пейте, да поправляйтесь, — сказал черный брат и протянул Кастору кружку. Пустую. — Терпение, друг мой, терпение, — одними губами говорил ему Истрик