Созвездие Антура

— Прошу садиться, — тихо произнес Панин и, обратившись к Косыгину, добавил: — Продолжайте, Геннадий Митрофанович.

— Алексей Белкин совершил значительное открытие в зоологии — подарил науке новый вид морского животного. И не просто подарил, но и глубоко изучал его. Но трагическая гибель ученого прервала его исследования. Вместе с Кириллом Ивановичем Паниным мы продолжили их. Сейчас наша работа почти полностью завершена.

Оратор приводил факты, цифры, одну за другой показывал схемы и диаграммы, потом выставил на трибуну несколько черепов «островитянина».

— В научной литературе новый вид тюленя до сих пор носил название  о с т р о в н о й, — напомнил Косыгин. — Незадолго до последней экспедиции Алексей Белкин выяснил, что древние жители Курил айны называли какого-то необычного зверя антуром. Исследователь доказал, что этот зверь не что иное, как островной тюлень. С той поры он стал называть его  а н т у р о м. В память о первооткрывателе мы решили закрепить за курильским тюленем это название и описали его как  а н т у р а…

— Кое-кто из наших коллег сомневался в успехе поисков Алексея Белкина, — добавил к выступлению Косыгина Панин. — Одни сомневались пассивно — считали антура разновидностью ларги. Другие сомневались активнее — мешали научным поискам молодого зоолога, предлагали прекратить его исследования. И те, и другие оказались во власти его величества Консерватизма: дескать, как это — через сто лет и вдруг новый тюлень?

В зале кто-то встал и направился к выходу. Панин бросил взгляд на сгорбленную спину этого человека — это был Серебровский. Воцарилась напряженная тишина. Кирилл Иванович оборвал ее:

— Принципиальная последовательность Алеши Белкина, его твердая убежденность в успехе, надеюсь, убедительно доказали всем, что древней матушке Зоологии подарен новый, реликтовый вид тюленя! А завтра мы сделаем еще более выдающиеся открытия, если будем смелыми и принципиальными, учеными в высоком смысле этого слова.

Вы, конечно, знаете, уважаемые коллеги, что за последние четыре века на земле вымерло более двухсот видов позвоночных животных. А до конца нынешнего столетия исчезнет еще девятьсот три вида. Исчезнет на-всег-да! Но одному из них спас жизнь Алеша Белкин. Его островной занесен в международную Красную книгу и охраняется Законом…

ОТ АВТОРА

Было это осенью 1966 года. В молодежную редакцию Челябинского областного радио пришло необычное письмо.

«Хочу рассказать вам об удивительном человеке — о своем муже. Он был ученый. Работал старшим научным сотрудником в Тихоокеанском научно-исследовательском институте рыбного хозяйства и океанографии (ТИНРО). Совершил крупное открытие в зоологии. Готовил кандидатскую диссертацию, но защитить не успел — погиб.

Приезжайте. У меня сохранились его письма, дневники, фотографии.

В ту ночь в моей комнате не погас огонь. До самого рассвета читал я Лешины письма и дневники, делал в блокноте бесконечные пометки.

Мать Белкина, Олимпиада Алексеевна, уже знала, что я приеду, приготовила тетрадь, исписанную мелким почерком. Это были воспоминания о семье, сыне. На последней странице — следы от слез. И — слова, берущие за душу:

«Я и сейчас не могу смириться, что нет моего Леши, что больше никогда не получу от него весточки. Как невыносимо больно без него!»

Во Владивостоке познакомился со многими друзьями Белкина — капитаном зверобойного судна «Крылатка» Сергеем Аполлинарьевичем Политовским, заведующим лабораторией по изучению китообразных Альфредом Берзиным, старшими научными сотрудниками лаборатории ластоногих, кандидатами биологических наук Галиной Паниной, Геннадием Косыгиным, Адольфом Перловым и Владимиром Латышевым. Это они открыли для меня мир своего товарища.

Посчастливилось побеседовать и с бывшим директором ТИНРО Кириллом Ивановичем Паниным. Хотя он был тяжело болен, от встречи не отказался. «Ради Леши прилетели? Книгу собираетесь писать? Он стоит этого!» И Кирилл Иванович поведал многое из того, о чем никто другой просто не знал…

Очень признателен семье Белкиных — Алешиной маме, жене Людмиле, брату Владимиру Никифоровичу, а также всем его коллегам и друзьям за помощь, которую они оказали мне при сборе материала. Без их участия не было бы этой книги.

Разумеется, рассказывая о жизни своего героя, я не обошелся без домысла, а порой и без вымысла — иначе получилась бы стенограмма бесед, а не повесть. И все-таки решил не менять фамилий самого Белкина и его друзей-единомышленников. Ведь в основе каждой главы — действительно происходившие события. Даже письма Леши Белкина привожу без больших стилистических поправок: он мне дорог такой, каким был.

Есть звезды, которые отгорели давно, но свет их идет еще много-много лет. Не будет ли и свет души героя повести — Алексея Белкина — маяком каждому, кто стоит в начале жизненного пути? Так же, как для него горело самое яркое и совсем не придуманное им созвездие — с о з в е з д и е  А н т у р а…