Жмурки

Яркие полосы исчертили ковёр на полу, кремовые корпуса мониторов, столы и стулья. Пластиковый кожух принтера словно вышел на тропу войны.

— Это Бараш, — тихо ответила Антигона. — Игрушка такая.

Девчонки, все втроём, стояли навытяжку, заложив руки за спины и поедая начальство густо подведёнными глазами.

Алекс посмотрел на окно. Занавески были плотно задёрнуты и тоже покрыты налётом разноцветной пыльцы.

Создавалось впечатление, что в офисе взорвалась бомба. Только вместо тротила была вот эта загадочная цветная пудра.

— Игрушка… — мстительно протянул шеф. Был он небрит, в своём любимом лапсердаке до пят, от которого остро и резко пахло порохом и кровью. — Не буду спрашивать, как она здесь оказалась, — ядовито продолжил шеф. — Спрошу другое: я приказал перед отъездом всё запереть?

Девчонки синхронно кивнули.

— Мы всё заперли, шеф, — подала голос Афина. Синие волосы закрывали часть склонённого лица, я видел только подбородок с ямочкой и кончик носа.

— И проверили периметр, — добавила Амальтея.

— Что мы, маленькие, шеф? Приказов не понимаем? — Антигона покосилась на предателя-Бараша.

Круглый меховой шар, вкупе с новым дизайном офиса, опровергали её слова: ясно же, что оная игрушка влетела в окно.

И я даже подозреваю, кто её к нам забросил.

Шеф фыркнул.

Как морж, который подхватил насморк: тоже не поверил в невиновность девчонок.

— Свет очей моих, услада сердца моего, вы случайно своими прекрасными головками не ударялись? — ласково вопросил он. Девчонки переглянулись. — Сколько раз повторять: когда нас нет дома, ВЫ отвечаете за сохранность периметра. Хранительницы очага! — патетически возопил шеф. — Берегини!..

— Ничего же не случилось, — буркнула в пол Антигона. Как самой нетерпеливой, ей уже надоела устроенное Алексом представление. — Всё путём, шеф. А Бараш принадлежит той конопатой бестии, что приблудилась к Авроре Францевне. Зуб даю.

Алекс втянул носом воздух, а потом выдохнул. Было видно, что концерт ему тоже надоел, и он сам не прочь свернуть лавочку.

— Ладно, прощаю, — высокомерно бросил он. — В последний раз. Ещё раз облажаетесь — постригу в монашки. Лично. И в монастырь, к отцу Фотию. Доступно?

Жестом он распустил высокое собрание и удалился к себе — принять ванну и перевести дух.

Девчонки ускакали на кухню. Не хотели отсвечивать. От греха.

Я пошел следом. Тронул за руку Антигону, та остановилась, бросив на меня полный вызова взгляд.

— В саду кто-то был, — тихо сказал я.

— Приблуда? — спросила девчонка. Так она звала конопатую малютку из соседнего дома. — Любопытная, как чёрт знает что. Я уже и дыры в заборе законопатила, и…

— Это не соседка, — перебил я. — По запаху — чужой. И он собирался влезть в форточку. Которую вы…

— Да знаю я, — Антигона дёрнулась, как от пощечины. — Профукали. Всё проверили, а в офис не заглянули. Я была уверена, что Амальтея там побывала, та надеялась на Афину… Что нам, по три раза бегать?

— По шесть, если надо будет, — подражая шефу, рявкнул я. — Потому что вас могли убить.

— Ну, это было бы проблематично… — жестко усмехнулась Антигона. К тому же, магический периметр… — я поднял бровь. В её глазах мелькнула неуверенность. — Ты имеешь в виду, это был… человек? — наконец пискнула Антигона. Я кивнул. А потом добавил, для ясности:

— Клал он с прибором на наш периметр.

Периметр охранял от существ сверхъестественных. На людей он не производит никакого впечатления. Но никому из нас и в голову не могло прийти, что в особняк может влезть обычный человек…

Ругался я, на самом деле, зря — Алекс этого вообще не любит. Но накипело!

Как представлю, что возвращаемся мы с шефом с охоты, а тут…

Сунув руку за пазуху, я нащупал твёрдые бусины чёток. Полегчало.

После того, как Владимир с Чумарём, явившись на импровизированные похороны графа, рассказали, что Великого Князя Скопина-Шуйского убили, к чёткам из драконьего жемчуга я стал относится как-то иначе.

Не просто подарок. Уникальный артефакт. Таких больше не будет.

Передел власти грядёт, — сказал тогда Владимир. — Триста лет такого не было — с тех пор, как Князь создал Совет. А теперь вся Москва на ушах стоит, скоро и до других городов докатится.

Алекс порывался сей же час лететь в Москву — расследовать убийство.

Владимир отговорил.

Скоро у вас своих забот будет, как блох на собаке, — пророчил он.

И как в воду глядел.

Не прошло и двух дней, как до нас докатилась волна учинённого с распадом Совета безобразия.

Алекс тоже хорош.

Сначала он принялся пить — пояснив, что как любой русский человек, обязан утопить горе в вине.

Мы с девчонками тоже помянули Великого Князя — хороший он был мужик, глыба.

Потом шеф ушел в загул — осознал, что ограничения, наложенные советом, исчезли: отныне он мог невозбранно читать маны, сочинять стихи и вообще жить в своё удовольствие.

Я Алекса понимал: Оковы Справедливости, вес которых я до сих пор чувствовал на своей шее, внезапно растворились, канули в небытие.

В первый миг я испытал такую эйфорию, такой кайф, что и словами не передать.

При том, что на меня давили каких-то пару лет, а Алекс прожил с этим проклятьем всю свою посмертную жизнь…

И когда он, после суточного запоя, полез на крышу и принялся читать стихи — я его не осудил.

— Кому он там распинается? — спросил прагматичный Котов.

— Звёздам, — доходчиво пояснила Антигона.

Эйфория безнаказанности схлынула дня через три, и мы принялись считать потери.

Москва распалась на множество сфер влияния: оборотни, стригои, ведьмы — каждая группировка оттяпала себе кусок территории и теперь у них нейтралитет, подкрепленный личными армиями и автономным судопроизводством — попросту говоря, судом Линча.

Остальные теперь жили по принципу городов-государств. В отличие от столицы, на периферии сохранилось подобие законности, власти на местах делали, что могли, чтобы свести кризис к минимуму.

Но всё было зря: осознав, что Совета больше нет, и их больше некому контролировать, в большие города начали стекаться сверхъестественные существа.

Там, где они появлялись, устанавливались древние, проверенные временем законы: право клыка, право первой собственности и право первой ночи. И я имею в виду вовсе не молоденьких девственниц в прозрачных пеньюарах…

— Средние века начались, — возвестил Алекс, когда на совещание собрались все наши.

Отец Прохор, майор Котов, ведьма Настасья…

Ещё Гиллели — отец и дочь. После войны с графом Мириам уже не считала нужным слушаться шефа. Она приходила в «Петербургские тайны», когда хотела, выбирала ночные экскурсии по своему разумению и справлялась с ними сама.

В одиночку.

На меня она даже не смотрела. После войны с графом вообще многое изменилось.