У нас всё хорошо

Иду довольный, несу этого «удава».

– Вот, выкопал! – не без гордости показываю Сонечке.

– Это же хрен! Вар-а-а-ам, да что ты такой непутевый… А?

– Какой хрен?

– Листья, которые я в огурцы при солении кладу, – и как давай смеяться в полный голос.

Ксюшенька притихла. Смотрит то на маму, то на меня и улыбается.

– И что делать?

– Ну, сам себе работу нашел. Будем «хренятину» делать, а это, – она ловко оторвала снизу корешок и еще несколько молодых отростком, – я посажу в то же место. Только в следующий раз не выкопай. Я там палку воткну. Хорошо?

– Угу!

Закончив рыхлить землю вдоль виноградника, я сидел на веранде, мыл и перекручивал ручной мясорубкой корни хрена. И, несмотря на то, что прибор был замотан в полиэтилен, слезы градом катились из глаз, а нос отказывался дышать.

Слова плохие

Поздравьте! У нас колёса появились в семье. Пусть это видавший виды «Жигулёнок», но на ходу и свой. Правда… чего греха таить, лежу под ним и копошусь под капотом практически каждый день. Ладно! Не каждый, да мне и одного раза в неделю хватает. Люблю что-нибудь мастерить и перебирать своими руками.

Соня получила повышение. Пусть не в «Москву» переведена, а всё же в офисе и на должности заместителя начальника отдела.

Нашей принцессе уже четыре годика. Каждый день ходит с нами на работу. Ей нравится в детском садике. Детки подросли, умеют практически всё, очень много знают. Если прислушаться, о чём разговаривают на прогулке, то можно потеряться: это детский сад или офис различного рода специалистов, имеющих опыт во всех сферах деятельности человечества. А чему удивляться? Мир компьютеров, планшетов, телефонов.

Воспитательницы в нашей группе просят не оставлять детям гаджеты. Но разве уследишь? Вот, например, наша принцесса свой мобильник, подаренный дедушками и бабушками, с вечера кладёт в дамскую сумочку, с которой утром отправляется в «офис».

Как видите, у нас всё развивается, движется… правда, живём пока в доме с печным отоплением, и я стараюсь за лето навозить дров, собирая поваленный стволы в лесополосах, доставляя их во двор на соседском «ГАЗончике».

– Варлаам! – Соня с Ксюшей входят во двор. – Завтра ребёнка забираешь ты!

– Что случилось? – выкарабкиваюсь из-под легковушки.

– Папочка, я тебя люблю! – дочка раскидывает ручки и подходит ко мне.

– Не подлизывайся! – жена скрывается в доме.

– Принцесса, я грязный…

Девочка смешно наклоняется и подставляет щёчку для поцелуя.

– Чего мама ругается? – беру рожковый ключ и пропадаю под машиной.

– Я сказала плохое слово.

– Ксюша, мы же с тобой уже разговаривали. Ты мне обещала не повторять за взрослыми плохие слова.

– Я сказала «попа» разве это плохое слово?! – произносит с удивлением в голосе и рассуждает, – У всех дядь и тёть есть попа. У всех детей есть, у куколок тоже… Папочка, правильно?

– Угу! – с усилием затягиваю гайку.

– Так ты папе рассказала, почему на тебя жаловалась Серафима Рихардовна? – на улицу выходит, уже успевшая переодеться, супруга.

– Да, мамочка!

– И что сказал папа?

– Поругал меня.

– Иди, переодевайся. Будешь мне помогать.

Дочка убегает в дом. Соня присаживается у моих ног.

– Представляешь, она сегодня мальчика в группе послала…

– Послала? Прямо по адресу?

– Нет! Таких слов я от неё не слышала, а вот туда, что ниже спины – Да!

– Сонь, надо бы разобраться. Может, мальчик её обидел? Я завтра пойду её забирать и узнаю у воспитательницы. А с твоим папой надо поговорить, чтобы при ребёнке не выражался.

– Пап, мам, а мы вчера с Абрамычем ангицкие слова учили новые, – радостная на улице появилась малышка.

– Ну-ка, ну-ка, – смеюсь под «Жигулями».

– «Вилкус»! Знаешь, что это? – и, не дожидаясь ответа, выдаёт, – Папа, это вилка! А «лопатиус»? Ха! Это, мамочка, лопата. Вот!

– Да-а-а-а, – протянула Соня, – надо поговорить с дедушкой.

– А ещё мы с ним выучили целое предложение. Слушай: «Бери лопатиус и кидай говнятиус!».

Я, подскочив, ударился лбом о кардан.

– Соня, звони тестю! У-у-у-у-у-у…

– Папочка, тебе больно?

– Нет, Солнышко!

К концу рабочего дня пошёл моросящий летний дождик. В детстве мы такой называли «слепой», так как тучки в стороне, а солнышко светит, и капельки, падающие на землю, испаряются, поднимаясь маленькими облачками к небу.

– Ирина Васильевна, здравствуйте! А где Серафима Рихардовна? – заглядываю в группу.

– Ой! Как хорошо! Папа пришёл. Здравствуйте! Она сегодня была в первую смену. Ксения, за тобой пришли, убирай игрушки и выходи в раздевалку. Дети, я на две минуточки выйду, соблюдайте порядок!

Можно сказать, вытолкнув меня в раздевалку, Ирина Васильевна продолжила:

– Ваша дочь говорит много странных слов. Пусть это слова паразиты, но они грубы, и ребёнок не должен их говорить…

– Но…

– Не перебивайте! Вот! Я записала то, что она сегодня говорила, играя с детьми на улице. Так! – воспитательница развернула тетрадку. – Полюбуйтесь! Как вам это понравится «тудыть её в качель», «мать перемать», «ёсики-колёсики»… Как вам это нравится?

– Безобразие! Я её сегодня поставлю в угол, – из группы вышла Ксюша.

– Папочка, я больше не буду! Мы играли в семью и…

– Нельзя повторять эти слова, мы же с тобой говорили, – стараюсь быть строгим при Ирине Васильевне.

– Вчера мальчика Дениску, простите, отправила туда…

– Куда? – всматриваюсь в глаза педагога.

– Туда, – голова воспитательницы наклонилась, глазами она указала себе на спину.

– Безобразие! – я всплеснул руками. – А что мальчик сделал?

– Он толкнул Ксению, – как-то виновато взглянула на меня Ирина Васильевна. – Серафима Рихардовна вчера составила воспитательную беседу с Денисом и его мамой. Он даже плакал! – добавила многозначительно.

– Ай-яй-яй! – я посмотрел на дочь, которая, не выражая никаких эмоций, переодевалась у своего шкафчика.

«Странно! Хоть бы всплакнула, помогла папе в разговоре», – изумился я про себя.

– Но и это не всё, – загадочно помахала перед моим носом тетрадкой работница детского сада. – Я это произносить не буду из этических соображений. Прочитайте сами!

Заглянув на предъявленную страничку, я ахнул и почесал затылок:

– Да-а-а-а… Просто так сказала?

– Нет! Она прокричала это, когда на землю упал её мобильный телефон… Ксения, где ты слышала эти нехорошие слова?

– Абрамыч так сказал, когда бабушка уронила ему на ножку кастрюльку, – выдохнула, уже готовая идти домой, дочь.

– Так чего же ты слушаешь дедушку? – возмутился я.

– Папочка, он так быстро говорит нехорошие слова, что я не успеваю закрывать ушки, – принцесса приложила ладошки к голове.

Купель

Лето в самом разгаре. Еще стрелки не показали десяти часов утра, а ртутный столбик на градуснике застыл в районе плюс тридцати четырех.

Я вышел со двора.

– Сосед, привет! – с противоположной стороны дороги между участками машет рукой Серега.

– Привет! – поднял руку и добавил вполголоса, – от старых штиблет.

– Варлаам, чего хмурной?

– Жара одолела. Ничего делать не могу, потом исхожу.

– Ну, нас людей не понять… зимой лето ждем, летом – зиму.

– Да-а-а-а-а.

– Поехали в купель нырнем, вода ледяная… Ты в купели окунался?

– В январе на Крещение в прорубь нырял.

– Так поедем или нет? Мы с женой собираемся сегодня. Бери Соню.

– Сейчас скажу ей купальники приготовить…

– Зачем купальники? Мы с Леной нагишом ныряем.

– ?! В смысле совсем? А?!

– Да!

Я вошел в дом.

– Сонечка! Нас соседи приглашают, в смысле Сергей, на купель съездить, окунуться.

– Хорошо!

– Что хорошо?