Страница 18 из 28
Вот. Ешьте, пока теплое, – сказала Анастасия, поставив тарелку щей на стол.
Простите, я вам не помешаю? – Спросил Ширко, вошедший в комнату следом за служанкой.
Алексей Федорович, знаком пригласил его и принялся за принесённые щи.
Я, собственно, к вам с вопросом. Вам удалось решить вашу дилемму: Бог и революция? – продолжил он.
А никакой дилеммы нет, есть естественный процесс. Революция, конечно, радикальный метод, но от него нельзя отказываться, если ситуация грозит уничтожению целого народа. Как у Дюма: один за всех и все за одного.
В смысле? Простите, не понял вас.
Ну, я говорю, что, если край, то лучше пусть один помрет за всех, нежели все помрут из-за одного.
А причем здесь революция?
В самом, что ни на есть прямом осмыслении нашем. Пусть душегубец погибнет, нежели народу русскому гибнуть.
Простите, а как же Бог?
Бог, есть любовь. И он так нас возлюбил, что простит нам убийство одного гадкого создания, ради благополучия его стада. Как вам такое заявление?
Новая мысль, но она обходит страдание во имя искупления души. Хотите без мучений рая достичь?
Наши детушки достигнут, они-то нас и отмолят перед Всевышним.
Но сейчас время такое, что брат не любит брата, сын ненавидит отца, мать свою дочь. Как же детушки вас из беды греховной вызволят, когда их сердца преисполнены отрицания вас, как любезного родителя? Я, конечно, не именно вас имею ввиду, а в общем характере говорю, так сказать, мода, что ли, ноне такая пошла.
Вот тут думать надо, как народ русский объединить, потому что разделение среди него внес сатана. Ему это на руку. Как говорится: разделился дом на две части, считай все – пропала семья в нем живущая.
Да, раскол в умах, страшная вещь.
В сердцах – вот, где пропасть человеческая. И идут туда, а кто и бежит в припрыжку. Слепцы. Каиново порождение.
Вы с дороги только что, а я вот вас вопросами донимаю. Простите меня. Я вас покину, а завтра вернусь к вам, и мы непременно с вами эту дискуссию продолжим. Теперь же, отдыхайте, – сказал Ширко и удалился. Алексей Федорович остался один, он обвел взглядом комнату, посмотрел на свой чемодан, потом тяжело вздохнул, лег на кровать и вскоре захрапел.
ДЕЙСТВОВАТЬ
Через три дня, Алексей Федорович, как и было ему назначено дамой его сердца, стоял у дверей квартиры, в которой она проживала. Он робко дернул за шнур звонка. Ему открыла сама Ева Александровна и тут же чуть не вскрикнув, едва подавив свое удивление от увиденного, она мило улыбнулась. Перед ней предстал в экстравагантном костюме жокея: в клетчатом пиджаке, кепке с кнопкой и большим козырьком, брюки-гольф с полосатыми гетрами, оранжевые ботинки на толстенной каучуковой подошве и трость с серебряным набалдашником. Алексей Федорович сам выбрал этот костюм по журналу "Мужские моды".
Это вы?! – с трудом выдавила она.
Я!!! – сияя восклицал он.
А зачем все это? Боже мой, что я говорю, конечно, входите, но….
Алексей Федорович, не стал ждать вторичного приглашения и широко шагнув оказался в прихожей так что Ева Александровна, едва успела отойти, чтобы он мог беспрепятственно войти. Он уже здесь был и ему все было знакомо, а потому быстро сняв вызывающую обувь прошел в гостиную. Хозяйка квартиры, с подчеркнуто строгим видом сидела за столом. Ее недоуменный взгляд буквально пронзил Алексея Федоровича, что тот даже оторопел, не зная, что дальше делать. Но Жозефина сама его выручила, протянув в его сторону руку. Он тут же сделал шаг вперед и поцеловал ее: – Madam, – сказал он в почтении, и она так же жестом руки пригласила его сесть за стол.
Ужин прошел томно, Ева Александровна не проронила ни слова, лишь лукаво посматривала исподлобья на Алексея Федоровича, поедая яичницу с колбасой. А он, словно не замечая ее, смело угощался стоящей на столе наливкой. Когда Жозефина покинула их Ева Александровна сделала серьезный вид и впервые посмотрела на него.
Я испытывала вас. Вы сердитесь на меня? – Сказала вдруг она.
Нет.
Благоразумно с вашей стороны.
Вы хотели давеча чтобы я объяснился. Что ж, я готов.
Нет, нет. Не сейчас и не здесь.
Как? А где? И когда?
Пока не знаю.
Я считаю, что это необходимо сделать как можно скорей, чтобы между нами не было никаких недомолвок потому как наши с вами отношения я рассматриваю чрезвычайно серьезно.
Значит нам надо где-то быть, чтобы мы с вами смогли предстать друг перед другом в откровенном виде.
Простите, я вас не совсем понял. Что вы имеете в виду? Выши слова звучат двусмысленно.
Я имела в виду, что для объяснений нужна комфортная атмосфера, а эта комната для этого не годится.
Что вы предлагаете?
Я, думаю, что нам надо встретится в Le Jardin Anglais. Скажем, завтра, в пять вечера под большими цветочными часами. Вы сумеете их найти?
Не сомневайтесь.
Только я вас прошу быть во всем черном. Исполните?
О, конечно, я буду в том, в чем вы хотите меня видеть.
Прекрасно. – Сказала Ева Александровна и чуть было не захлопала в ладоши от удовольствия, мило ему улыбаясь.
При прощании Алексей Федорович, обнял Еву Александровну и наклонил голову чтобы ее поцеловать, но та ловка увернулась, прошептав ему на ухо: «Я почти ваша, но еще не совсем. Остался лишь один шаг с вашей стороны. До завтра мой дорогой Алеша. И не делайте больше глупостей. Это не прилично». Она вырвалась из его объятий, закрывая дверь. Алексею Федоровичу ничего не оставалось, как только выйти из прихожей и направиться в ближайшие бутики, чтобы найти себе костюм, ботинки и что-то из верхней одежды черного цвета.
Английский парк находился на берегу Женевского озера. Созданный в традиционно английском стиле ландшафтного дизайна, с прямыми аллеями украшенными великолепными бюстами из белоснежного камня и большим бронзовым фонтаном Buste de Alexandre Calame работы парижского скульптора Алексиса Андре и Fontaine des Quatre-Saisons, он представлял собой правильное геометрическое сооружение, устроенное в свойственном педантизме англичан, и безпредельной их любви к порядку. Он являл собой идеальное место для сдержанных, но весьма ярко говорящих, проявлений всевозможных чувств.
Этот оазис цветочной жизни был создан на месте бывшего порта предназначенного для перевалки леса. В 1854 году городским властям пришла в голову мысль на этом месте построить элитный район. Причал засыпали, а на его месте возвели гостиницу «Метрополь» и этот самый удивительно волшебноживописный парк. Со второй половины XIX века, началось его постепенное расширение, связанное со строительством набережной Гюстава Адора и моста Мон-Блан. Монумент исторического присоединения в 1814 году Женевы к Швейцарской конфедерации являлся неотъемлемой частью многочисленных достопримечательностей парка.”
Именно сюда Ева Александровна и позвала Алексея Федоровича, чтобы тот дал ей объяснение своего состояния, возникшего у него, когда они возвращались в Женеву. Сойдя на остановке Rive, он прошел пешком ко входу в парк. Но это было полдела, где находились цветочные часы Алексей Федорович и понятия не имел и потому подходил к прохожим и путая русские, французские и английские слова пытался у них разузнать, где же они находятся. В этом поиске ему помог случай. Очередной прохожий взял с дорожки аллеи прутик и попытался написать какое-то слово, но Алексей Федорович, не став дожидаться, когда тот закончит взял из его рук древо, сказав: «Merci», нарисовал на земле циферблат. Так с неизвестностью было покончено.
Цветочные часы, воссозданные в 1755 году шведским ученым Крлом Линеем часы Древней Грециии повторяющие биоритмы жизни растений. Для этого цветы высаживают в клумбах в том порядке в каком они зацветают к наступившему часу. Исполненные на газоне небольшого зелёного пригорка у Променада-дю-Лак состоят из восьми концентрических кругов, цветы которых ежемесячно меняются. В 1903 году часы были украшены движущимися стрелками. Для «выращивания» часов использовалось около шести с половиной тысячи цветов, такое количества обуславливало пятиметровым диаметром часов, с секундной стрелкой в два с половиной метра. И вся эта красота была недоступна глазу Алексея Федоровича, поскольку на пороге стоял февраль и ввиду, пусть хоть и не сильного морозного дня, стрелки цветочных часов точного времени не указывали и ему пришлось ориентироваться по карманным часам марки Haldima